Проклятие Саана (СИ) - Лисина Александра - Страница 19

Хм. А ведь верно. Где ведьмы, а где жрецы…

— Может, все это время мы не там искали? — тем временем развил свою мысль напарник. — Может, старые знания еще сохранились в храмах? И жрецы не просто стали преемниками ведьм, а получили какую-то информацию об их магии? Сам посуди: если даже сейчас что-то находится, то на момент образования жреческого ордена от ведьм наверняка остались не только устные свидетельства, но и артефакты, какие-то записи, рассказы очевидцев. Что, если эти сведения сохранились?

— Предлагаешь еще раз прогуляться по храмам и позадавать там вопросы?

— Сомневаюсь, что тебе о таком расскажут. Но вот наладить связи среди жрецов точно не помешает. Даже в том случае, если технология изготовления чистого серебра была известна давным-давно, а жрецы получили ее уже готовой. Вместе со шкатулками, вазами и иными емкостями, способными удерживать в себе проклятые предметы. Тогда, может, нам и колдуна больше искать не придется. И оставшиеся знаки будет кому расшифровать.

Я посмотрел на Нардиса с удивлением.

А голова у него соображает. Мы с Мором, увлекшись поиском собственно камней, другие варианты почти не рассматривали. А между тем идея была толковой и к тому же объясняла, почему оставшиеся камни ни призрак, ни я больше не ощущали.

Скажем, если какие-то вещи и впрямь уцелели после гибели ведьм, то их могли отыскать не только жрецы. Первое время после катастрофы наверняка царила неразбериха. Ведьмы кто погиб, кто утратил силу, но у них остались наследники, последователи, слуги наконец… да и сами ведьмы вряд ли вымерли в одночасье. Значит, часть знаний о проклятых предметах и артефакты, способные их нейтрализовать, вполне могли сохраниться, перейти по наследству, а то и просто быть случайно найденными при раскопках. И вот если кто-то еще в те времена начал находить проклятые камни, то наверняка были и попытки их уничтожить.

Допустим, из этого ничего не вышло.

Но пока жрецов не появилось достаточно много, а в храмах не стали наполняться божественной силой алтари, проклятые камни нужно было где-то хранить, изолировать их от живых, пока не случилось беды. И вот тогда-то их начали прятать… к примеру, в опечатанных шкатулках. А может, и в тайниках, как герцог Болойский. Какие-то, возможно, десятилетиями передавались от отца к сыну. Какие-то, напротив, закапывались в землю. Но при этом снаружи непременно оставлялись знаки… предупреждения… подсказки… которые позволили бы сведущему человеку понять, найти и передать храму то, что ни в коем случае не должно было попасть в чужие руки.

Почему же местом захоронения проклятых камней выбирали именно кладбища?

Да потому, что туда обычно мало кто ходит, но при этом по какому-то недоразумению даже во время войн могилы стараются не топтать. Есть все же в людях некоторое почтение к месту упокоения чужих предков. Поэтому грабить могилы все-таки грабят, но крайне редко разрушают или сжигают захоронения дотла.

Разумеется, проклятые камни были найдены не все. Некоторые осколки разлетелись так далеко и угодили так глубоко под землю, что даже Мору понадобилось несколько тысячелетий, чтоб выудить один такой наружу. Некоторые, как мы уже убедились, все эти годы тихонько пролежали в земле, так толком никому и не навредив и поэтому же сумев не привлечь к себе внимания. Какие-то, возможно, все-таки были найдены и доставлены в храм, где если не уничтожены (Мору в этом вопросе, полагаю, можно верить), то как минимум обезврежены. А вот некоторые почему-то активизировались и успели образовать вокруг себя полноценную скверну. Причем очень сильную скверну. Могущественную. Заметно отличающуюся от тех темных пятен, которые мне доводилось видеть раньше.

Получается, чтобы собрать оставшиеся осколки, нам следовало посетить другие такие же старые, богатые нежитью скверны. Быть может, стоит начать поиски со скверн с уже созревшим сердцем. А еще, как сказал Нардис, имело смысл уже сейчас начать искать выходы на жреческий орден, при этом не останавливая ту работу, которую я поручил Леману и его людям порядочное время назад.

Глянув на быстро светлеющее небо, я решил не откладывать дело в долгий ящик и предложил Нардису навестить последний из адресов, которые добыла Лу.

