Боги, пиво и дурак. Том 5 (СИ) - Гернар Ник - Страница 35

Хотя нет, «боль» — это неправильное слово.

Правильное звучало бы как трехэтажный мат, кратким пересказом которого была бы фраза «лучше бы я сдох сразу».

Смертоносные силуэты метнулись в сторону от меня, и в уши хлынули звуки города, заглушаемые моим воплем.

Казалось, что голову раскроило на части, ребра и ноги превратились в месиво.

Лучше бы я и правда помер. Или, по крайней мере, отрубился. Но сознание никак не хотело угасать полностью, продолжая транслировать в мой мозг размытые картинки неба, нечеткие лица людей и яркие солнечные блики, перемежающиеся с кромешной тьмой.

Сколько это длилось, не знаю.

Наконец, я потерял сознание.

Очухался я дома, в своей постели.

С трудом разлепил слипшиеся веки, с удивлением осознавая, что все еще живой.

Тело ныло, но от той адской боли, разрывавшей меня на части, не осталось и следа.

С трудом сфокусировав взгляд, я увидел рыжее пятно света на потолке от масляной лампы, спящую за моим столом Кассандру и Нику, сидевшую у меня в ногах.

— Привет, — просипел я, потому что голос пропал напрочь.

Кошка встрепенулась. На заплаканном личике появилась улыбка.

— Проснулся… — проговорила она, и зеленые глаза наполнились непослушной влагой. Ника всхлипнула, все еще пытаясь удержать улыбку, но губы предательски задрожали. Спрятав личико в ладони, кошка расплакалась.

— Эй, ты чего?.. — растерялся я. — И вообще так нечестно — это же я сейчас должен быть самым несчастным, а тебе полагается меня жалеть и баловать. Но когда ты плачешь…

Я попытался подняться, но спину прошило от самого крестца до основания шеи, и я закусил губу, чтобы не заорать, как девочка.

— Лежи, не двигайся! — всплеснула руками Ника, бросившись ко мне. Она так испугалась за меня, что даже плакать забыла. — Тебе нельзя! Кассандра восстанавливала тебя по частям. И некоторые участки твоего тела все еще в скверном состоянии.

— Да? — удивился я. — А чувствую я себя вполне сносно.

— Просто ты не ощущаешь боли — вот и все.

Я вздохнул.

— Надо же. С чудовищами сражался, из башни на землю спрыгнул — и ничего, терпимо. А тут лошади под копыта попал и чуть сам коней не двинул.

— Так лошади-то не простые были, а одержимые Посейдоном, — пояснила Ника, присаживаясь ближе к моему изголовью. — Видимо, у них с Зевсом по поводу тебя какая-то договоренность появилась.

Я слабо присвистнул.

— Этого еще не хватало. И что, мне теперь от каждой кобылы шарахаться?..

— Да, — просто ответила Ника. — Так было бы лучше всего. Бог морей покровительствует всем лошадям, а значит, может овладеть каждой из них.

Я вспомнил синего жеребца, овладевающего деревянной имитацией, и беззвучно рассмеялся.

— Овладевать — это он и правда может. Только на месте коней не очень-то я бы этому радовался.

— И ничего смешного, — сердито буркнула Ника, тем не менее ласково поглаживая меня по волосам. — Теперь тебе верхом ездить опасно, понимаешь?

— Понимаю, — проговорил я, закрывая глаза от удовольствия. — Ну и что теперь, плакать, что ли? Значит, на медведе в столицу поеду.

— Ага, держи карман шире, — тихо ответила Ника. — На медведе. Азра уже распорядился — на телеге потащишься, запряженной ослом.

— Чего? — открыл я глаза. Вот ведь ни на минуту не дадут расслабиться! — На каком осле?..

— Честно говоря, придурочном, — ответила Ника. — Видела я его. А слышала — вся улица, наверное! Орет, как резаный, и постоянно зубы скалит, будто не осел, а собака какая. Как по мне, одержимая лошадь не так уж и страшна по сравнению с ним.

Я только руками развел.

— И что, никого не волнует, что я в столицу как придурок поеду?..

— Отчего же, еще как волнует! Только не в том смысле. Все прям-таки предвкушают это зрелище. Правда, Азра их немного расстроил, когда сказал про телегу — они-то уже ставки стали делать, с твоим-то ростом будешь ты свои длинные ноги по земле волочить, или колени до ушей задирать научишься.

