Корпорация "ЭнергоТэк". Ошибка создателя (СИ) - Крестовский Всеволод Владимирович - Страница 32

— Мне очень жаль, Лариса, что я вызвал у вас негативные чувства, но ничего не могу поделать. Мир вообще не сильно справедлив. Я всё же верю, что то что делает ЭнергоТэк важнее для будущего человечества, чем немедленное накормление всех голодных в Африке. Как вы думаете, зачем мы вообще построили здесь станцию?

— Чтобы вашу ваши безумные учёные не спалили весь мир к чертям, это же очевидно, — Лариса уже подплыла к моему борту и, увидев выражение на моём лице, добавила, — сарказм конечно же, не стройте такие рожи. Я не знаю зачем. Я врач. Ну да, я, конечно задавала себе этот вопрос. Даже Вадиму задавала. Он отшучивается в этом стиле. Мол делаем супербатарейку, чтоб растопить весь лёд Антарктиды. Или: нашли вмерзшую в лёд летающую тарелку и изучаем, в таком духе. Ну а действительно, зачем?

— А зачем нам батарейки? В России в 22 м году запустили ядерный реактор полного цикла. По этой технологии человечество уже получило практически неисчерпаемый источник энергии. Ничего не мешало построить тут станцию с таким реактором например. Но батарейки лучше в плане мобильности. Человечество становится мобильным. Не нужно тащить с собой тонны сложного оборудования, энергетика целого жилого комплекса на 100 человек помещается в маленьком чемоданчике. Это позволит нам наконец-то начать задуматься о решении главной нашей проблемы.

— И какая же проблема у человечества главная?

— Уязвимость. Вы никогда не интересовались палеонтологией? Удивительная наука. За миллиарды лет на земле появилось и исчезло бессчётное количество видов живых существ. От микобактерий до гигантских гор мяса. Все они появлялись и исчезали, оставляя лишь только слои отложений в почве. Некоторые существовали сотни миллионов лет! Человечеству в таком как сейчас виде нет и сотни тысяч лет, если мы исчезнем, даже толком пласта в отложениях не оставим. А исчезнуть мы можем очень легко. Астероиды, супервулканы, изменения в магнитном поле, защищающим нас от космических излучений, изменения климата, изменения состава атмосферы, хрен знает что ещё. Люди крайне хрупкие создания, для жизни нам нужно обеспечивать совершенно безумное количество условий, температура, состав воздуха, вода, пища, всё очень сложных консистенций, шаг влево шаг вправо — массовые болезни, голод, эпидемии, смерть. Мы должны научиться обеспечивать выживание и нормальное функционирование людей в разных средах. Нам нужны колонии на Марсе и Венере, мы должны диверсифицировать риски выживания человечества. Какой смысл кормить африканских детей, если через пять лет над Африкой исчезнет озоновый слой и их сожжет ультрафиолетом? Или строить больницы в Сибири, если через десять лет из-за изменения климата средняя температура в регионе упадёт на десять градусов и всё население вымерзнет?

— Боже, вы серьезно? Это реальные угрозы?

— А почему нет? В истории планеты случалось и не такое. Я вижу цель в том чтобы научиться выживать и делать это с комфортом, в таких местах как это. Антарктида. Океанское дно. Марс. Луна. Где угодно. Это станция тест. Первая. Мы будем строить ещё и ещё. Мы будем учиться. Полетим в космос и будем строить их там. Чем вам не цель?

Наступила тишина, в которой слишком было только плеск воды и слабое, на грани восприятия, гудение насосов воздуха и воды.

— Вы немного меня потрясли. Я… Я не ожидала такого. Это конечно… Ладно. Что вы хотели узнать?

— Да всё что угодно. Что вам не нравится? Что изменить? Как ведут себя люди? Нет ли чего-то странного, необычного?

