Авиатор: назад в СССР 4 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 11

— Ага. И много было падений? — спросил Фёдорович. — Вы с Бардиным вдвоём на одном лопинге крутились?

— Неа, втроём с Родиным, — сказал Костян, но понял, что сморозил ерунду. — А нет… я головой просто ударился…

— Поздно, уже сдал товарища, — прервал его Швабрин. — Все на завтрак. Вы трое, как я понимаю, не голодны?

Конечно, да! Но вот у моего тела другое мнение на этот счёт. Есть хочется, но дойти я могу только до умывальника. Нам потребовалось достаточное количество времени и сил, чтобы привести себя в порядок. Всё это время Фёдорович ждал нас в расположении вместе… с Васей.

— Вот такие пироги, товарищ старший лейтенант, — заканчивал он свой рассказ, когда я вернулся.

— Понятно. Так, бойцы, радует, что пострадали за правое дело. Теперь осталось дождаться, чтобы на вас не пришёл запрос с города. Разборок не оберёмся.

— Так-то их больше было, — скривившись, усаживался на табуретку Макс.

— Запрос придёт на всех, а не на вас троих. Вообще, вы молодцы. Если там реально было столько хулиганов, то отбились вы знатно. А Родин вообще молодец. На лице не царапины, — усмехнулся Швабрин. — Футболку только при офицерах не снимай.

Фёдорович предложил помощь в замазывании результатов драки на лице у ребят. Обещал передать вечером спасительные средства.

Утром в бытовке, где также имеется уголок внештатного парикмахера, начал работу косметический салон. Из средств для стрижки здесь была неработающая электрическая машинка. По мне так ей только овец стричь. Ручная машинка вредна для здоровья, поскольку не стрижёт, а вырывает волосы.

Что касается приведения в порядок моих товарищей, то Швабрин оказал нам существенную помощь. Помимо заживляющего крема, передал Иван Фёдорович целую коробку различной пудры. А самое интересное — инструкцию для нанесения всей этой расцветки на лицо, согласно цвета твоих волос.

— Так, Костян, начнём с тебя, — начал я читать таблицу соответствия. — Ты — блондин?

— А что не видно? — недовольно воскликнул он, садясь на стул. — Родя, давай быстрее.

— Подожди. Всё по инструкции, — с серьёзным видом заявил Макс, еле сдерживая смех.

— Блондин. А блондин какой? — снова поинтересовался я.

— Обычный. Не крашенный же! — воскликнул Костян.

— Я не про это. Хотя тебе бы пошло, — сказал я, и Макс зашёлся от смеха. — Смотри, есть с серебристым оттенком. Рыжие не про тебя, это мы Тёмычу предложим. Вот есть средний блондин, пепельный, загорелый, выгоревший, обесцвеченный перекисью водорода.

— Серый, блин, ну конечно я пепельный! Мазюкай меня как среднестатистического блондина, — разнервничался Костян.

Дальше решил его не заводить, да и времени мало осталось до построения.

Как ни странно, но всё прошло гладко. Парни были загримированы хорошо, так что Ребров отделался дежурными предупреждениями о предстоящей неделе полётов.

Не унимался Тёмыч, который хотел знать всё о субботе.

— Да я бы лучше вместе с вами люлей бы получал, чем снова не спать и… и исполнять долги отцовские, — негодовал он, когда мы ждали Швабрина на спортгородке.

— Так себе ощущение, скажу тебе, — переубеждал я его.

— Ага, тело зудит и ноет. Спать не могу нормально, — поддерживал моё мнение Костян.

В это время подошёл Швабрин с некоторыми объявлениями по плану полётов на неделю и своим термосом в шахматной расцветке. В другой руке он нёс несколько железных кружек.

— Сразу чайку попьём, товарищ старший лейтенант? — весело спросил Артём.

— Выпуск уже скоро, а ты всё про чай думаешь. Чуть позже, — сказал Швабрин, выставляя термос на лавку. — Начинаем плотно летать самостоятельные полёты, точнее тренировочные. Как у вас состояние?

— Терпимо. Главное, чтобы грим наш не потёк, — сказал Макс, пытаясь поудобней сесть на скамейку.

— Что именно летаем? — спросил я.

— На этой неделе маршруты, зоны и крайние дни на неделе — пары и звенья.

— Вот это нормально! — захлопал в ладоши Костян.

