Гипоксия (СИ) - Кочеровский Артем - Страница 53

Новых не появилось. Возможность дышать без камней, навык разделение мира на бирюзовые прямоугольники, навык коллективная галлюцинация. Ничего подобного. Потом я вспомнил про камень обогащённого червя. Тот впитался в меня таким же бирюзовым цветом. Наверное, именно камень был в этом виноват. Ну как виноват. Помог мне. Может, он как-то напитал этим газом мою кожу, и отложенный, как в жировых складках кислород, в самое подходящее время просочился в кровь, позволяя прожить на минуту больше?

По времени, кстати, тоже хороший вопрос. Как только Свищу помогли вернуть камни в браслет, я тоже вернул свои камни. А сколько бы я продержался без кислорода? Что, если он мне больше не нужен вообще? Ага, мечтай, Зоринов. Давай тогда уже сразу переместимся силой мысли на Землю.

Свернули за кофейню Виаса. Кас оглядывался и косился на меня.

Полный комплект. Камни, снаряга и груз для окончания миссии. Остаётся хорошенько выспаться, и можно отправляться в путь. И чтобы не чувствовать себя последним говнюком, исчезнувшим так неожиданно, я решил, что пришло самое время рассчитаться по долгам с Астрой.

Попросил Каса зайти ко мне утром. Приготовлю ему подарок и признаюсь, что ухожу. Дионис меня дери, я пообещал ему книги. Попробую откупиться мешком камней.

Распрощались с Касом, а я закрылся в контейнере и собрал всё самое ценное в рюкзаке Свища. Ну, вернее, в моём рюкзаке. Этот рюкзак давал форму всем рюкзакам Перевального вместе взятым. Его создали, чтобы он перенёс прыжок через пространство всей вселенной.

Закинул рюкзак на плечи и решил прогуляться к Астре. Да, здоровенная поклажа за плечами, но ничего. Не надорвусь. Лучше я лишние полчаса потаскаю на спине тридцать килограммов, чем ещё раз просру всё нажитое добро из-за какой-нибудь фигни. Тем более что у сёрчей имелся универсальный ключ с допуском в любой контейнер. Шумиха с погибшим отрядом в пустошах потихоньку раскачивалась, а значит, были все шансы, что кто-нибудь снова забежит ко мне в контейнер, чтобы спросить, взять показания и всё в таком духе.

Подходя к контейнеру Астры, я напрягся. Непривычно много адептов крутилось там. Какой-то посланник Оксила в мятом балахоне преградил мне путь, но увидев озлобленный взгляд, отвалил в сторону. Ещё трое посмотрели в спину, но ничего не сказали, позволил войти в контейнер. Я прошёл через слесарку к открытой двери на задний двор, откуда доносились крики.

— Отвалите!

Два адепта заломили руки Астры за спину, а шрамированный здоровяк наблюдал.

— Что здесь происходит?!

— Не кричи, сын пустошей, Нолан, — спокойным голосом сказал шрамированный, наблюдая, как его люди ломают девчонку. — Грешная дочь Астра сбилась с пути. Сошла с ума от переизбытка камней. Не просто так Оксил требует от нас воздерживаться. Запутавшаяся дочь выпускает кровь Оксила в воздух безо всякой на то причины. Сотни или даже тысячи часов. Мы отведём её на площадь и исполним волю всевышнего. Оксил простит её, но придётся понести наказание.

Шрамированный отодвинул меня огромной рукой к стене и пропустил адептов. Астра брыкалась и обещала отрезать адептам яйца, а я смотрел им вслед.

Не совершай очередную глупость Зоринов. Семья дороже, чем наказание для Астры. Ты пришёл, чтобы отдать ей камни. Вот и отдай. Положи на стол и уходи. Ты вернул долги, а остальное оставь как есть…

Солодов протянул открытую пачку сигарет.

— Мне нельзя, — сказал я.

Внизу крутились рабочие и учёные, подготавливая блок новой прыжковой станции. Неподалёку стояла машина со знаком радиоактивной опасности, и из неё в прыжковый блок переносили железные цилиндры — топливо.

— Чего это тебе нельзя? — насупился Солодов.

Уже пять дней я сидел на жёсткой диете. Лучшие умы страны рассчитывали для меня калорий, содержание жиров, белков, углеводов. Пил я только воду, а таблетки глотал пачками. Даже не знаю, как Солодову удалось добиться встречи со мной за день до старта. Хотя Солодов был мужиком пробивным. Ну и связи у него имелись. Как-то же он договорился, чтобы именно меня взяли следующим колонистом. И вот теперь, видимо, нашёл подход и договорился о встрече.

