Боги, пиво и дурак. Том 5 (СИ) - Гернар Ник - Страница 6

Кошка огорченно мяукнула, и все остальные хвостатые, поджидавшие за креслом своей очереди за хозяйской лаской, как по приказу разбежались по темным углам.

Чернобурка ушла последней — медленно, торжественно задрав гладкий хвост.

— А почему друзьями не были? — не удержался я от любопытного вопроса.

— Потому что слишком разные. Сет никогда мне не нравился — прямой, как дубина в руках старины Тора.

— У Тора же вроде молот, а не дубина?

— О да, велика разница. Ну а Сет в свою очередь считал меня скользким говнюком — причем выражал это свое ценное мнение не за глаза, а, как и положено дубине, прям-таки в лоб.

Я постарался скрыть улыбку, невольно проступившую на губах.

— Вообще-то звучит так, будто вы терпеть друг друга не могли. Нергал задымил своей сигарой, и по комнате поплыл приятный аромат хорошего табака.

— «Нравится», «не нравится» — это, Даня, категории досуговые и пустые. А вот «выгодно» или «не выгодно» — это уже серьезный деловой разговор. Партнерство могло бы принести огромную пользу нам обоим. Но говорить об этом теперь уже нет смысла. Так вот, по поводу покровительства…

— Посоветуешь поискать Чернобога? — хмыкнул я, невольно вспоминая описание Яна, что говнистей Нергала только разве что этот бог.

Нергал усмехнулся.

— А ты готов собственными руками расчленить первую жертву и принести Чернобогу живое человеческое сердце?

Я подавился дымом.

— Вот и я думаю, что вряд ли, — кивнул Нергал, вполне резонно принимая мой кашель за ответ. — Нет, тебе нужно пойти другим путем. Тебе стоит искать покровительства не подальше от Зевса, а напротив, поближе к нему. Причем, как можно ближе…

Я недоверчиво уставился на Нергала.

— Не понял, ты сейчас на жену моего врага намекаешь?..

Тут уже подавился дымом Нергал.

Весело расхохотавшись сквозь кашель, он проговорил:

— Мне нравится свобода и смелость твоих суждений, однако же нет. Я бы даже сказал, ни в коем случае. Во-первых, для Геры рыхлый зад супруга, восседающий на троне, обладает куда большей привлекательностью, чем все буйные чресла смертных вместе взятые. По крайней мере, после пары эпизодов, когда она едва не потеряла благосклонность своего супруга. А во-вторых, Зевс патологически ревнив — вероятно, потому что сам не пропускает ни одной юбки. Так что нет, эти ворота тебе не подойдут. В первую очередь я имел в виду братьев громовержца, Посейдона и Аида. Найти к ним подход непросто, однако попытаться стоит. Потому как Зевс ни за что не пойдет на открытый конфликт с братьями — по крайней мере, сейчас.

— Как будто для олимпийцев семейные узы что-нибудь значат, — пробормотал я.

— А при чем здесь узы? Дело в равенстве сил и законном праве на главный престол каждого из этой троицы.

— Да ладно, — удивился я. — И что же тогда им помешало занять его?

— Психические отклонения. Посейдон — истерик и психопат, склонный к затяжным депрессиям. У него в голове, как на море — то штиль, то полный мрак и шторм. От мысли, что ему придется отчитываться перед другими семьями за свои заскоки, ему стало дурно. Так что он добровольно и с большим удовольствием принял свою корону и отказался от кресла главы семейства — при условии, что Зевс не станет совать свой нос в его дела. На том и разошлись.

— Аид тоже, по-твоему, психопат?

— Нет, у него другие проблемы. Аид патологически замкнут, боится открытых пространств и испытывает серьезные затруднения в межличностном общении. Так что подземное царство, где вокруг одни мертвецы — идеальная среда для него. Согласно договору, его вотчина так же неподвластна Зевсу, как и океан. Однако несмотря на все свои недостатки Аид из всей этой троицы самый адекватный персонаж.

Я усмехнулся.

— Это ты из профессиональной солидарности так говоришь?

— Нет, ни в коем случае. Аид логичен и рационален, строг, последователен и педантичен. Согласись — для божества каждое из этих качеств — великая добродетель. Но найти с ним общий язык будет очень сложно. Если не сказать — почти невозможно.

