Самый лучший комсомолец. Том третий (СИ) - Смолин Павел - Страница 18

Немного попили чаю с булками, и я спросил:

— Нашли ли вы общий язык с жителями совхоза, Котаро-сан?

— Замечательные люди, — с улыбкой покивал он. — За очень редким исключением, — с намеком посмотрел на папку.

— Я бы хотел попросить вас об услуге — сегодня и завтра на вечернем киносеансе мы показываем фильм «Телохранитель» Куросавы-сенсея. Не могли бы вы посетить это мероприятие и ответить на вопросы зрителей о Японии?

— Ваша просьба — честь для меня, — слегка поклонился он. — Хоть история и не моя специальность, но я с радостью поделюсь всем, чем смогу.

Допив чай, он свалил, а мы с Олей пошли встречать первую пачку гостей — прибыли бабушки для службы знакомств и самый настоящий православный протоиерей — разумеется в чине капитана Госбезопасности.

Встретив гостей, проводил их в кабинет. Товарищ протоиерей (одет как положено, в поповскую униформу, а с собой привез кучу церковных атрибутов, нужных для надлежащего оказания оккультных услуг) пока подождет в коридоре — он-то капитан, а дамы, хоть и пенсионерки, но все-таки майоры. Одеты все как одна — в классическую женскую «маскировку», спрятав остатки былой красоты.

Оля под умиленными взглядами отставных майоров заварила нам чаю, и я взялся обосновывать актуальность:

— Семья была, есть и будет базовой ячейкой общества. Лишенный семьи человек, как бы грустно и цинично это не звучало, с точки зрения государственного строительства гораздо менее ценен человека семейного. Он чаще испытывает стресс, не добавляет Родине населения, ощущает собственную несостоятельность в качестве продолжателя рода. Исключения, разумеется, есть везде, но мы сейчас говорим о явлении в целом. Через вышеперечисленный комплекс проблем одинокий индивид становится подвержен странным идеям, алкоголизму и психическим расстройствам. Ну и немного болеет — без отправления половых потребностей взрослый человек недополучает множество полезных гормонов, а мочеполовая система приходит в упадок.

Оля полыхнула щечками, бабушки согласно закивали.

— В нашем совхозе сложилась замечательная ситуация — много приезжих на заработки, и часть из них после получения жилища согласны осесть здесь навсегда. Большинство — молодые и одинокие. Раздавать квартиры одиноким я не хочу — сегодня он здесь, а завтра на Севера на заработки уедет. Зачем нам такие? А вот семейным да осевшим — одно удовольствие. К счастью, демографический баланс плюс-минус соблюден, и дам у нас примерно столько же, сколько и мужчин. Три с лишним десятка молодых семей уже образовано без нашей помощи, но полагаться на мать-природу и личную инициативу трудящихся — самонадеянно. Посему нами было принято решение открыть службу знакомств, и я от всей души благодарю вас за то, что откликнулись на наш призыв.

Дамы поблагодарили в ответ, сославшись на былинное: «скучно на пенсии».

Выдав им папочку с регламентом, инструкциями, шаблонами анкет и прочим, направил их занимать большой кабинет на первом этаже. Ну и по ключам от «однушечек» выделил — нечего на старости лет по общагам мыкаться.

Далее пообщались с товарищем протоиереем.

— Семен Лукич, а вы, извините, в Бога верите?

Отхлебнув из кружки, он погладил пышную бороду и ушел от ответа:

— Что ты имеешь ввиду под понятием «Бог»?

— Всезнающую и всеведущую сущность, наблюдающую за нами и воздающую по делам после смерти, — конкретизировал я.

— В такого не верую, — покачал он головой. — Но «Бог» как комплекс философско-этических идей и правил поведения — вполне материален. В такого «Бога» я верую.

— Здесь я с вами согласен, — покивал я. — Церковь мы ремонтируем, срок сдачи — первого июня, а пока верующие добровольцы-совхозники срубили временную деревянную.

— Что Богу угодно, то и пригодно, — проявил он христианское смирение.

— Стяжателей нам тут не надо, — одобрил я. — Но и юродствовать желательно в меру. Впрочем, кому я объясняю, — одернул сам себя, споткнувшись о ехидный взгляд товарища капитана. — Вы семейный?

