Боги, пиво и дурак. Том 5 (СИ) - Гернар Ник - Страница 52

И, обернувшись к хлопотавшей у крыльца Марии, громко крикнул:

— Спасибо за приют и угощение!

Та махнула нам рукой на прощанье и ответила:

— Доброго пути вам!

Я потянул осла за уздечку. Тот недовольно попятился, оскалил желтые зубы.

— Ну давай, пошел! Злыдень. А то живодеру сдам, ясно? И никаких морковок в твоей жизни больше не случится! — пригрозил я Буцефалу.

Осел моргнул, задумался на пару секунд — и нехотя подчинился хозяйской руке.

Может, в моркови-то все и дело? И теплое отношение Буцефала к Марии на самом деле тоже зиждется на морковной любви?

— Кстати, а ты пешком, что ли? — поинтересовался я у Кира.

— Пока — да, — ответил он. — Куплю себе уже на той стороне — там должны быть поприличней экземпляры. Кстати, ты-то не хочешь себе осла заменить? А то как-то уж слишком по-библейски. Только пальмовых листьев не хватает, — иронично заметил он.

— Увы, лошадь в моем случае — не вариант, — со вздохом отозвался я. — А другого транспорта кроме коней и ослов я здесь не знаю. Разве что слона где-нибудь найти или верблюда. Кстати, они здесь вообще водятся?..

— Понятия не имею, — пожал плечами Кир.

И тут нас обоих принялся просвещать Лёха. Что слоны и верблюды в качестве ездовых животных конечно же в этом мире тоже есть, только не в нашем королевстве.

— У нас они водятся только в зверинцах всяких помешанных на экзотике аристократов. Наряду с единорогами и двухголовыми львами.

— Единороги?.. — почти хором отреагировали мы с Киром.

— Ну да, единороги, — невозмутимо повторил Лёха. — Мерзкие твари, кстати. Ничего общего с поэтическим образом. Размером с козу, орет как свинья и гадит так вонюче, что был даже отдельный указ, запрещающий содержать единорогов в столице. Засрали все потому что. Но рог у них, конечно, красивый. Переливается, как крылышки стрекозы, и в спираль тугую закручен. Только если этим самым рогом он наподдаст кому, целитель не поможет, придется лечить обычным способом. У них там в роге атавистически-инертная сила собирается, как яд у кобры. В общем, как я и говорил — мерзкие твари…

Так, обсуждая единорогов, мы добрались до места встречи.

Ну, вот и оно! Я все-таки попаду в местный Лас-Вегас! Йо-хо-хо, жди меня, детка!

Портальный нахмурился, напыжился — и…

Тишину разорвал резкий пердящий звук.

Я ругнулся себе под нос.

— Слышь, привратник, ты там не перестарайся смотри. Ты, конечно, не единорог, но все же.

Портальный покраснел до корней волос и поспешным жестом открыл зеркало перехода — маленькое и неказистое, грязно-желтого цвета.

Я с усмешкой втолкнул в него сначала своего осла, а потом шагнул сам.

Глаза ослепила яркая вспышка, содержимое желудка волной подкатило к горлу — и тут я шлепнулся в грязь.

Сквозь цветные блики перед глазами я увидел множество лошадиных копыт. Женские руки потянулись ко мне, длинные волосы разных цветов заструились откуда-то сверху, и будто сквозь воду я услышал голоса…

Сраный единорог, вот это портал ты сделал!..

Пошатываясь, я попытался подняться на ноги. Оказалось, что вокруг по самую щиколотку разлита какая-то грязная вонючая жижа. При этом теплая. И вообще вокруг было совсем не по-зимнему тепло.

Куда вообще этот придурок нас перенес?..

— А-аааа! — донеслось откуда-то справа.

Обернувшись, я увидел, как из вспыхнувшей в воздухе прорехе вывалился Кир и, как и я, шлепнулся прямо в жижу.

— Вернусь — убью падлу! — прохрипел он, размазывая грязь по лицу.

И тут отчетливо раздался долгий, протяжный гудок, похожий на звук охотничьего рога. В тон ему где-то совсем неподалеку замычали коровы.

— Эй, ты слышишь?.. — пытался докричаться до меня женский голос.

— Эй! — в тон ему отозвался другой голосок.

— Парень, ты слышишь? Посмотри на нас!..

Я проморгался, прогоняя зеленые круги. И, поднявшись на ноги, изумленно осмотрелся вокруг.

