Дорога к твоему сердцу (СИ) - Сдобберг Дина - Страница 40

Мой сын, моя гордость, моё продолжение. И мой самый верный и надёжный союзник.

На кухне как я и ожидал, уже началась работа. - Вчера, когда вас всех не было, в этом доме произошли серьёзные изменения. - Начал я. - Амиран Аланович, обычно мы уходим позднее, да и кто-то всегда остаётся на ночь, чтобы проследить за кухней, порядком. Но последние три дня, нас отправляли домой в приказном порядке. - Объяснила мне причину ранних уходов Амани. - По распоряжению Эльмиры... - Вы видно забыли, в чьём доме работаете, и кто вас содержит. - Перебил её я. - Разве я давал распоряжения слушать чьи-либо приказы кроме моих, Арлана и Миланы Алексеевны? - Простите, - запинаясь и переглядываясь, начали в разнобой произносить женщины. - Хватит. Эльмира отравила Милану и пыталась солгать, что скоро станет моей женой. Ложь очень быстро вскрылась, как и вред причинённый Эльмирой. Так вот, без моего личного разрешения никого постороннего в этом доме не будет. Охрана перетряхнëт все записи с камер, все ваши разговоры. Те, кто помогал Эльмире, доносил ей о том, что здесь происходит, горько об этом пожалеют! - Я заметил сразу несколько испуганных лиц. - Я надеюсь дополнительно объяснять, что впускать или проводить в дом кого бы то ни было, бывший ли работник в роде Баянат, отец ли моей бывшей жены, нельзя -нет необходимости? Слушать оправдания я не стану, прикажу удавить на заднем дворе и разбираться не буду. Милана, хоть ещё и слаба, вернулась в этот дом. С момента своего возвращения, она и только она, полноправная хозяйка этого дома, всего, что мне принадлежит, и всех, кто здесь проживает. Один непочтительный взгляд, одна мысль ослушаться её или навредить ей, и можете сами идти на задний двор. Милана согласилась признать моего сына своим, и со вчерашнего дня, она мать Арлана. Моего единственного сына и наследника. И прежде, чем подумать о том, чтобы причинить моей жене вред, вспомните, что её покой для меня в разы важнее ваших жизней. Арлан только чуть сжал мою ладонь на словах о том, что Милана моя жена. Но по-другому объяснить её статус и положение в доме я не мог. А так, все грани четко очерчены. И пусть только попробуют подойти к черте. Именно подойти. - Амани, приготовь завтрак с учётом того, что Милане пока нужно питаться полегче. - Предупредил я. Остального никому знать не следовало. Достаточно того, что об этом знает семья. Впрочем, это скорее мне следовало опасаться того, как они отреагируют. Нет, я не боялся упрёков. Не боялся, что они откажутся от родства со мной. Я уже успел понять и оценить надёжность каждого в моей новой и большой семье.

Я боялся их разочарования. Мне, не боявшемуся лезть под пули, не прятавшемуся от взрывов и легко выходящему в круг к нескольким противникам безоружным, было до сосущего нытья в животе страшно, встретиться взглядом с Кирой. Увидеть как поджимает губы, качая совсем седой головой Афзал Агиров. И я очень надеялся, что только мой Арлан умеет подслушивать так, чтобы взрослые его не замечали. - Я останусь здесь, а когда будет готово, поднимусь к вам. - Сказал Арлан, зачем-то доставая небольшую кастрюлю.

Ну, не готовить же он собрался, тем более, что Амани без промедления взялась за приготовления завтрака. Дольше оставаться на кухне я не считал нужным и поднялся наверх.

Милана спала. Во сне она сжала в кулачках край одеяла и подтянула к подбородку. Бледная, глубокие тени под глазами и блестят высохшие дорожки слëз на щеках. И всё равно красивая. Невозможно, нереально, невероятно красивая. Всегда это замечал. Я так залюбовался ею, что пропустил момент, когда она проснулась. Просто вот только что её ресницы касались щёк, а уже она пристально смотрит на меня. И этот взгляд, как тёмное зеркало был пуст и холоден. В её глазах не было привычного блеска и тепла улыбки.

Она попыталась сесть, но от резкого движения её повело. - Милана, ты, когда кушала в последний раз? - спросил её я, устраивая её поудобнее и подпихивая между её спиной и спинкой кровати одну из подушек. - Утром, в больнице. - Ответила она с неуверенностью в голосе. То ли точно не помнила, то ли пыталась восстановить в памяти какие-то события. - Сейчас принесут завтрак. И тебе нужно будет хотя бы немного поесть. Хорошо? - осторожно, как с жеребёнком, говорил я. - А после я отнесу тебя в душ, и надо всё снова обработать. - Я сама. - Ответила она, а я про себя выдохнул.

