Превосходство гения: на осколках Империи (СИ) - Панасенков Вадим - Страница 32

— Все же хочу, чтобы Вы знали, Тормен. С Вами я провела утро по собственному желанию! — сказала гостья, и на ее лице опять появилась улыбка.

Граф улыбнулся в ответ:

— Завтрак готов, мисс Анастасия. Не задерживайтесь, — сказал он и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

После завтрака Вадим Иванович направился к Андре. Требовалось как можно скорее доложить о вчерашнем происшествии в катакомбах. Добираться в район комитета не так долго, около часа по прямой. Но на этот раз пришлось задержаться. Подъезжая к конторе, Тормен заметил небольшой газетный киоск, рядом с которым стоял белоснежный автомобиль марки Садарий и рядом стоящего мужчину, лицо которого было прикрыто газетой.

Да, это был Всеволод Шереметьев, сомнений быть не может.

Всеволод демонстративно опустил газету, когда Вадим Иванович остановился в пяти шагах от графа. Его неподвижная поза и бесстрастное лицо показывали, что он ничуть не удивлен встречи. Граф стоял на видном месте, опершись о фонарный столб. Костюм Шереметьева всегда находился в одном состоянии — в идеальном. Прищуренные глаза, цилиндр сдвинут на затылок, сигарета в уголке рта, что символизировало абсолютный покой. От графа веяло незабвенной атмосферой высшей аристократии. В прочем, кем он и являлся.

— Какая неожиданная встреча, — слегка иронично произнес Шереметьев, приподнимая цилиндр в приветственном жесте. — Какое странное стечение обстоятельств — видеть Вас уже второй раз за короткий промежуток времени.

А было ли это простым совпадением? В прошлый раз они пересеклись у дома следователя. Теперь же рядом с комитетом. Да и по глазам видно, он не больно уж удивлен. Значит, знал о его приезде. А может, и намеренно ждал.

— Всему виной судьба-злодейка. От нее можно ожидать чего угодно, граф Шереметьев, — затем Вадим Иванович скосил взгляд в сторону машины. — Вижу, Ваша ласточка все еще в строю.

— Прошло уже немало времени, а лучшего автомобиля Садария сорокапятки еще не придумали.

— Вы же знаете про машины на магическом эфире? Так почему бы Вам не приобрести одну из таких. Они довольно экономичны и гораздо безопасней бензиновых.

— Это все не то. Я пробовал, и будем честны, мне не очень понравилось. Уже неттех ощущений. И когда ты сидишь за рулем подобной машины и не слышишь гул роторного двигателя, то как можно насладиться ездой?

— Не знаю, граф. Я далек от всего этого.

— Все так же колесите по городу на лошадях? — и, увидав положительный кивок, добавил. — О, как же это старомодно. Вы же прогрессивный человек, по крайней мере, таким кажитесь. В мире вон чего нового происходит, а Вы. А вы… — Шереметьев потряс газетой и начал зачитывать. — В городе орудует маньяк, который убивает преимущественно красоток. А вот: нелегальные игры на южный окраинах королевства. Только представьте, люди стреляют в друг-друга за деньги! Когда такое могло случиться! А вот еще: торговца антиквариатом и драгоценностями нашли убитым с переломленной шеей. Здесь пишут о трагической случайности. Тормен, мы стоим на пороге нового мира. А Вы все еще остаетесь в прошлом.

— Война меня изменила, граф Шереметьев. Там был не сахар и ты начинаешь радоваться тому, что у тебя есть.

— Пустили корни и не хотите двигаться дальше, — осуждающе покачал головой Всеволод.

— Теперь я являюсь главой рода и не могу позволить себе отвлекаться на мелочи.

— Прогресс — не мелочь, — затем Шереметьев решил поддеть Вадима. — А Вы, Вадим Иванович, сейчас напоминаете своего папеньку, которого так часто любили критиковать за похожие взгляды и позицию. Уж не оттуда ли у Вас это пренебрежение другими вещами?

— Не только лишь весельем, праздным образом жизни и застольными друзьями — не ими одними жив человек.

— Значит, это Вы из-за долга напиваетесь в барах по вечерам? — ухмыльнулся Всеволод.