Потому что я находился в каком-то открытом загоне посреди конского табуна. Вот только ни одной лошадиной морды здесь не было. Из лоснящихся конских тел поднимались обнаженные женские силуэты.

Я видел перед собой настоящих кентавров женского пола!

— Девочки, надо что-то делать! — сказала одна из них, со смоляно-черными волосами, струящимися до самого места сращения женского туловища с лошадиным.

— Эй, парни! — снова крикнула нам рыжая красавица с копной золотых волос. — Сейчас начнутся скачки, вы слышите? И вас затопчут!

— И что нам делать? — выдохнул я, мгновенно приходя в себя.

— И где мы вообще? — отплевываясь, прохрипел Кир.

— Вы на Лунном ипподроме, и сейчас начинаются скачки на выживание! — пояснила еще одна прехорошенькая кобылка с гнедым телом и каштановой гривой. То есть, волосами, конечно.

Тут снова раздался протяжный звук рога.

— Со следующим сигналом начинается гонка, — торопливо пояснила черненькая, нетерпеливо перебирая длинными стройными ногами — к сожалению, лошадиными.

Смуглая кожа, гордая посадка головы, высокие скулы, крупные белые зубы, подтянутое гибкое тело, яркие и вместе с тем резкие черты лица — она походила на дочь какого-нибудь индейского вождя, дерзкую и горячую.

— Как отсюда выйти?! — проорал Кир.

— Да никак, прямо за нами — загон для черных быков! И сейчас они погонят нас до финишного загона, кто не успел — тот околел!.. — бойко ответила черненькая. — Садись уже верхом, что ли, времени нет на разговоры! Быстрее!

Я потянулся к ней, чтобы сесть. При этом плохо соображая, за что бы ухватиться рукой для рывка — не за «гриву» же, в самом деле! Четвероногая амазонка ловко подставила мне руку для опоры — и, должен признать, опора получилась на удивление твердая и крепкая. Я вскочил на ее гладкую спину, невольно пробормотав:

— Прости уж, если что не так!

Кир между тем оседлал рыжую.

— Где-то там еще мой осел, не видели?.. — почему-то вдруг спросил я свою индианку.

— Ну знаешь, еще и осла я на себя не посажу! — блеснула на меня черно-синими очами красавица.

И тут прозвучал третий сигнал.

— Держись покрепче! — крикнула мне черненькая, рванувшись вперед.

— За что?! — резонно спросил я ее, не глядя хватаясь руками за ее человеческое тело и с меткостью снайпера попадая обеими прямиком на ее небольшую обнаженную грудь.

Упругие окружности в такт движения ударились в мои ладони.

— Ну уж точно не за это! — угрожающе крикнула мне в ответ амазонка, гневно хлестнув по лицу развевающимися гладкими волосами.

— Понял! — поспешно отозвался я, смещая руки чуть ниже.

Все остальные кентавры ринулись вместе с нами. Шлепанье копыт оглушило меня.

Позади раздались разъяренные трубные вопли быков.

Мы выскочили из загона на сухую и широкую грунтовую дорогу, размеченную красной краской. Высокий забор остался позади, и теперь я понял, что мы мчим вокруг огромной арены. Фигуры зрителей размывались на скаку, превращаясь в серую массу.

Мы с чернобуркой выскочили вперед, вместе с белошкурой красоткой и гнедой.

Обернувшись, я увидел, что Кир скачет на своей рыжей чуть поодаль. На глаз кентавров было всего около полусотни. А прямо за ними, набирая обороты и вздымая пыль, неслись здоровенные горбатые быки со сверкающими на солнце кольцами в ноздрях.

Извернувшись, один из быков поддал рогами хрупкой полулошадке с кудрявой рыжеватой копной волос.

Та вскрикнула и завалилась на бок, исчезая из поля зрения.

«У-уууу!» — взревела толпа.

«А-аааа!» — улюлюкали довольные зрители с первых рядов.

Извращенцы хреновы!

Тут нас с чернушкой обошли две другие кобылки. Потом — еще один симпатичный круп помахал нам хвостом.

Мы медленно сдавали позиции и начали сдвигаться с передней линии в середину.

— Ублюдство, — прошипела моя индианка, тяжело дыша. — Ты слишком тяжелый!

И она была права.

Но что я мог сделать? Сказать ей — сестра, брось? И тем самым покончить жизнь самоубийством?

Ведь если она меня сбросит, конец Дане — по мне проскачет сначала весь табун, а потом еще и стадо быков утрамбует.