Чингисхан. Демон Востока (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 20

— Дальше. Сотники Брингольф, Датур — моя похвала вам двоим, сделали всё безукоризненно, я вас запомнил, — продолжил Эйрих. — Вижу возможность вашего роста до тысячников, в будущем.

Два сотника, внезапно и временно взлетевшие до полутысячников, поклонились в пояс, проявив максимальную признательность.

— Вот, это дары вам лично от меня, — Эйрих вытащил из заранее поставленной на стол шкатулки два золотых обруча и вручил их сотникам.

Исполнены они просто, но ценны золотом, а теперь ещё и тем, что ими наградили сотников за заслуги.

«Если не дураки, то не расстанутся с ними добровольно, а коли дураки…»

Брингольф и Датур сразу же надели их на плечи и приняли гордый вид, ведь далеко не каждого так вознаграждают за дело.

— Агмунд, Саварик — вы тоже показали себя хорошо, — продолжил Эйрих. — Я очень крепко запомнил вас в ходе битвы, но не буду таить, что вижу в вас будущих тысячников. Продолжите биться так, как бьётесь, будьте уверены, что я возвышу вас до таких высот, какие и не снились вам в ваших кошмарах. И вот эти кольца вам, в знак оценки заслуг.

Эйрих вытащил из шкатулки золотые кольца и передал двоим сотникам. Франк и остгот синхронно поклонились.

— А теперь перейдём к обсуждению грядущего, — произнёс Эйрих устало. — Через несколько дней мы снимаемся и идём домой.

Примечания:

1 — Аквила легиона — для тех, кто не знает, это боевое знамя легиона, изготовленное из золота или серебра. Аквила служила символом юридического лица легиона, так как если легион полностью пал, но сохранилась аквила, то он может быть воссоздан вновь, будто ничего не обычного до этого не происходило. Но вот если будет утеряна аквила, то всё, писец котёнку — легионеры должны умереть, но вернуть аквилу на место. Если аквила не вернулась, то юрлицо, то есть легион, должно быть подвергнуто расформированию. В общем-то, эта воинская традиция возродилась в современных армиях, конкретно скажу только за ВС СССР, где боевое знамя охраняют как зеницу ока и потеря знамени считалась смертельным позором и веским основанием для расформирования подразделения. В легионе за охранение аквилы отвечал примипил первой когорты, а в наших современных войсках ставят целый вооружённый наряд, чтобы точно не спёрли. За возвращение трёх аквил, потерянных в Тевтобургском лесу, римские легионы бились десятилетиями, досаждая германцам до тех пор, пока не вернули. Аквилы легиона XVII, легиона XVIII и легиона XIX были отбиты у германцев в 16, 17 и в 41 году н. э. Из свежих потерь аквил, поближе к Эйриху — потеряли аквилы в 378 году, во время битвы при Адрианополе.

Глава седьмая. Прибавление в семье

/ 17 мая 409 года нашей эры, провинция Паннония/

Обратный путь был на удивление спокойным. Ну, почти спокойным.

Передовые дозоры пару раз видели банды разбойников из неизвестных племён, но с армией на маршей эти оборванцы сталкиваться не решились. Так, потрепали три передовых разъезда, после чего Эйрих направил на них целую алу (1) своих кавалеристов. Вернулись они с пятью десятками ржавых мечей и топоров, парой-тройкой луков, а также тремя пустыми лошадьми, наездники которых больше никогда не сядут в седло.

Надёжно отвадив разбойников, Эйрих, тем не менее, позаботился о надёжном охранении обоза и продолжил путь.

Возвращаться — это почти всегда быстрее, ведь известен и уже виден маршрут продвижения, передовые дозоры уже знают, что увидят перед собой, а также затрачивают гораздо меньше времени на проверку потенциально нехороших мест, где легко можно устроить засаду. Так и двигались, переход за переходом.

— С меня бочка лучшего вина, которое я только смогу достать в деревне, — подъехал к Эйриху уже оправившийся Хродегер.

Вмешательство Марка прошло успешно, заразу выкорчевали из воспалённой руки — рану вычистили, дали голодным опарышам порезвиться в гниющей плоти, затем вновь всё вычистили, после чего зашили, облепили целебными растениями и дали Хродегеру режим покоя и порцию опия против боли. От последнего он некоторое время пребывал в замутнённом состоянии, но, к моменту выдвижения в путь, оказался способен ехать в обозе.