— Попадья послезавтра прибудет, с сыном, — покивал он.

— Вот нравится мне православие тем, что до принятия пострига попадью разрешают завести, — поделился я своими взглядами на отличия в религиозных течениях. — А у католиков — целибат, который ведет к содомии.

Оля снова полыхнула щечками — тяжко ей сегодня приходится.

— Содомитов в нашем ведомстве не держат, — ухмыльнулся протоиерей, мы пожали руки, и он свалил заселяться в семейную «трешечку».

-Так, свободный часик у нас есть, — посмотрел я на часы. — Успеем на макет «Китеж-града» посмотреть.

Мы с Олей покинули кабинет, и она, собрав волю в кулак, покраснела и застенчиво спросила:

— Значит ты с Виталиной мочеполовую систему лечишь?

— На Виталине я женюсь прямо в день шестнадцатилетия, — честно признался я. — Ты сильно не заморачивайся — я же говорил, что это «для взрослых». Молодежи нормально — организм работает гораздо лучше, и проблем от воздержания не будет. Всему свое время и место.

— Но ты-то уже половую жизнь ведешь! — поджала она губки.

— И ты однажды начнешь, когда встретишь любимого человека, — пожал я плечами и застенчиво шаркнул ножкой. — Извини, это очень неловкий разговор, можем тему поменять?

— Можем! — великодушно разрешила она и непоследовательно спросила. — А ты, значит, Виталину любишь?

— Люблю, — подтвердил я.

— А меня, значит, нет? — этот вопрос прозвучал совсем тихо.

— Люблю как лучшую подругу, — ответил я.

— Мне с тобой дружить тоже очень нравится! — просветлела она.

Вот и хорошо, вот и разобрались. А тоска в глазенках со временем пройдет, как только появится достойный симпатии объект мужского пола.

Покинув ДК, прошли через внутренний двор, пересекли «площадь» и вошли в деревянный барак-«времянку», где первое время жили строители. Теперь они переехали в готовые капитальные дома, а барак я отжал под репетиции этнических актеров.

Вошли, поздоровались с бабушкой-вахтершей и открыли ведущую из «фойе» единственную деревянную дверь, сразу же услышав зычный мужской бас:

— Мордофилею бродит, кафтан греческий купил!

— Ты, Архип, окстись — я кафтан честно выменял, — ответил не менее зычный и басистый, но лишенный гнева голос.

— Стандартное событие — ссора кузнеца с купцом, — пояснил я Оле. — Поругались и пришли друг на дружку жаловаться к княжескому дружиннику, поставленному рулить их деревней. Мы наблюдаем окончание.

Вышли из коридора, попав в длинную комнату со снесенными перегородками. Макет он макет и есть — вдоль стен расположили несколько жилых изб, кузницу, «ярмарку», кожевенную мастерскую, купеческий дом, особняк дружинника, капище, дом волхва и прочее. «На земле» это все будет выстроено в натуральную величину на огороженной частоколом территории. Незадействованный сейчас персонал, наряженный в этнические домотканые вещи, нас заметил и приветливо помахал руками, не отвлекая актеров действующих от дела. Все «жители» Китеж-града у нас чистенькие, что не совсем исторично: в те времена жилища топили «по-черному», поэтому народ ходил несколько подкопченным. Но копоть — не грязюка, которой с удручающим упорством «фактурили» предков в исторических фильмах моего таймлайна.

— Охолоните! — ударив ножнами меча по полу, велел спорщикам бородатый (как и почти все), одетый в богатый кафтан, кожаные штаны и сапоги с кокетливо загнутыми носками князев человек. — Либо по морде надавайте друг дружке да и всего делов! Головы в сединах, а как бабы лаетесь!

— Старославянский решили не использовать, — тихонько пояснил я Оле. — Туристам непонятно будет, обошлись легкой стилизацией и вкраплениями архаизмов.

Купец в «греческом кафтане» опасливо посмотрел на кузнеца, который физически примерно в полтора раза больше него, и мудро решил:

— Пойду товар считать.

— И ты иди! — велел кузнецу дружинник.

Визитеры поклонились «участковому», и на этом сценка закончилась.