— Ничто человеческое мне не чуждо, — сделав театральный поклон, произнес Тормен, и в его глазах вспыхнул неподдельный огонь. — В силу моего молодого возрастаи творческому складу ума, моя душа не желает превращать жизнь в банальную и унылую серость. Со временем и это пройдет.

— Рано еще говорить о старости, мой юный друг! Вы же еще так молоды, граф Тормен. И Вы еще не поняли, что всем в этом мире руководят страсти, а так же чувства. И чем сильнее страсть, тем дольше длиться желание к жизни.

— Еще говорят: чтобы эта жизнь просуществовала подольше, не давайте другим помыкать своей судьбой, — Вадим Иванович снял цилиндр и сбил с него невидимую пыль, затем вернул на место. — Я сам вершитель своей судьбы, граф Шереметьев. Я — господин своей воли, своей судьбы. А как я хочу жить, решаю только я сам.

Всеволод сложил газету и убрал ее во внутренний карман пиджака. На лице никаких эмоций. Он не осуждал и не пел дифирамбы Тормену, а лишь молча смотрел ему в глаза. Если бы Тормен только знал, какие мысли владели графом Шереметьевым в этот момент. Но, увы, граф был как закрытая книга.

— В первую нашу встречу Вы были более раскрепощенными, — подметил Всеволод. — Не пугает ли Вас перспектива провести остаток жизни запертым в умении, как Ваш папенька?

Ком подошел к горлу Вадима Ивановича, но он сумел справиться с собой и даже улыбнулся:

— Ради этого момента я шел всю свою жизнь.

— Тогда, граф Тормен, надеюсь, Вы не пожалеете о сделанном выборе! — граф подал руку Тормену руку и, попрощавшись, пошел к машине.

Завелся мотор, и Шереметьев скрылся за первым же поворотом.

Тормен же поплелся в комитет, где его уже ждал следователь.

— Вы опоздали, граф! — Вадим Иванович вошел в кабинет и присел на свободный стул.

— Аристократы не опаздывают, а задерживаются, — сняв цилиндр, промолвил Тормен.

— И так, граф, надеюсь, Вы мне поясните, что делали со своей спутницей в катакомбах и почему Анастасию едва живую привезли в свою усадьбу, — улыбка сошла на нет, и Андре стал более чем серьезен. Мне бы крайне не хотелось упрекать Вас в безответственности и легкомыслии, по крайней мере, до того момента, пока мы не выясним всех обстоятельств дела.

Вадим Иванович сцепил руки замком, сел поудобней и пыхтел какое-то время, подбирая слова.

— Есть две новости: хорошая и плоха. С какой начать?

— Давайте с хорошей, граф.

— Мы нашли того, кто знает владельца золотой запонки.

— Вы не о торговце антиквариатом говорите сейчас? — с иронией спросил следователь.

— А это и есть плохая новость, — с грустью заключил Вадим Иванович.

Следователь начал ходить по комнате, заложив при этом руки за спину, Вадим понял, что тот сейчас ищет выход из создавшегося положения. Наконец он остановился и внимательно посмотрел на Вадима.

— А сообщить вначале полиции Вы не догадались?

— Все было слишком быстро. У нас едва ли бы хватило на это времени.

— Я вас позвал, чтобы вы с Анастасией нашли убийцу, а не лишали нас ценных свидетелей.

— Мы помаем его! — заверил Тормен.

— Хотелось бы в это верить, — выдохнул Андре и спросил. — Как там Анастасия? Ей уже лучше?

— Более чем, — затем улыбнулся. — Ведьма же, что с нее взять.

Андре даже засмеялся:

— Все же из Вас вышла хорошая команда, — затем улыбка сошла на нет и следователь добавил. — Что Вы знаете о Шереметьеве?

— Да практически ничего, а что случилось? — напрягся Вадим Иванович.

— Просто он заходил перед Вашим приездом.

— И что ему нужно было?

— Он спрашивал о Вас и о Вашем поместье.

— Как интересно…

— Будьте с ним начеку, граф. Вот Вам мой совет.

— Обязательно!

Безлюдные подворотни всегда были местом для темных дел. Чего только стоял контингент, который ошивался здесь. Изредка какой-никакой зевака мог забрести сюда по ошибке и выйти с пустыми карманами и кошельками. Да кого тут только не было. От карманников до насильников и убийц. Люди знали об этих темных закоулках. Поэтому гулять в таких местах следовало с опаской и оглядкой.