— Вот паразиты, — ругнулся я. И, прищурившись, спросил: — А ты, интересно, на что поставила?

Она обиженно покосилась на меня. Рука прекратила почесывания.

— Некогда мне было такой ерундой заниматься, — с осуждением в голосе проворчала Ника.

— Ладно, будет тебе, — улыбнулся я. — Я же шучу.

Кассандра, разбуженная нашим разговором, зашевелилась, потянулась и открыла глаза.

— Наконец-то в себя пришел… — проговорила она и повернулась к нам.

Святые боги! Мое лечение ей явно давалось не легче, чем недавнее исцеление Азры. Под глазами девушки устало чернели отечные синяки, лицо приобрело серый оттенок.

— Кас, прости!.. — невольно сорвалось у меня с языка. — Я совсем вымотал тебя своими костями.

— Чтобы кто-то извинялся от лица своих переломов — такое я слышу в первый раз, — проговорила Кассандра своим низким грудным голосом, разминая себе затекшие во время сна плечи и шею. — Звучит забавно. Ты есть хочешь? Или сразу начнем?..

Ох ты ж.

От ее «сразу начнем» у меня все внутри в испуге сжалось и попыталось прикинуться мертвым. Но по собственному желанию потерять сознание я, к сожалению, не мог.

— А там… еще много? — с надеждой спросил я.

— Нет, — обнадежила меня Кас. — Работы часа на три…

Три часа?!

— Тогда я бы поел! — выпалил я, чтобы хоть немного оттянуть начало экзекуции.

Кассандра посмотрела на меня своими умными глазами и понимающе улыбнулась.

— Хорошо. Я тоже пока пойду разомнусь немного и перекушу…

Она ушла, и мы с Никой остались вдвоем.

Кошка заботливо помогла мне приподняться на подушках, принесла из кухни вкусный суп, и я с удовольствием поел, ощущая себя вполне живым и счастливым.

Только одно меня сейчас всерьез беспокоило — за исключением предстоящего лечения, конечно.

Это мое тотальное, — даже нет, просто фатальное невезение.

Вот есть в русском языке такое словцо как «похерить». Помню, как-то Лёха рассказывал мне, что на самом деле, ни с какими неприличными херами оно не связано, и имеет отношение исключительно к академическому названию старинной литеры. Которую, по стечению обстоятельств, почему-то тоже назвали «херъ». Так вот, вычеркивая крест-накрест что-то из списка за ненадобностью, люди как бы рисовали упрощенный образ этой буквы, откуда и пошло словечко.

И вот сейчас у меня было такое ощущение, что в этот раз Фортуна не просто повернулась ко мне спиной, а прям-таки похерила по самое небалуйся.

Продолжая болтать с Никой о всякой ерунде, я порыскал по карманам и нашел монетку.

Ну что, проверим градус обломности?

Я щелчком подбросил монету вверх — совсем несильно, просто чтобы подлетела. Но, к моему ужасу, она выстрелила из моей руки куда-то в сторону, звякнула об стену и рикошетом с силой звезданула мне в бровь.

Я дернулся, ругнулся — и застонал от внезапной боли в пояснице.

— Данечка! — всплеснула руками Ника.

— Ничего страшного, просто бандитская пуля, — пробормотал я, потирая ушибленное место. Кожа под пальцами горела, под ней ощутимо набухала шишка.

Вот это фиаско, братан.

При таком раскладе мне даже пить и мочиться стоит с оглядкой, а то как бы не утонуть!

Интересно, как долго эта катастрофа будет меня преследовать?..

Причем, достаться ведь может не только мне. Но и тем, кто случайно окажется рядом. Как, например, едва не прилетело бедной Лилит!

— А где сейчас Ли?.. — спросил я. — С ней все хорошо?

Ника опустила голову. И как-то сердито ответила:

— Не волнуйся, она в порядке. Прямо сейчас беседует за кружкой пива с Та‘ки. Ты должен быть ей благодарен — если бы не демоница, ты бы вряд ли выжил. С помощью Гермеса она успела вовремя тебя доставить Кассандре…

Я усмехнулся.

— Забавно. У меня в опекунах два мощных и боевитых бога значатся, а выручает опять мирный Гермес. Надо ему какое-нибудь хорошее подношение сделать в знак признательности…

Тут в дверь предупредительно постучали, и в комнату вошла Кассандра.