— Почему?

— Ты относишься к типажу людей, который тот принципиально недолюбливает.

— Это какому же?

— К живому. И любые твои подношения будут отвергнуты.

Тут Лёха, все это время молча висевший у меня на поясе, деликатно кашлянул.

— Если позволите, я бы мог добавить в эту кучу свои пять копеек…

Нергал, казалось, не сразу понял, откуда исходит голос, и кто это еще подключился к разговору.

— Это Лёха, мой приятель-некромант, — поспешил я представить череп. — Если ты не против, пусть поделится соображениями?

Нергал озадаченно приподнял бровь и, пыхнув сигарой, проговорил:

— Соображения пустой черепушки? Какая ирония. Думаешь, мы настолько в отчаяньи?

— Да пусть говорит…

Нергал вздохнул и небрежным царственным жестом дал слово Лёхе.

И тот, окрыленный разрешением, тут же затараторил:

— У Аида есть уязвимое место. Это его супруга, Персефона. Как известно, она большая поклонница разного рода искусств, в особенности — музыки и поэзии…

— Вот только музицировать я умею исключительно на чьих-нибудь нервах, — заметил я. — Так что это мне не поможет.

— А ты не видишь никакого сходства? Неуживчивый и могучий бог, юная красавица-богиня, шантаж тещи, вмешательство других богов и требование расстаться — все это тебе ничего не напоминает? Серьезно?

Мы с Нергалом переглянулись.

— Господа, история Сета и Фортуны сама по себе — поэзия, безо всяких рифм и музицирования! Это же видоизмененная вариация случившегося с Аидом и Персефоной! А влюбленные обладают определенного рода сентиментальностью по отношению к тем, чья судьба напоминает их собственную. Кроме того, Даня уже имеет на той стороне одного сочувствующего.

— Это кого же? — поинтересовался Нергал.

— Харона, которому Даня устроил маленький отпуск с помощью своего несравненного бухалова.

Вот тут Нергал удивился по-настоящему.

— Ты. Споил. Харона?.. — спросил он меня.

— Да, — вынужденно признал я. — Так что на самом деле к Аиду мне лучше не соваться. Подозреваю, с какой бы поэзией я к нему не пришел, за прогул одного из своих ключевых сотрудников он меня в бараний рог согнет!

— Ты не прав, — сказал Нергал с хитрой улыбкой. — Харон — дитя царства мертвых, на него не действует никакое местное вино или пиво. И если ты смог его споить… Да это прекрасно! Значит, ты сможешь не краснея налить и его господину, если тот пожелает. Решено! Ты должен идти к Аиду.

— А как же тот факт, что я вообще-то живой?

— Ну, это-то как раз дело поправимое, — на полном серьезе ответил Нергал. И вдруг, как мне показалось, подмигнул черепу.

— Э-эээ, погодите, я на такое не подписывался! — возмутился я.

— Да ладно, чего ты так испугался?.. — проворчал Лёха.

— В самом деле, — усмехнулся уголком рта Нергал. — У нас же есть твой друг-некромант. Он потом тебя и поднимет.

— И я, как Харон, всю оставшуюся жизнь буду костями греметь?

— Скорее, всю оставшуюся смерть, — поправил меня Нергал. второй уголок его рта тоже хитро поддернулся. — Зато тебе больше некого будет бояться — на мертвых права Зевса не распространяются. Очень выгодная позиция получается.

— Да ну вас, я не собираюсь умирать! — выкрикнул я, уже забывая обо всякой субординации.

Нергал расхохотался. Лёха захихикал вместе с ним — мелко так, подленько и ехидно.

— Ладно, это шутка была, — сказал Нергал. — На самом деле тебе не придется умирать по-настоящему. Просто примешь настойку звездчатого длинностебельника и часа на четыре пропадешь из мира живых. Твое тело останется в целости и сохранности, просто все процессы в нем замедлятся, сердечный ритм станет едва различимым, а для поддержания дыхания тебе понадобится мех в виде пары моих кошек. Но зато не придется накладывать никаких заградительных заклинаний и прочей мишуры, чтобы скрыть разномастность твоей энергии. Ведь у мертвых нет магии, есть только душа.