Орский край, Озерное княжество…

Мне еще не доводилось там бывать, поэтому координаты Лу оказались довольно далеко от отметки на моей карте, и переместились мы не собственно в княжество, а на северо-западную окраину империи, в окрестности какой-то деревушки, которая встретила нас неожиданным шумом.

Я поначалу решил, что у людей праздник, и поэтому там так кричат. Но потом увидел за деревьями столб черного дыма, и мысль о празднике как-то незаметно испарилась.

Когда же мы вышли из леса и увидели саму деревню, то оказалось, что горят дома… целых два… однако никто не торопится их тушить. Просто потому, что по единственной улочке в это время бродила неупокоенная нежить, а чудом уцелевшие люди с криками и воплями разбегались кто куда.

— Скверны не чую, — настороженно сказал Нардис, на всякий случай покрутив головой. — Ничего не болит, не тошнит… откуда тогда взялись твари?

Я молча указал ему на слабо светящийся овал посреди деревни. Портал не портал… скорее, что-то вроде пространственной щели, как у меня, откуда в этот самый момент вывалились двое кривоногих зомби и потащились к ближайшему целому дому, в окне которого промелькнуло чье-то испуганное лицо.

— Спонтанный портал? — припомнил мои объяснения Нардис. — Значит, скверна может быть на другом конце империи, а твари тут… аж слюни пускают, уроды.

Я с сомнение оглядел мертвое воинство.

Не такие уж и уроды. Плоть почти целая, руки-ноги на месте, и не имеется ни одной страхолюдины вроде тех, что я уничтожил днем раньше. Хотя нет. Вон какая-то образина из-за угла вывернула. Высокая, тощая, кривая, прямо обтянутый кожей скелет. Лапы чуть ли не до земли висят, ноги почему-то в обратную сторону вывернуты. А вместо головы на тонкой шее сидит грязно-серая тыква, лишенная носа и глаз, зато с такой пастью, что туда, наверное, моя голова поместится без проблем.

— Мы идем или нет? — нетерпеливо оглянулся на меня Нардис. — Там же люди. Помочь бы надо.

— Так иди и помоги.

Нардиса дважды упрашивать не пришлось. Скинув на землю заплечный мешок, он выхватил оттуда лопату и тут же сорвался с места, замахиваясь прямо на ходу.

— А ну пошли вон, твар-ри поганые!..

Нежить ему, естественно, не ответила. Собственно, на одинокого разумного, имея под боком гораздо более аппетитную добычу, они почти не обратили внимания. Некоторые из них уже вовсю ломились в обреченный дом. Кто-то все еще бестолково бродил рядом. И только тощая тварь на удивление шустро развернулась на звук, после чего вскинула костистые лапы и присела, заранее раззявив пасть.

Мне даже интересно стало, что будет дальше и каким именно образом тварь собирается атаковать. Но я совершенно не ожидал, что вместо того чтобы прыгнуть, она вдруг выстрелит из пасти длинным тонким языком. Издалека, правда, было плохо видно, чем она собиралась поразить бегущего к ней человека, но Нардис при виде этакого чуда даже не остановился. Промчавшись мимо с запредельной для смертного скоростью, он попросту вырвал твари язык и, отшвырнув его прочь, врубился в толпу зомби, настойчиво пытающихся проникнуть в жилище.

Я удовлетворенно кивнул, когда во все стороны полетели ошметки плоти.

Нардис сначала орудовал лопатой, однако в ближнем бою она оказалась не самым подходящим инструментом, поэтому вскоре парень ее бросил и принялся рвать зомби на части руками, благо мертвая плоть была податливой и поддавалась его когтям на раз-два.

Вскоре все было кончено, и Нардис рысью помчался к другим домам, вокруг которых тоже бродила нежить, а я тем временем без спешки спустился и, подойдя к ворочающемуся на траве «скелету», с интересом оглядел валяющийся рядом язык.

Хм. Какая любопытная у него конструкция. За основу, вероятно, было взято строение языка у лягушки с поправкой на размеры, конечно. А вот на конце у него имелось не липкое место, а что-то вроде пасти, которая при моем приближении начала судорожно распахиваться и снова сжиматься. Внутри оказалось довольно много зубов и какая-то клейкая субстанция, похожая на густую слюну. Причем слюна продолжала выделяться даже сейчас, когда язык отделили от тела. Тогда как сама тварь вяло ворочалась, словно с утратой языка потеряла всякую координацию.