Рубиновое пламя (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 27

— Это означает, что они сознательно прилагают усилия, чтобы вызвать спокойствие?

— Совершенно верно. — Архивариус кивнул. — Магия ложного халсиона также поражает миндалину и гипоталамус, но в первую очередь поражает лобную кору, и вместо того, чтобы вызывать гормональные реакции, она необратимо повреждает физическую структуру мозга. Атака проводится мысленно, но если она успешна, повреждение разума отражается на физической травме мозга. Результаты, как и следовало ожидать, ужасны.

Воспоминание о том, как действует магия Кейли, было еще свежо. Похожа на меня. КАК и я.

— Она основана на эмоциях?

Архивариус улыбнулся.

— Да. Очень даже. Безмятежный человек спокоен и логичен. Ложный халсион — это неуравновешенное существо, которое бросается в атаку со всей страстью расстроенного малыша. Они полностью посвящают себя делу, подпитываются своими эмоциями и наносят непоправимый ущерб. Как и настоящие халсионы, они могут вызвать временное состояние эйфории, но в конце его их жертва теряет большую часть своих когнитивных способностей.

Когда я думала, что Кейли пытается превратить Алессандро в счастливого идиота, я понятия не имела, насколько верной была эта мысль.

Архивариус осторожно коснулся моего телефона.

— В случае Питера доминирующей эмоцией была ярость или ненависть. Основная директива, стоящая за этим, была очень простой.

— Смерть?

— Да.

А как насчет Уола?

— Что, если кто-то пострадал от атаки ложного халсиона? Есть ли какая-нибудь надежда на выздоровление?

— Да. Как и у всех пользователей магии, ложные халсионы различаются по силе. Если случайная цель была последовательной после атаки, ущерб, вероятно, незначительный. Это все равно, что прикоснуться к горячей плите. Чем дольше человек держит руку в огне, тем сильнее будет ожог.

Я выдохнула. Уол был последователен. Он был счастлив и улыбался, но говорил связно.

— Ложные халсионы, как известно, непредсказуемы, — сказал Архивариус. — Есть несколько Домов, которые до сих пор практикуют эту магию, но их члены проходят очень строгую ментальную подготовку с раннего возраста. Это один из немногих видов магии, который считается нежелательным из-за сложности его контроля. Большинство семей предприняли шаги, чтобы вывести ее.

Итак, Кейли пробудилась, как молот разума, который Лусиана прятала бы любой ценой, пока не обучила свою дочь. Каберы были не боевым Домом. Кейли можно рассматривать либо как важный актив, либо как огромную помеху, в зависимости от того, как это восприняли бы остальные родственники.

Теперь я могла со 100 % уверенностью сказать, что Кейли убила Пита и, вероятно, напала на Линуса. Это было почти элегантно: сначала Лусиана успокоила всех своими безмятежными способностями, а затем ее дочь уничтожила бы их умы. За исключением того, что Линус был сиреной. Его магия предупредила его.

Я все еще не понимала, как Кейли удалось избежать турелей. Надо это выяснить.

Теперь я знала, кто и когда. Я все еще не знала, почему. Аркан приказал им сделать это, а затем связал свободные концы, убив Лусиану, или это было что-то еще? Я должна была разобраться в этом самостоятельно.

Оставалось прояснить всего несколько моментов.

— Гипотетически, — продолжила я, — если бы семья производила халсионов и только халсионов на протяжении более четырех поколений, почему повторное применение сыворотки Осириса могло привести к пробуждению молота разума?

Архивариус откинулся назад.

— Майкл, «Фата Магум», пожалуйста.

Майкл достал шкатулку с полки, принес ее Архивариусу и вернулся на свой пост в трех шагах от него. Архивариус открыл богато украшенную деревянную шкатулку и достал маленький шестигранный кубик, красный, как кристаллизованная кровь. На каждой грани были вырезаны греческие буквы, инкрустированные слоновой костью, по одной с каждой стороны.

Архивариус поднес его к свету, и кубик заискрился. Рубин?

— «Судьба мага». — Архивариус показал мне одну сторону с греческой буквой Z. — Зета. Жертвоприношение

Он повернул кубик, чтобы показать другую сторону.

— Бета. Демон.

Еще один поворот.

