Перерождение Артефактора (СИ) - Тарс Элиан - Страница 32

Он вновь кивнул, на сей раз с пониманием. А затем перевёл разговор в деловое русло:

— Чем могу помочь, господин Лаграндж? Вы ведь впервые в моей лавке, и…

— Скажи, ты успел закупить Гиосский лазурный имбирь? — перебил я. — Сезон очень короткий.

— О-о-о, — уважительно протянул кондитер. — Гляжу, вы ценитель, господин Лаграндж. Обижаете… Как я мог пропустить сезон этого ингредиента?

Я купил всё, что собирался и пока прощался с кондитером, он удивлённо проговорил:

— Вы впервые в моей лавке, а у меня чувство, будто постоянного клиента провожаю. Заходите ещё! Моё вам слово — здесь вам рады!

После лавки я направился на пристань, по пути вновь вернувшись к размышлениям.

Итак, уже почти три месяца прошло с тех пор, как алти обокрали Жерара Барелли Вице-Премьера Шестого моря, а затем его отшила наша губернатор. Вице-Премьер свалил на свой остров и начал оттуда нам пакостить.

Пакостил в основном тем, что разводил бюрократию для тех торговцев и дельцов, которым требовались бумаги от администрации Вице-Премьера. Кроме того, его патрули останавливали корабли наших торговцев в море, затягивая время в пути проверками.

От этого порой портится товар в трюмах.

Не выполняются договорённости о поставках.

И много народа несёт убытки

Кроме того, за последние три месяца исчезло несколько кораблей, приписанных к нашему порту. Конечно, исчезновение кораблей — не такая уж и редкость. Каждый месяц какой-нибудь корабль вместе с командой исчезает в Сумраке. Иногда, спустя время, эти корабли находят. Без людей — от них остаётся только одежда да амуниция, без провизии — от неё остаются лишь пустые бочки и ящики, даже без крыс, от которых вообще ничего не остаётся.

Сумраку нужно питаться.

Но за последнее время кораблей исчезло больше обычного. Пиратство карается очень жестоко. Правда, подтверждается очень редко.

Так что вряд ли Мэри Кэролайн сможет доказать причастность Вице-Премьера к исчезновению кораблей.

В общем, остров Бун находится в частичной торговой блокаде. Она не слишком сильна, чтобы жители начали устраивать бунты, но достаточно неприятна, чтобы сильнее возненавидеть алти. Уверен, сторонники Вице-Премьера усиленно подливают масло в огонь.

— Эй, ну что за напасть, а⁈ Где мои обеденные объедки из харчевни! — ворчали нищие на пристани.

— Помойка за рыбным цехом совсем пустая!

— Ясен красен, так на рынке последнюю тухлятину продают, вместо того, чтобы выбросить!

— Да какую там тухлятину! Очереди такие, что стухнуть ничего не успевает!

— А всё из-за алти! Забери их всех себе под Киль Святая Дева!

— Не богохульствуй, ублюдок!

— Эй, чё сказал?

Эти ребята на меня даже внимания не обратили, погрузившись в свою перепалку, переросшую в весёлую свару.

— Ты гнилой накер!

— А может, ты гнилой накер⁈

Удар в щи!

И запить это из бутылки.

Если жизнь стала так тяжела, как они говорят, откуда ж у них выпивка? Ещё и закуска есть.

Хотя это две жареные чайки — с этим добром на пристани всегда было в порядке.

Хм… задувает. Холодно.

Конец года принёс с собой первый из трёх сезонов штормов.

О, а вот и та, кого я ищу. Стоит возле своего любимого парапета и не сводит глаз с беспокойного моря.

Когда отца не стало, а я был в море, она всегда провожала старый год на этом месте.

Но если удавалось, я всегда любил тихо подойти к ней, чтобы сделать сюрприз.

Она резко обернулась, прошептав:

— Сынок?

А затем замерла, удивлённо глядя на меня.

— Ах, это ты, мальчик, — сказала мама. — Прости, перепутала.

— Должно быть, из-за запаха. Я слышал, вам нравятся имбирные пряники из Гиосского лазурного имбиря, которые можно приготовить лишь на новый год. Наверное, капитан Джонсон, дарил вам их.

Вновь обернувшись, мама испытующе уставилась на меня.

— Если такие слухи и есть… они, скорее всего, выдуманные. Не помню, чтобы часто говорила о своих вкусах, — произнесла она скептически.