— Тут всё странное и необычное. Но учёные, конечно, держат планку первенства. Их группа — восемь человек и Вадим. Трое девушек, пять мужчин. Когда они только приехали сюда — это были веселые и жизнерадостные люди. Тут было очень весело, мы отмечали каждый праздник, Вадим откуда-то доставал алкоголь, но проблем никаких никогда не было. Потом они начали меняться. У нас тут пересменки раз в два месяца, поэтому те, кто приходили перемен не замечали. Но я то тут уже почти восемь месяцев. Я вижу как ребята из весной молодежи превращаются в замкнутых, нелюдимых затворником. Они постепенно стали всё меньше общаться с окружающими. После первых четырех месяцев начали отказываться от отпусков. Говорили что они на пороге открытия, что вот вот, некогда отдыхать. Перестали посещать фитнес зал, зону рекреации. Сменили свои жизненные ритмы, чтобы меньше пересекаться с остальным персоналом. Потом вообще перестали выходить в основной модуль. Из научного модуля есть доступ к складам продовольствия, они готовят сами. Потом вообще перестали пускать в свои помещения персонал. Я подозревала наркотики, депрессию, авитаминоз, недостаток солнечного света, но это всё не то. Они стали одержимые, это какая-то групповая одержимость. Я знаю что они проходят психологическое тестирование, но это же гении! Ай Кью каждого из них больше чем наш с вами вместе взятый. Они легко обманут эти дурацкие тесты. Чем они там занимаются, Денис? Я слышала, они создают какой-то искусственный супер интеллект?

— Вообще-то нет. Но мне прям интересно откуда прошел такой слух. Тема вообще-то секретная, а вы уже третья кто говорит мне об этом.

— Ну люди болтают…,- смутилась Лариса, — кто-то что-то где-то…

— Вы проводили обследование организмов учёных? Болезни, токсины, патологии, аномальные образования?

— В том то и дело. Они абсолютно здоровы. То есть прямо подозрительно здоровы. Никаких инфекций, всё анализы абсолютно в норме, за всё это время никто из них вообще ничем не болел! Ни разу! Я поводу полное обследование раз в месяц согласно инструкции. Гоняю из каждый раз и ничего. Они просто пышут здоровьем. А на вид и по общению — как будто плотно сидят на героине. Вы здесь из-за моих подозрений? Я вроде не упоминала ничего в официальных отчётах.

— Нет, мы тут совершенно по другому поводу. Но про странное поведение учёных вы говорите нам не первая. Теперь мне прям интересно стало. Придётся разбираться. Я могу зайти в вам на рабочее место? Мне интересны ваши наблюдения с какими-то документальными фактами.

— Да у меня собственно ничего такого нет… Ну хотя… Приходите завтра в медблок, часам к двум, я соберусь с мыслями и информацией.

Говоря это, доктор уже оборачивалась полотенцем.

— Спокойной ночи, Денис, до завтра.

— до завтра, Лариса.

Она вышла из помещения бассейна и дверь за ней захлопнулась.

Из задумчивости меня вывели хлопки в ладоши.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

— Невероятно! Потрясающе! Скажи Дэн, ты на неё запал что-ли? Вроде же не в твоём вкусе? Или чисто спортивный интерес?

— Энни, Энни… Ты же очень умная девочка. Но как только у тебя включается ревность — всё, мозг в отключке. Ну вот что с тобой делать?

— Почему ты её не пе…

— ТИХО!

Я рявкнул так что сам немного испугался. Глаза Энни прищурились, а лицо побелело от злости в полумраке бассейна. Анюта ненавидела когда на неё повышали голос, а когда это делал я — просто бесилась. Но она знала, что к таким вещам я прибегать только в крайних случаях, поэтому замолчала и стала ждать, что я скажу.

— Ты знаешь как оборудована эта комната? Камеры? Микрофоны? Всё проверила? Прежде чем говорить всё что думаешь? Да что с тобой Энни! Да я расслабился, но ты то чего? Или ты всерьёз думаешь что эта барышня так вскружила мне голову? А ещё какую глупость за тебя планирует ляпнуть твоё чувство собственности?

Лицо Энни на всем протяжении тирады смягчалось, а к концу уже стало близко к состоянию "вот вот заплачет". Но плачущей заместителя директора по связям с общественностью я не видел уже несколько лет.

Она подошла ко мне и я обнял её, несмотря на то что был весь мокрый.

— Прости меня, Дэн. Я… Мне просто не по себе тут. Ты знаешь, я ничего не боялась, даже когда мы ночевали в этих долбанных правительственных кабинетах, на столах, и каждая машина на камере могла быть группой задержания, мне не было страшно тогда. Там были люди, они были понятные, злые и понятные. А тут что-то мрачное. Какой-то фильм ужасов, с нами в непонятно каких ролях. Тут всё какое-то неправильное, блин, не такое… Люди эти, всё здесь.