Обсудили несколько моментов, касающихся полётов за чаем. В термосе у Швабрина был ароматный напиток с мятой.

— Девушка моя делала, — сказал Фёдорович, разливая всем в железные кружки. — А пудра от Ирины, супруги Нестерова. Тоже переживают за вас.

Не забывает нас первый инструктор. А вот мы давно не заходим к Николаевичу. Может, стоит посетить в ближайшее время?

— Про вашу дальнейшую жизнь хочу поговорить. Кого куда, думаете, направят?

И тут началось! Какие только желания не выказывали мои товарищи, что только не говорили о возможных местах службы. Пока очередь дошла до меня, перебрали, казалось весь Советский Союз.

— Со мной всё просто, — сказал Тёмыч. — Меня оставят здесь. Света не захочет уезжать отсюда. Да и я не против.

— Что ж, значит, будем коллегами, Артём. Если захочешь более плотно изучить…

— Ближайшее время не захочу, — перебил он Швабрина. — У нас день с ночью перепутался, дел домашних невпроворот. Не до дополнительной литературы сейчас.

Костян всерьёз намерен пробиваться в испытатели, но сам. Без помощи отца. Для этого ему нужно где-то много налетать, чтобы дойти быстрее до первого класса и поступать в школу испытателей.

— Вот где такие места есть, из которых потом можно попасть во Владимирск? — спросил у Швабрина Костя.

— Отец чего тебе предлагает?

— Он говорит, что переведёт меня на транспортники, и с них я уже поступлю, не выезжая прям из Владимирска, — отмахнулся Костян. — Не хочу я так, Фёдорович.

— Вариант неплохой, кстати. Ты уже будешь знаком с двумя разными родами авиации. Это будет тебе в плюс. Стоит тебе подумать.

Максу было сложнее всего размышлять. Ему, как он сказал, всё равно куда.

— И правильно. Ты не женат, вот и волен в выборе места. Опять же, вопрос в том, чего ты хочешь от службы получить, — начал объяснять Максу Швабрин. — Есть места, где не так много задач, нагрузка небольшая. Там люди служат и никуда не рвутся. А есть, где не вылезают с работы. Ещё и начальство своеобразное. Там ты будешь ждать ротацию как воздух под водой.

— И где такие, чтобы никуда не рваться? — спросил Макс.

— Север, Дальний Восток, возможно заграница, но туда тяжелее попасть. Серый, а ты чего молчишь? Есть предпочтения?

Пожалуй, я ещё не определился, в какое мне место ехать служить. Друзья точно удивятся моему тормозу в этом вопросе.

— Не решил пока, — ответил я.

— Может, просто не хочешь говорить? — спросил Швабрин, но в его голосе был некий укор в мою сторону.

— Серый, давай тут останешься? Вместе курсантов будем учить? — посмотрел на меня умоляющим взглядом Тёмыч, не дав ответить на вопрос Фёдоровича. — Мне тут без тебя тяжело будет.

Ой, Рыжов! Со Светой познакомил, на свадьбу надоумил, свидетелем у него был, в роддом водил. И правда, тяжело ему будет без меня.

— Так-так, расслабляешь своих охламонов, Иван Фёдорович? — вынырнула довольная физиономия Гнётова из-за лопингов.

— Обыкновенный учебный процесс, Григорий Максимович. Чем заслужили подобную честь? — задал ему вопрос Швабрин.

— Какую?

— Сам «почти» майор Гнётов, заместитель командира эскадрильи и у нас на спортгородке — что-то в лесу сдох… прости… случилось наверное.

— Паясничаешь? Ну да ладно, Ванечка. Хорошо, что больше нам не о чём разговаривать, — зализал свои волосы Гнётов. — А про будущую службу ты с ними зря беседы ведёшь. Сейчас всё сложно. Поедут твои орлята в такие дыры, где ни света, ни газа, ни воды. Готовьтесь, товарищи «почти» лейтенанты, — обратился он к нам и ушёл со спортгородка.

Швабрин, молча, стал закрывать термос и надевать на голову фуражку.

— И как его на зама комэска ставят, Фёдорович? — спросил Костян.

— Он переводится куда-то. Говорят в ГДР. Уже спит и видит, какие там можно побрякушки купить западные. Давайте собираться.

Гости на нашем чаепитии не закончились. Теперь мы лицезрели появление Валентиновича, который вообще не знает дороги на спортгородок. Как он говорит: лётчик и бег — это разные дистанции.