Ночные твари - Метос Виктор - Страница 26

– В чем дело?

– Нужно подписать ордер на обыск.

Судья вздохнул так, словно Ярдли попросила его помочь ей перенести тяжести, и сказал:

– Присаживайтесь.

Сев напротив, Джессика достала из портфеля ордер и протянула Нойферу. Тот надел очки и прочитал его, беззвучно шевеля губами.

– Все это очень хлипко, миз Ярдли.

– Мы не просим провести обыск у него дома и взять образцы крови. Речь не идет даже об обыске у него на рабочем месте. Только мусорные баки, территория вокруг дома, гараж и машина. На мой взгляд, минимальное вторжение в частную жизнь, ваша честь. Учитывая то, что первая жертва была его любовницей, а вторая – его парой, я полагаю, оснований достаточно.

– Почему гараж? Что за улики вы собираетесь найти там, каких нет в доме?

– Сомнительно, что миссис Фарр когда-либо бывала в доме мистера Закари, однако в машине у него она определенно сидела. А присутствие второй жертвы в доме в качестве жильца поставит под сомнение все обнаруженные там улики.

Нойфер задумался, уставившись на ордер. У Ярдли в груди образовалась пустота, вызывающая тошноту.

– Не хочу показаться бесцеремонной, ваша честь, но, цитируя судью Скалиа[29], никто не знает точно, что такое достаточные основания. По-моему, это означает, что нужно рассматривать все в наиболее благоприятном для нас свете и задаваться вопросом, мог ли этот человек совершить преступления, в которых его обвиняют. Кроме того, психологический профиль предполагает, что преступник работает в сфере медицины, что верно в отношении Майкла Закари.

Подписав ордер, Нойфер протянул его Ярдли.

– Мусорные баки у дома, гараж и машины в гараже и на территории. И больше ничего.

– Разумеется. Спасибо.

Судья отвернулся к компьютеру. Выйдя в коридор, Джессика прислонилась к стене. Она могла думать только о том, как поступит Ривер, когда к ней домой нагрянут сотрудники правоохранительных органов и обвинят ее любимого мужчину в том, что это он пытался ее убить.

Средняя школа Гроув-Спрингс находилась в приземистом здании посреди жилого квартала. Дома вокруг были обветшалыми, в самой школе перила покрылись ржавчиной, а желтовато-зеленая краска шелушилась.

Болдуин подъехал к школе, когда только началась большая перемена. Дети бегали по двору, болтали на скамейках или шли в ближайший продуктовый магазин за чипсами и газировкой.

Войдя в здание, Болдуин заглянул в учебную часть. Женщина в бежевом платье, сидящая за компьютером, спросила, не поднимая взгляда:

– Чем могу помочь?

– Я специальный агент Кейсон Болдуин из ФБР. Я хотел бы поговорить с директором Рейли.

– Одну секунду.

Скрестив руки на груди, Болдуин обвел взглядом кабинет. На стене висела доска объявлений с сообщениями о предстоящем смотре талантов, баскетбольном матче и «Укрощении строптивой» в постановке школьного драмкружка. На скамейке сидел мальчик, понуро опустив голову.

– В чем провинился? – спросил у него Болдуин.

Мальчишка поднял взгляд.

– Вставил петарду в картофелину.

Болдуин присвистнул.

– Взорвалась?

Мальчишка молча кивнул. На лице у него застыл ужас.

– Ну, больше так делать не надо… а наказание забудется. К тому же девчонки будут считать тебя бунтарем, – подмигнув, сказал Болдуин.

Мальчишка улыбнулся.

В кабинет вошел невысокий толстенький мужчина в вязаной жилетке. Подняв брови, он сказал:

– Тед Рейли.

Они пожали руки.

– Кейсон Болдуин. Я из ФБР, занимаюсь исчезновением Хармони Фарр. Вы можете выкроить для меня минутку?

– Конечно. Идемте со мной.

Обстановка в кабинете Рейли была скудной, однако у стены стоял удобный на вид синий диван, а перед ним – столик с курительницей для благовоний. Мужчины сели.

– Услышав, я не мог в это поверить. Сперва домашнее насилие, затем ее мать, и теперь вот это… Клянусь, ангелы-хранители за что-то обиделись на эту семью. Если вы религиозны, я не хотел вас оскорбить.