— Значит, мне сильно повезло узнать о них, — улыбнулся я. — Держите. Это вам, — я протянул ей один из двух пакетов с пряниками. — С новым годом!

— Ты наверняка слышал, что я делаю с подачками, — проговорила она, принимая пакет.

— Раздаёте нуждающимся, — кивнул я. — Но это не подачка. Это новогодний подарок от чистого сердца.

Не удержавшись, она заглянула в бумажный пакет. А затем, прижала его к груди.

— Хорошо, мальчик. Спасибо. Я возьму его.

Она сунула руку в карман пальто и достала оттуда пару варежек.

— Возьми и ты мой подарок, — мама протянула их мне. — Нить плотная, защитит руки от ветра.

Воспоминания ударили по мне, будто раскат грома по ушам. Я замер, а перед глазами всплывали картины из прошлого.

Мама всегда любила вязать. Игрушки, варежки, шарфы. Что-то раздавала нуждающимся, но лучшие свои творения дарила мне и папе. Я смотрел на красивый силуэт фрегата, украшавший варежки, на разноцветные контуры вокруг него, на солнце и облака.

Слишком много деталей.

Раньше так детально мама создавала вещи лишь для членов своей семьи.

Проклятье! Какой же ветер сегодня соленный, слёзы выбивает!

— Благодарю, — я склонил голову.

А затем, сняв белые форменные перчатки Академии, надел варежки. Приятное, тёплое и нежное полотно…

Раздери меня мегалодон! Я будто бы снова Леон Джонсон!

Мама улыбнулась.

— Как я и думала, нарушение Устава Академии тебя не остановит. С новым годом, мальчик.

— С новым годом, ма… Мадам Джонсон.

— Позволь старушке дать тебе совет. Наплюй на слухи, недоверие и глупость. Идиотов вокруг предостаточно.

— Так и делаю, — хмыкнул я.

Несколько секунд она смотрела на меня, скептически приподняв бровь, а затем неожиданно резко спросила:

— К чему ты стремишься, мальчик?

— Открыть Восьмое Море! — не задумываясь ответил точно так же, как Леон Джонсон в последние годы своей жизни.

Мама довольно улыбнулась.

Я же мысленно добавил:

«Но сперва — отомстить Бари и вернуть Лудестию».

Иногда мне кажется, что в столовой Академии мы проводим больше времени, чем на лекциях. С одной стороны, ничего в этом предосудительного и нет, молодым организмам требуется много и полноценно питаться, чтобы расти здоровыми и крепкими — как говорил один мой старый знакомый: «Все дороги ведут пожрать». Ну а с другой стороны, где ещё как не в столовой увидишь всё многообразие повадок будущих морских офицеров — эдакая визуализация офицерского бестиария.

Здоровенный бритоголовый парень, на мускулистом теле которого красный камзол Академии едва ли не трещал по швам, замер с подносом в руках.

— Э? — просипел он, глядя сверху вниз на другого курсанта — самовлюблённого юношу с пшеничными усиками.

— Не «экай» мне тут, Берг! — бросил юноша. — Чай, не в портовом кабаке для вонючей матросни.

— У тебя какие-то проблемы с вонючей матроснёй? —склонил набок громадную бритую голову Роджер Берг.

— Нет у меня никаких проблем! Подвинься! Дай пройти!

Юноша толкнул бугая локтем… но разве пёрышко может легко сдвинуть гору?

— Ты нарываешься, да? — скривился юноша, с трудом устоявший на ногах. — Позабыл, где твоё место, матрос⁈

— Если у тебя есть ко мне претензии… — Берг нахмурился и, хмыкнув, выплюнул: — Юный господин. То я готов принять вызов когда угодно.

— Больно надо мне тратить на тебя время, хмырь! — юноша фыркнул и всё-таки обошёл Роджера стороной. Стараясь не оборачиваться и всем своим видом демонстрируя превосходство «юный господин» пошёл вон из столовой.

Громила Берг проводил его пустым взглядом и сел за одиночный столик.

— Курсант Берг всё никак не найдёт себе друзей, — с толикой сочувствия в голосе прокомментировала увиденное Марси и сделала глоток компота из стакана.

— Некоторые люди предпочитают одиночество, — осторожно заметил Шон, размешивая в чашке с кофе сахар.