Последняя из рода Леер - 3 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 2

— Не знаю. Но очень хочу выяснить.

Нет, и почему я никогда никого не слушаю? Ведь говорила Мира, что опасно, что подождать нужно, разузнать все, но я так была уверена, что все получится. Целиком полагалась на свой дар и сама себя переиграла. Идиотка.

Сколько у меня есть времени? День, два, неделя? Нужно подумать, хорошо хоть тишина камеры, как нельзя кстати, располагала к размышлениям. Только дышать иногда было трудно, да и браслеты гвера доставляли неудобства. Не смертельно, но неприятно. Итак, что мы имеем? Тюремщик. Довольно недалекий, но орк, к сожалению. Жаль. У них сознание уж слишком прямое. О чем думают, то и говорят и зацепиться не за что. Был бы человек, могла запутать. А так…

И угораздило же.

Дальше следователь. Жанна Эвердин. Именно из-за нее здесь и оказалась. Знала бы тогда, в Ижене, что ищу тот самый браслет, забрала бы еще там. Но она интересная девушка. Умная, проницательная. И меня узнала. Точнее, ту, кем я сейчас была. Удивилась очень. А как я удивилась, когда мое внушение на ней не сработало. Из-за маленькой такой вещички, которая у нее на шее висела. Поначалу, подумала, что она знает о моих способностях, но нет. Видимо тот, кто его подарил, не сказал девушке о чудесных свойствах камня, или она знала не все. Да и рисунок магии был очень знакомым, словно я уже видела его. Вот только где?

Наверху заскрипели петли открывающейся двери. Интересно, это ко мне? Опять допрос? Что-то зачастили они. Через несколько минут дверь в камеру открылась и перед моим взором предстал… чистильщик, вместе с начальником тюрьмы, совершенно бледной Жанной и тем, кто больше всего хотел меня наказать. Барон Акмар.

— Ох, и не хило же тебя приперло, — ухмыльнулась я. Видела по глазам, что ударить хочет. Но не осмелится. Не при них. Сволочь.

— Смейся, смейся птичка. Только мы посмотрим, кто будет смеяться последним.

— Посмотрим, — согласилась я и посмотрела на Жанну, — Были когда-нибудь на подобных допросах?

Она покачала головой и посмотрела на меня с такой жалостью. Значит, слышала. Значит, ничего здесь не решает, раз допустила подобное.

— Тогда вам лучше уйти, — А мы с тварью в гляделки поиграем. Посмотрим, кто кого переглядит.

Но девушка осталась. Я же приготовилась к боли. Эти твари многое могли, вытряхивали мозги, заставляли, воскрешали в памяти самые тяжелые, самые ужасные воспоминания. У меня их было немало.

Но и прекрасные были, и отдавать их я была не намерена.

Азраэль ходил из угла в угол и злился. Что-то происходило. Она опять куда-то вляпалась. А он не мог помочь. Он чувствовал какие-то отголоски, лишь обрывки, легкий налет страха. А потом все взорвалось острой болью, и он застонал. Если б мог кричать, закричал бы. Только вот понимание того, что если ему сейчас так плохо, то каково же ей, заставляло скрежетать зубами от бессилия. Ведь он говорил, просил, умолял. Черт! Она слишком упрямая. В голове снова взорвались искры боли. Но он встал и перенесся в кабинет Регины.

Женщина стояла перед своим зеркалом и судорожно вглядывалась в туман, клубившийся там.

— Что ты видишь? Какого черта с ней происходит?

— Не кричи, — напряженно ответила женщина, — Я пытаюсь понять.

Она все вглядывалась и вглядывалась, а он с облегчением заметил, что боль отступила и появилось это неповторимое чувство предвкушения. Всегда, когда она появлялась. Видимо, слишком много энергии потратила. Значит, сегодня, самое позднее завтра, она появится. Будет дерзить, ругаться, издеваться над ним, но, черт возьми, лучше так, чем эти месяцы пустого ожидания.

— Она… в порядке сейчас, — наконец выдала Регина.

— Что значит сейчас?

— Да не кричи ты. Или хочешь, чтобы весь дворец узнал о твоей маленькой тайне?

— Нашей, — поправил он.

— Хорошо, нашей, — ответила она, — И не смей так самодовольно ухмыляться. Была б моя воля…

— Знаю, знаю. Ты бы меня и близко к ней не подпустила. И жила бы она сейчас в золотой клетке твоего дорогого крестника.