За время пути рука его почти пришла в норму, но Марк, официально нанятый Эйрихом, отслеживает состояние ранения и предпринимает меры, если что-то идёт не так. Эйрих остался доволен мастером-целителем и всерьёз рассчитывал найти ещё больше таких же в римских землях. Это в Паннонии, максимум, знахари и случайные костоправы, а у римлян всё серьёзно. Кто-то другой бы уже отпилил Хродегеру руку по локоть, а Марк сумел спасти её, за что тысячник ему очень благодарен.

— И Марку Опциону одну бочку, — продолжил довольный жизнью тысячник. — И тем троим, что держали меня, когда я начал дёргаться, по малому бочонку!

— Не просади всё своё жалование, — усмехнулся Эйрих.

— Да хрен бы с ним, лишь бы здоровье было! — махнул Хродегер правой рукой. — О, чувствуешь этот запах? Мы рядом!

В Деревне уже знают, что воинство возвращается, поэтому в окрестностях можно уловить запах жареного мяса, винный дух, а также аромат перца, щедро добавляемого и туда, и туда. Готовится грандиозный праздник, ведь возвращаются победители…

Проехав через шатёрный лагерь неких чужаков, Эйрих увидел перед собой знакомые утлые домишки, которые никто, по старой привычке, даже не собирается приводить в порядок. Дух миграции сквозил в каждом столбике деревни, потому что почти все понимают, что Паннония, даже несмотря на годы жизни здесь, это не навсегда.

— Эйрих! — помахала ему рукой спешащая к нему Эрелиева.

— Сестра! — заулыбался он и помахал в ответ.

Она неслабо подросла и окрепла за время отсутствия Эйриха — сказывались занятия с Альбоиной и другими воинами из дружины отца. Взгляд её, несмотря на радость встречи, изменился, походка стала чуть-чуть другой, всё это в совокупности свидетельствовало о том, что в этой деревне растёт достойная дева щита.

У дома было видно Тиудигото, мать вскормившую, она счастливо улыбалась, глядя на то, как Эйрих спрыгивает с Инцитата и бросается в объятия к Эрелиеве.

Из дома же выходит Зевта, по случаю одетый в чешуйчатую броню и украшенный золотом шлем. Отец должен встречать торжественно, а может, он просто так хочет похвастаться своими обновками.

На фоне Видимир и Валамир, а также Мунто и Афанарик. Первые двое в кольчужных бронях с меховыми плащами, а вторые в домашнем, но тоже нарядные. Фульгинс нигде не видно, но она может работать по хозяйству.

— Как ты? Всё хорошо? — спросил Эйрих у Эрелиевы.

— Да, всё хорошо, — ответила сестра. — У нас тут неспокойно последние несколько дней, но ничего серьёзного. Лучше узнай у отца.

Эйрих пошёл к отцу и церемониально встал перед ним на колено. Зевта благосклонно улыбнулся, после чего поднял сына на ноги.

— Не тебе мне кланяться, — произнёс он. — По твоим заслугам, нам тебе кланяться.

Они крепко обнялись, звякнув металлом.

— Всё во имя остготского народа, — произнёс Эйрих. — Я пришёл не с пустыми руками. Альвомир!

Великан пересёк ограду и поставил перед Зевтой тяжёлый сундук, после чего открыл его.

Сундук содержал в себе римскую чешуйчатую броню, трофей, снятый с префекта кавалерийской алы. Это был тот самый всадник, которого Эйрих сшиб из лука во время первой встречи с преследователями сотни Агмунда.

— Это броня лично убитого мною префекта конницы, — произнёс Эйрих.

Технически, римлянин умер от перелома шеи при падении с лошади, но упал он по причине того, что Эйрих пристрелил его лошадь, так что, можно сказать, что убил лично.

Доспехи, бережно сохранённые в обозе, достались трофейному отряду, а уже у пленных уточнили детали и происхождение брони.

У Эдобиха тоже были отличные доспехи, как и у каждого палатинского ауксилария в его охране, но таких, как у префекта конницы Гнея Антонина Павла, не было ни у кого. Очень весомый патриций откуда-то из южной Галлии был ощутимо богат и, явно, делал в легионе далекоидущую карьеру, которая должна была потерпеть впечатляющий взлёт при узурпаторе. Но… не сложилось.