Паутина. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей - Страница 30

— Ты в самом деле считаешь, что будет сложно найти кого-то вместо тебя? — удивился я. — Я вообще свалю это на Скорцезе. Пусть он ставит своего человека и сам с него спрашивает, мне забот меньше. Я всего лишь хотел помочь родственникам, но если тебе моя помощь не нужна, то я ни в коем случае не собираюсь настаивать.

— Это опасное дело, — заметил Бернар. — Зепперы очень влиятельная семья.

— Кардинал Скорцезе обещал прикрытие. И это не пустые слова, поскольку он сам жизненно в этом заинтересован.

— Я верю, что он надёжно прикроет и от церковных, и от светских властей, но я имею в виду личную опасность. Георг Зеппер не особенно щепетилен в делах, если ты понимаешь, о чём я.

— Я помогу тебе людьми на первое время, — пообещал я. — Но тебе всё равно придётся обзаводиться своей охраной. Бернар, я не хуже тебя понимаю, что это опасное дело, и кстати говоря, для меня опасность тоже присутствует. Но ты не можешь серьёзно разбогатеть, не оттоптав множество ног. А если мы не станем в этом деле участвовать, то в нём будут участвовать другие. Алхимию у Зепперов так или иначе отберут, это давно уже назрело и перезрело. Зепперы не самые лучшие посредники, они раздражают и князя, и церковь.

— А ты лучший посредник?

— В данный момент лучший, — кивнул я. — Я удобен для всех, и в отличие от Георга Зеппера, готов делиться с нужными людьми. И ещё я достаточно благодарен своим родственникам за помощь моей прабабке, чтобы помочь им выбраться оттуда, куда они из-за этой помощи угодили.

— Ты предлагаешь мне рискнуть всем, — тяжело вздохнул Бернар, крутя бокал, из которого он до сих пор не выпил ни единого глотка.

— Я предлагаю нам с тобой рискнуть вместе, — мягко поправил его я. — И я уменьшил этот риск насколько это вообще возможно.

— Сколько времени у меня есть на раздумья?

— Очень мало, Бернар, — с сожалением сказал я. — Совсем скоро настанет время для конкретных разговоров с очень влиятельными людьми, и к тому моменту я должен знать твоё решение.

— Но несколько дней у меня есть?

— Несколько дней есть, — подтвердил я.

— Хорошо, — кивнул он. — Я обдумаю твоё предложение.

Мы замолчали, размышляя каждый о своём. Не знаю, что собрался обдумывать Бернар — вряд ли у него будет другой шанс восстановить положение семьи, — а вот для меня на горизонте уже замаячил очень сложный разговор с князем. Я всё больше чувствовал себя героем анекдота, который собрался жениться на принцессе: «Я согласен, стало быть, полдела уже сделано. Осталось всего лишь уговорить принцессу». Мне с самого начала почему-то казалось, что труднее всего будет уговорить кардинала, поэтому я и начал с него. Но сейчас я всё больше понимал, что оценил ситуацию неверно — кардинал, по всей видимости, сильно нуждался в деньгах и сразу уцепился за идею пощипать Зепперов, а вот для князя такого аргумента наверняка будет недостаточно. С деньгами у князя всё в порядке, и менять проверенного партнёра ради какой-то будущей выгоды он, возможно, и не захочет.

— А что ты там упоминал насчёт того, что будешь уговаривать меня примкнуть к партии пфальцграфа Саксонского? — нарушил молчание Бернар.

— Скорее всё-таки к партии кардинала Скорцезе, — поправил его я. — Нет, я не собираюсь тебя уговаривать. Если ты согласишься на моё предложение, то и так естественным образом окажешься в его партии. А если нет, то я тоже не расстроюсь. Мне вообще безразлично, кто у вас будет следующим императором.

— Как это может быть тебе безразлично? — искренне удивился Бернар. — Ты, вообще-то, тоже имперский дворянин, причём титулованный.

