Боги, пиво и дурак. Том 5 (СИ) - Гернар Ник - Страница 50

— Исключено, — заявил я, тоже поднимаясь. — Во-первых, Азра никогда не примет в школу какого-то незнакомого хрена с горы, который кроме всего прочего еще и бывшая ворона! А во-вторых — я сам никогда бы его не попросил об этом. Знаешь, почему?

Я вдавил сигарету в свою пустую тарелку, как в пепельницу.

— Ну, блесни умом, — фыркнул Кир, поворачиваясь ко мне лицом.

— Потому что ты мне не нравишься! На каждый ответ — пять недомолвок! Ты — мутный, скользкий, хитрый, и вылезаешь вечно в самых неожиданных местах и непонятно для чего — просто глиста какая-то, а не человек! Так что приятного тебе аппетита, а я сваливаю. Я не гордый, могу вместо отеля для приезжих и в конюшне с ослом поспать!..

Я повернулся, намереваясь уходить — и в этот момент Кир вдруг покачнулся и начал крениться, как подрубленное дерево.

Ругнувшись, я едва подоспел, чтобы подхватить его. Тяжелой ношей он завалился мне на плечо.

— Эй, ты чего? Кир? Ты там помер, что ли?.. Эй!

Я подтащил его к ближайшему стулу и попытался как-то усадить, но обмякшее безвольное тело земляка никак не желало садиться, и в итоге я уложил его на пол.

— Даня, это отрава! — прохрипел Лёха.

Утешитель, блин.

После его слов мне сразу начало казаться, что сердце как-то слишком энергично колотится в груди и ноги с руками какие-то подозрительно ватные.

— Ты же только пиво пил? Значит, или прямо сейчас и тебе прилетит, или отравлена была рыба… — продолжал мой добрый друг.

На лбу проступила испарина.

— … Но ничего, — продолжал Лёха. — Я, если чего, тебя подниму!..

— Успокоил, мать твою!

— А что такого-то?.. Если уж помрешь?

— Иди ты в жопу! Лезет он под руку, с перспективным креативом…

Я встал на непослушных ногах, и тут вдруг Кир содрогнулся, и все его тело выгнулось дугой, как лук.

Глаза открылись. Совершенно слепые, белые глаза.

А из полураскрытых губ вырвался низкий хриплый голос:

— Ты путаешь нити, дороги сплетаешь

Ты завтрашний день бесконечно меняешь

То ночь искажаешь, то день искажаешь,

Движеньем одним жизнь и смерть ты меняешь…

Веки Кира задрожали. Он весь вытянулся еще сильнее — и судорога, наконец, его отпустила.

Кир сначала сел. Потом встал.

— Ты как?.. — спросил я, напряженно наблюдая за земляком — движения Кира показались мне какими-то неловкими, и я опасался, что он сейчас опять звезданется об пол.

Тот обернулся.

И я увидел, что глаза его все еще белые!

Холодная волна окатила меня от макушки до пяток. Я невольно отшатнулся.

— Зодчие строили — я созерцал, — проговорил Кир, чуть наклонив голову вбок. — Теперь мой черед что-то сделать настал. Ты вырастить хочешь ворота Сотота. Не для себя, а для кого-то. Мне нравится этот возможный виток. Проводник мой сумеет помочь тебе в срок. Магистр — твой друг, не откажет тебе. К тому же, дитя на моей стороне. От рифмы, похоже, пора отвыкать. Здесь очень просится рифма про «мать». Все из-за жрецов, чтоб тебе понимать — иначе пророчества запоминать им было трудно… И вот впервые она мне мешает…

Кир глубоко вдохнул и медленно выдохнул. А потом опять заговорил, только теперь его голос звучал, как замедленная запись.

— Боги считают, что у меня нет сердца, — проговорил он, немигающим взглядом глядя прямо мне в глаза. — Нет чувств. Нет эмоций. Правда в том, что я всегда вижу источник, причины и последствия. Ты привел нити судьбы в движение. Сначала я не понял, что причина в тебе. Потом я понял, что просто тебя не понял. Потому что тебя невозможно понять. Твоя нить постоянно меняется. Твоя сила перерождается. И все, что вокруг тебя, искажается. Но я научился читать тебя. По искажениям. Теперь я вижу, какое скрещенье нитей лучше. Мой брат Сотот будет жить. Твой друг Сет будет жить. Не этого ли ты желаешь?..