– Не религиозен. Говоря о домашнем насилии, вы имели в виду дружков ее матери, правильно?

Директор кивнул.

– Я лично позвонил в службу опеки, когда Хармони пришла в школу вся в синяках. Отвратительных черных синяках размером с бейсбольный мяч. Ее отправили на пару недель в приемную семью, но затем она вернулась к своей матери. – Рейли покачал головой. – Хармони сказала мне, что не хочет к ней возвращаться. Что семья, куда ее отдали, приняла ее хорошо. Однако мать потребовала, чтобы ее вернули.

– Что насчет отца?

– Вы о чем?

– Знаете о его прошлом?

Кивнув, директор сложил руки на животе.

– Знаю. Вы хотите знать, как он относился к Хармони? Понятия не имею. Если честно, наше общение было кратким и редким. Вам лучше поговорить с Маргарет, она у Хармони учитель истории. У них были близкие отношения. Это Маргарет привлекла мое внимание к случившемуся.

Маргарет Димопулос выглядела в точности так, как представлял себе школьную учительницу Болдуин: маленькая, в очках, в юбке, на руках чернила. Она была похожа на учительницу, которая была у него в начальной школе. Как и Маргарет в отношении Хармони, она проявляла к нему участие, кормила его, когда ему было нечего есть, а зимой принесла ему теплую куртку, поскольку мать Болдуина и ее дружок не покупали ему теплые вещи, считая их ненужными мелочами.

– Мистер Рейли сказал, что у вас с Хармони были хорошие отношения, – сказал Болдуин.

– Я старалась, – вздохнув, сказала Маргарет, снимая очки. – Хармони была замечательная девочка, учитывая все то, через что ей пришлось пройти. Иногда дети, пережив подобное, становятся злобными и желчными. Хармони была очень доброй. И умной. Если б только у нее дома была соответствующая обстановка, уверена, она многого добилась бы в жизни.

– Хармони никогда не говорила о том, что кто-то ее преследует, звонит ей? Ее ничего не тревожило?

– В последнее время ничего не было, – Маргарет покачала головой.

– В последнее время?

– Был один дружок ее матери – разумеется, еще до того, как ее отец вышел из тюрьмы; он иногда подъезжал к школе и пытался ее забрать, но Хармони отказывалась садиться к нему в машину. Однажды я увидела, как он с силой схватил ее за руку и попытался затащить в авто. Когда я выбежала на улицу, он уже уехал.

Достав телефон, Болдуин открыл в нем записную книжку.

– Вы, случайно, не помните его имя?

– Не помню, к сожалению… Как-то раз завела об этом разговор с Хармони, но она отказалась отвечать. Когда ее отец вышел на свободу, мать выставила своего ухажера из дома.

– А что насчет отца? Девочка говорила о нем что-нибудь?

– По-моему, она его боялась. Прямо так Хармони ничего не говорила, вероятно, опасаясь, что он про это прознает, но я чувствовала. – Она отправила в рот мятное драже. – Вы должны понять, агент Болдуин: Хармони ненавидела своих родителей. Однажды она ворвалась ко мне в кабинет с криками: «Чтоб они сдохли!» Для нее родители были самыми плохими людьми на свете. Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что отец причастен к ее исчезновению, но также не удивлюсь, если Хармони просто сбежала из дома. Она уже дважды пыталась, но ей не удалось уйти далеко. Я объяснила ей, что жить на улице гораздо хуже, чем дома, а она… – Маргарет опустила взгляд на стол, и ее глаза наполнились глубокой печалью. – А она сказала, что хуже дома ничего не может быть. – Вытерев слезинку, она надела очки. – Я должна была что-нибудь сделать. Может быть, самой взять над ней опеку – не знаю, все, что угодно…

Болдуин взглянул на телефон – пришло сообщение от Ярдли. Вероятно, о том, что судья подписал ордер на обыск в гараже Майкла Закари и можно приступать.

– Вы сделали всё, что смогли. Вы не родственница, и у вас нет никаких прав. Связаться с опекунским советом и попробовать забрать Хармони из дома – это все, что было в ваших силах.