Вчерашнее её состояние пока я её мыл, меня всерьёз напугало. - Милана, сама ты чуть не упала, просто пытаясь сесть. - Напомнил я. - Я понимаю, тебе сейчас неприятно и не хочется, чтобы к тебе прикасались. Особенно я. Давай, я отнесу тебя в ванную и оставлю. Ты попробуешь самостоятельно всё сделать. Но если не получится, то позовёшь меня? - Нет, - она отрицательно замахала головой и сжала губы.

И хотя она опустила лицо, я заметил, что её глаза наполнились слезами. - Милана, не надо, пожалуйста. Не плачь. Не стоит оно этого. Не надо. Всё закончилось, здесь нет ни одного зверя, что накинется на тебя и причинит боль. - Хотел её обнять, чтобы успокоить, но так и не решился. - Так, я с завтраком! - объявил Арлан, заходя в комнату с подносом. Следом за ним шла Амани и несла другой поднос, с тремя тарелками каши и кружкой чая. - Я попросил Амани сделать кашу жидкой, а чай заваривал сам. Не знаю, что получилось, но вроде делал всё как ты. А ещё вот. Он поставил на кровать свой поднос, где на одной единственной тарелке лежали яблоки в сиропе. - Яблоки с мятой? - почти незаметно, но улыбнулась сыну Милана. - Да, две веточки мяты прокипятил в стакане воды, потом растворил там полтора стакана сахара и добавил две столовые ложки лимонного сока. Опустил в этот сироп яблочки и прокипятил семь минут. Вроде ничего не напутал. - Гордо пересказал, как готовил это "лакомство для болеющих" Арлан. - Нет, всё точно. Уже и готовишь сам, совсем взрослый становишься. - Даже сейчас Милана не упустила возможности похвалить сына. - Но я же не перестану от этого быть твоим солнышком и мамонтёнком? - улыбался Арлан, усевшись рядом с Миланой и сложив ноги по-турецки. - Конечно нет. Даже когда совсем-совсем вырастешь. - С появлением сына Милана словно ожила, стала немного похожа на прежнюю себя. - Мам... Мама, я знаю, что с тобой случилось. Отец мне рассказал и про то, что сделала Эльмира, и то, что сделал он сам. - Милана резко развернувшись, посмотрела на меня с таким возмущением и злостью, каких я ни разу от неё не видел. - Я подумал, что ты должна быть уверена в том, что здесь и с нами, со мной и папой, ты в безопасности и под надёжной защитой. Мне может и не хватает опыта, как у вас, взрослых, но я точно знаю, что я отцу очень дорог. Поэтому он сейчас поклянëтся, что не причинит тебе больше никакого вреда. Поклянëтся моей жизнью и здоровьем. Это очень надёжная гарантия того, что папа сдержит слово!

Амиран. - Нет! - резко и громко, почти выкрикивает Милана. - Твой папа тобой клясться не будет! И меня одаривают таким красноречивым взглядом, в котором без труда читается: "Только посмей". Наблюдаю за тем, как Милана сграбастывает Арлана, притягивая к себе, и еле сдерживаюсь, чтобы себя не выдать.

Она возвращалась. Из того холодного, тёмного и безрадостного мира, куда я загнал её, сначала допустив, чтобы ей причинили вред, потом самолично окунув её в грязное болото своей похоти и жестокости. И неизвестно, смогла бы она вырваться из этого состояния, захотела бы...

Но Арлан, с удивительной чуткостью, нашёл то единственное, ради чего Милана вцепилась бы в жизнь. Её диагноз для неё действительно был болью и приговором. И как в насмешку, судьба наградила её по-настоящему материнским сердцем. Только всю эту огромную любовь некому было принять, пока её не нашёл Арлан. Совпадение, чудо, случайность, запутанные и непонятные игры судьбы, но мой сын, отчаянно нуждавшийся в тепле и заботе матери, и Милана, правильная семейная девочка, запретившая себе даже мечтать о том, чтобы стать мамой, встретились.

Предположить, к чему эта встреча приведёт, наверное, было не сложно. Сейчас я был уверен, что вот это заветное "мама" и так вот-вот прозвучало бы. Но прозвучало сейчас, в тех обстоятельствах, когда переход стал мгновенным, и ради сына Милана готова была противостоять всему на свете. Мне, обстоятельствам, любой явной или мнимой угрозе, собственной слабости и боли.