Я в ответ кивнул.

— Ты… Ты — Оракул, — проговорил я.

Тут Кир резким коротким движением наклонил голову в другую сторону, будто прислушиваясь к каким-то очень тихим звукам. И голос внутри него протянул:

— Силы проводника на исходе. Поддержи его тело — иначе он ногу сломает. И станет неэффективным.

Глаза Кира закрылись, колени подогнулись — и я ловко подставил ему плечо, не давая завалиться вперед.

— Да что ж сегодня за день такой!.. — пробормотал я, аккуратно опуская земляка в очередной раз на пол.

Но тут он шевельнулся в моих руках, и я услышал усталый голос Кира:

— Все, прошло уже…

Цепляясь за меня, он с усилием выпрямился, потом двинулся в сторону своего места за столом. Я помог ему добраться до стула.

Плюхнувшись на стул, он осушил свою кружку пива до дна.

Я — свою.

— И давно ты… проводник?.. — спросил я у Кира.

Тот неопределенно пожал плечами.

— Сколько себя помню.

— То есть ты и в нашем мире был проводником?.. — в очередной раз удивился я.

— У Оракула нет устойчивой формы. Или оболочки. И никогда не было, — проговорил Кир, откидываясь на спинку стула. — Поэтому он может быть где угодно и когда угодно. Правда, быть его проводником в том, нашем мире, было сомнительной радостью. Детские психологи, психиатры, постановка на учет. Потом, к счастью, меня нашли опытные знающие люди и объяснили, что к чему. Это очень помогло.

Он опять потянулся к кувшину с пивом, но тот оказался слишком тяжелым для его вдруг ослабшей и трясущейся руки.

— Давай помогу, — вызвался я и разлил нам обоим по кружкам пиво. — То есть, хочешь сказать, что наши психи на самом деле не психи?..

Кир криво усмехнулся.

— Знаешь анекдот про сны и Фрейда? Вот там было про то, что иногда сны — это просто сны. Так вот и психи иногда тоже бывают просто психами.

— И как распознать разницу?

— Не так просто, как кажется. К примеру, я ничего не помню из того, что происходит во время транса. Хожу, говорю или что-то делаю — все как чистый лист. А если он хочет пообщаться напрямую со мной — тогда я перестаю воспринимать внешние раздражители. Слышу только его голос, или вижу образы, которые он рисует. При этом рядом можно из пушки стрелять — я даже не вздрогну. Вполне себе клиническая картинка вырисовывается.

Я только руками развел.

— Да уж… А чего ты мне сразу не сказал?..

— Я не был уверен, насколько подробно должен описать тебе ситуацию. По мере того, как происходит обмен информацией, иногда там… — он неопределенно махнул рукой. — что-то меняется. Не все можно говорить. И для всего сказанного должен быть правильный момент. Один и тот же поступок, как и слово, в разные моменты времени могут вызывать очень разные последствия. Поэтому я планировал открывать тебе все постепенно, до тех пор, пока не окажется достаточно. Но ты не особо терпеливый, да?

— Как сказать. В некоторых вопросах действительно так.

Мы выпили.

— Слушай, а ты правда знал, когда садился в самолет, чем все обернется? — спросил я.

— Не я, — покачал головой Кир. — Он. Он — знал. Сказал, ему на другой стороне нужен проводник из этого мира. И этим проводником могу стать я, если пожелаю.

— И ты пожелал.

— Да. Тогда мне и открылись подробности — какой самолет, когда, и вообще, что должно произойти потом…

Глядя в одну точку, я вспоминал свой первый день здесь.

Как мы все очнулись. Как встретились с воинами. Потом проходили ту дурацкую чашу…

Я ведь тогда и сам заметил, что Кир отличается от всех. Он не казался удивленным или напуганным. А после всего никуда не торопился, а просто сидел и ждал. Хотя я предупредил его об опасностях темноты в тех местах.

Кир знал, что за ним кто-то должен прийти. И заранее видел, как все случится.

Вот почему он так вел себя!

Тем временем Кир молча барабанил пальцами по столу, и, склонив голову, задумчиво смотрел на меня — видимо, наблюдая, как тени моих мыслей отражаются на лице.

Очнувшись от увлекательного процесса переосмысления самого начала своего героического прошлого, я посмотрел на бычок в своей тарелке.

— Мда. Надо бы эту пепельницу заменить, а то я что-то проголодался.