— Да вот так безразлично. Мне от вашей политики надо держаться подальше, я и так, пожалуй, в неё слишком глубоко влез. Понимаешь, если я буду участвовать в имперских делах, то рано или поздно возникнет вопрос о моей лояльности, причём у обеих сторон. И неважно, как я на него отвечу — с того момента я и для тех и для других стану сомнительной личностью с подозрительными связями, которой не стоит доверять. Я до такого вопроса доводить не хочу. Я прежде всего новгородский дворянин, и полностью лоялен княжеству и князю. Будет лучше, если имперской политикой станешь заниматься именно ты, а я, в свою очередь, буду представлять тебя в русских княжествах.

— Разумно, — он оценивающе посмотрел на меня. — Семья сильна единством, где бы она ни находилась?

— Именно, — улыбнулся ему я.

— До завтра, Агнета, — попрощался Антон Кельмин, застёгивая пальто.

Та подняла глаза от своих бумаг и улыбнулась. Агнета Свенссон была не только секретарём, но и старым боевым товарищем, и отношения у них были достаточно неформальными. Когда Антон был заместителем командира в маленьком — лишь немногим больше «Рыжей рыси», — вольном отряде, Агнета служила там же интендантом. Уволились они почти одновременно, а когда Антон пошёл вверх, и ему понадобился секретарь-помощник, он сразу вспомнил о дотошной и педантичной интендантше, с которой ему приходилось постоянно ругаться.

— И не сиди так долго, — добавил он, задержавшись у двери. — Парни уже жаловались, что ты до ночи засиживаешься.

Агнета опять улыбнулась и кивнула. Антон скептически хмыкнул, но продолжать не стал. По приказу господина все значимые сотрудники в это тревожное время передвигались только с охраной, и тем, кому выпало охранять трудоголиков, сильно не повезло. Впрочем, Кельмин к их жалобам относился совершенно равнодушно. Недовольных никто не держал, однако желающих вернуться в вольники почему-то не наблюдалось.

Антон спустился на лифте в подземную парковку и направился к стоянке руководства. Именно там его дожидалась тайная любовь — тёмно-бордовый спортивный «Пардус[25]», гордость завода Вышатичей. Антон, как всегда, приостановился на несколько секунд, любуясь стремительным летящим силуэтом спортивного купе.

Самобеги Кельмин полюбил с детства. Ещё подростком он легко мог перечислить все преимущества и недостатки гамбургского «Mauersegler[26]» в сравнении с тверским «Волжанином». Увлечение своё он пронёс через всю жизнь, но всегда старался держать его в тайне — отчего-то ему казалось, что у человека, который едва-едва способен скопить на десятилетнюю развалюху, оно выглядит немного смешным.

Всё изменилось, когда он стал служить Арди — приближённый слуга семейства мог позволить себе почти любую прихоть. Вот он и позволил себе давнюю мечту, которую до этого мог увидеть только на картинках — спортивный «Пардус» ручной сборки за две с половиной тысячи гривен, игрушку для самых богатых. Впрочем, свою любовь к машинам он по-прежнему держал в секрете — его подчинённые изрядно бы изумились, увидев своего сурового командира нежно полирующим белоснежным платочком приборную панель роскошного самобега.

Антон повернул позолоченный ключ в замке, и машина ожила. Он посидел немного, с удовольствием прислушиваясь к благородному рокоту восьмицилиндрового мотора, а затем с привычным предвкушением толкнул отделанную деревом ручку, включая передачу. Мотор заворчал чуть громче, и заждавшийся хозяина самобег легко двинулся вперёд.

Он ехал, перебирая в голове текущие дела и привычно сортируя их на срочные и не очень. Антону всегда хорошо думалось за рулём, и он не особенно обращал внимание на окружающее. Когда на светофоре рядом с ним остановилась машина неприметного тёмно-серого цвета, он поначалу вообще не обратил на неё внимания. И не обратил бы, если бы не заметил сильно не понравившийся ему взгляд пассажира на переднем сиденье. Он повнимательнее взглянул на машину и наконец уловил то, что давно зудело у него на краю сознания — именно эта машина ехала за ним от самого Масляного конца. Кельмин резко повернул голову — как раз вовремя, чтобы увидеть, как заднее стекло ползёт вниз и из окна высовывается дуло автоматического карабина.