— Зато не рисковала бы жизнью ежесекундно.

— Не ко мне претензии.

— Иногда я не понимаю, почему помогаю тебе.

— Потому что ему ты помочь не в силах, — глухо ответил он и растворился в пространстве.

Регина снова вгляделась в туман. Ей нужно было увидеть хоть что-то. То, что Азраэль явился к ней сегодня, такой бледный и встревоженный, напугало и ее тоже. А еще она вновь и вновь задавалась вопросом: «Может, достаточно»? И каждый раз получала один и тот же ответ: «Еще рано». Только, когда это самое время настанет, не стало бы слишком поздно для них всех.

Жанна никак не могла успокоиться. Увиденное потрясло ее. Это и правда было страшно, наблюдать, как ломают человека. В какой-то момент она зажмурилась и закрыла уши руками, не в силах выносить. А потом плакала в коридоре и все твердила: «Так нельзя». Только ее никто не собирался слушать.

Свер понравился ей с первого взгляда и местное отделение департамента тоже. Ей было интересно и даже правильно как-то здесь. А под началом Петриса вообще было работать одно удовольствие. Поначалу он так сильно загружал ее работой, что на тоску и переживания просто не оставалось времени, а потом… когда она поняла, что беременна, он наоборот, снял с нее большинство забот. Выбил квартиру прямо рядом с департаментом, нашел хорошего лекаря, повитуху. Да он отца ей заменил, и даже больше. Когда малыш Зак родился, он нашел няню.

Хорошая няня или нянь. Двухметровый полуорк. Когда она его впервые увидела, едва в обморок не грохнулась и решила, что у Петриса маразм начался. Орки свирепые существа, жалость и доброта чужды им. Но этот каким-то бракованным орком оказался. Увидев малыша, он словно засветился весь. А когда она милостиво кивнула на его просящий взгляд взять малыша на руки, он улыбнулся так добродушно, как-то по-детски наивно. Он оказался полукровкой. По виду, весь в отца, а душа мамина. Лесной феи. И как столь разные существа могли поладить, она даже представить не могла.

Но потом все изменилось. Петрису пришлось срочно уехать, а его место занял жестокий, неприятный человек. Барон Акмар. То, как он с заключенными обращался, заставляло ее содрогаться. После его допросов они были сломлены, уничтожены. Какие тут публичные суды, какие признания? К концу многие даже не понимали, кто они такие, и на овощи походили. И теперь она знала, почему. Пыталась жаловаться, но ей весьма доходчиво объяснили, что вмешиваться не стоит. Она и не вмешивалась. До сегодняшнего дня. И первое, что решила сделать, придя в квартиру, написать Миле. Хотя бы совета попросить. Что угодно. Но ей не пришлось. Помощь пришла с той стороны, откуда она совсем не ждала.

Жанна всегда заходила домой с четким пониманием, что ее ребенок не спит. Но сегодня в квартире была подозрительная тишина. Она даже испугалась немного, но увидев спящего в своей кроватке сына, успокоилась. Рыч спал рядом, на стуле, а его рука все еще держала один из прутьев кроватки. Она так умилилась этой картине, что несколько минут просто смотрела и улыбалась, а вся горечь сегодняшнего дня медленно отступала.

А потом взяла с кресла покрывало, укрыла орка и прикрыла дверь детской. Хорошая у нее была квартира, немного на комнату в корпусе похожа. И атмосфера такая же спокойная, уютная, домашняя. Внезапно она почувствовала легкий ветерок, дуновение. Посмотрела на раскрытое окно и обругала себя. Рыч не мог быть так беспечен, особенно, когда малыш в доме, а вот она запросто могла забыть закрыть перед уходом окно. И как такое могло произойти? Ведь всегда закрывала. Всегда все проверяла. А потом почувствовала чье-то присутствие, и стало страшно. Кто это? Грабитель, убийца, вор? Но уж лучше бы это были и вор и грабитель и убийца. Чем видеть эти до боли знакомые глаза, черты лица и взгляд. Такой обвиняющий. Нет, это был не Зак. Она бы наверное, упала в обморок в тот же миг, или бросилась ему на шею, или прогнала. Сама не знала. Но и с Нилом говорить не очень хотелось.