— Лямбда. Рост. Три судьбы, ожидающие тех, кто рискнет использовать сыворотку. Смерть, искажение или власть.

Те, кто принимал сыворотку, умирали, становились искаженными или обретали магию, благодаря которой, затем приобретали богатство и власть.

Архивариус протянул его мне.

Я протянула руку, и он позволил кубику упасть мне на ладонь. Шесть сторон, три уникальных символа, каждый из которых встречается дважды.

— Бросьте.

Я позволила прохладному гладкому кубику выпасть из моих пальцев. Кубик приземлился на стол, покатился и остановился. Зета.

— Смерть, — сказала я.

— Этот кубик был вырезан в 1865 году для второй волны получателей Осириса, — сказал Архивариус. — Бесчисленное множество потенциальных магов держали его в своих руках и катали его точно так же, как это сделали вы, прежде чем принять окончательное решение. Очень многие из них ушли после того, как сделали свой бросок.

Кубик блеснул на столе.

— Как вы думаете, почему одни люди умирали, а другие нет? — спросил Архивариус.

— Никто не знает. Это магия, а не наука.

— Но если бы вам пришлось рискнуть предположить…

Я прочитала пару книг по теории магии, но большая часть моего текущего чтения была сосредоточена на практических приложениях.

— Существует пять основных теорий, большинство из которых сходятся в том, что сыворотка убивает тех, у кого нет скрытых магических способностей. Были учтены различные факторы, такие как диета, подверженность пандемии гриппа и так далее. Записи того времени, по понятным причинам, туманны…

Архивариус поднял руку, и я замолчала.

— Да, но вы Превосходная, высший ранг пользователя магии, которая использует свою силу с рождения. Я хочу знать, что вы думаете.

— Я думаю, что во всех трех случаях сыворотка Осириса делает именно то, для чего она была разработана. Она ищет скрытые способности и заставляет их проявляться. Дело не в том, что те, кто умирает, не способны к магии, а в том, что она слишком сильна или слишком разрушительна, и их тела не могут с ней справиться. То же самое и с искаженными. Магия скручивает их, потому что их сила слишком велика, чтобы ее можно было сдержать. Возможно, те, кто остается нетронутыми, и становятся магами, не самые сильные, а скорее слабые. Никто не может предсказать, что покажет кубик.

Архивариус улыбнулся.

— Вот именно.

Я чувствовала себя так, словно только что прошла испытание.

— Если мы применим вашу теорию к кому-то, кто родился без силы, несмотря на свою родословную, и решит бросить кубик, что будет делать сыворотка? Субъект обладает магией своей семьи, но несовместим с ней. Таким образом, сыворотка должна искать что-то другое, кроме этой силы, какие-то скрытые следы других талантов из других родословных, подаренных субъекту предыдущими поколениями. Возможно, эти таланты слишком слабы, чтобы проявить себя, но вторичное применение сыворотки помогает им выйти на поверхность.

Итак, где-то в родословной Кейли скрывался ложный талант халсиона, слишком слабый, чтобы проявиться без усиления сывороткой Осириса. Два вида магии были тесно связаны. Не было бы ничего необычного, если бы когда-то давным-давно существовал брак, в результате которого появилось потомство, несущее склонность и к тому, и к другому. Их семья могла сменить поколения, не обнаружив этого.

Это имело смысл. У меня и моих сестер были одни и те же родители. Я носила наследственные следы способностей Арабеллы и Невады. Через десять поколений один из моих потомков может проявиться как правдоискатель, и никто не поймет почему. Вот почему генетические базы данных, отслеживающие магические родословные, занимались таким оживленным бизнесом.

— Мне понравилось, как вы бросили кубик, — сказал Архивариус. — Вы не дули на него, не трясли и не бросали. Вы просто позволили ему упасть. Бросить этот кубик и по-настоящему принять последствия — это выбор, который никто из нас в этой комнате не должен был делать. Наши предки сделали это для нас и заплатили за это большую цену. Мы чтим их храбрость, соблюдая созданные ими заветы. Запрет на несанкционированное использование сыворотки является таким соглашением. Соглашения должны быть соблюдены любой ценой. Те из нас, кто понимает этот факт, считают свои обязанности священными. Мы не потерпим никакого вмешательства, не так ли, Майкл?