Было приятно. За четыре недели я уже и забыл, как выглядят люди. Вокруг были только бесконечные инструктора, учёные и редко — мужики в костюмах, трясущие бумажками. Солодов был настоящим, а ещё и знакомым.

— Шли ты их в задницу. Столько таблеток жрёшь, а ещё ультрафиолетом всё вокруг поливают. Да и нафига вообще? Тебя отправят на край вселенной, где… Да что угодно, там может случиться. И париться из-за микробов. Идиоты!

— Спасибо, — я задумчиво смотрел в окно. — Но я — пас. Не хватало, чтобы ещё из-за какой-нибудь ерунды отправку перенесли.

Солодов понимающе кивнул и снова затянулся. Внизу мужики в оранжевых костюмах разматывали высоковольтные кабели толщиной, как моя рука.

— Теперь понимаешь, почему я тебя отговаривал?

Теперь я понимал. Нужно же мне было оказаться в ненужное время в ненужном месте именно сейчас. Сделки с правительством за право отдать долг родине проворачивали постоянно. И по-хорошему отработать можно было через более спокойную миссию. Срок могли списать и за двойную вахту на дальних кластерах. Это долго, но и шансы подохнуть намного меньше. Но здесь работал парадокс приоритетности. Фиг тебе дадут откупиться через другую миссию, пока они не заполнят все места самой приоритетной миссии.

Ну а потом следаки копнули про меня больше информации, залезли в дела кластера и подняли грязное бельё. С недавнего времени я отрабатывал не только преступления своего брата, но и свои. Ещё более тяжкие. Хотя Солодов, кажется, об этом не знал. Он всегда говорил прямо, а про это не спросил. Всё-таки существовал предел его связям.

— Как Маша? — спросил Солодов.

— Нормально, — я посмотрел ему в глаза. — Это из-за неё всё.

— Что? — вылупился Солодов затягиваясь.

— Болезнь прогрессировала слишком быстро. И стандартные лекарства не помогали. Мы положили её в клинику, а потом оказалось, что ей поможет только специальный уход и дополнительные препараты. Её облучали по специальной методике и каждый сеанс проводили в Израиле. Я бы не покрыл эти расходы и за десять лет работы на кластере. Сидел и только успевал бы подписывать бумаги на перевод заработка семье. И, может быть, лет через двадцать, став таким же холодным и каменным, как сам астероид, я смог бы вернуться. Вот только не узнал бы ни своего сына, ни свою жену, превратившись в забытого жизнью вахтовика на шестом десятке.

— О чём ты говоришь?

— Мы придумали, как привезти руду леваком, — сказал я, глядя через окно перехода. — Появились проблемы. Кто-то хотел большей доли, а кто-то обещал нас сдать, если мы не возьмём его в дело. Я связался с этим идиотом Бугиным. Кроме проблем вахтовиков, мы решали и свои, и часто нам приходилось делать грязно.

Солодов засосал сигарету до фильтра и достал ещё одну.

— Но притащить руду леваком — это только полдела. Мы делали схроны в медотсеке и вывозили в холодильниках с препаратами, потому что они не проходят контроль фона, рентген от которого может испортить дорогостоящие лекарства. Бугин договорился с кладовщиками, логистами и кучей других людей. Мы отправили семь посылок с кораблями для сменных вахтовиков, а на мне лежало две задачи. Я должен был успокоить недовольных вахтовиков, если кто-то заметит наши схемы…, — я замолчал. — А ещё я должен был продать руду на Земле.

— Как? — Солодов чуть закашлялся, а потом понял и округлил глаза, — А-а-а-а….

— Это я уговорил брата. Всю жизнь он занимался мелкой фигнёй. Поддельные доки, травка, перепродажа краденых машин и прочая мелочёвка. Дисциплинированно нарушал закон, так скажем. Он никогда не лез в слишком опасные дела. Преступник на минималках, блин. И когда я пришёл к нему с предложением, он меня сразу послал. Он жил свою жизнь и всегда был готов отсидеть свои три-четыре года, если что-то пойдёт не так. А я предложил ему дело, за которое можно сесть на двадцатку и похоронить свою жизнь. Он отказался. Тогда я пообещал, что вытащу его, если что-то пойдёт не так. Без лишних разговоров, условий и прочего говна. Он сбывает руду, а я беру все риски на себя. Вот такая простая договорённость.