Безумный - Джеймс Онли - Страница 24

Адам закатил глаза.

— Экстрасенсорная хрень? Опять? Ты действительно веришь в эту чушь? — спросил Адам.

— Это не экстрасенсорная хрень. Это психометрия. Лукас прикасается к предметам, чтобы уловить впечатления. И я знаю, что он говорит правду, потому что проверял его. Я также видел, что происходит, когда его дар застает его врасплох. Кон научился... манипулировать способностями Лукаса, запечатлевая чувства и образы на предметах и оставляя их для него, чтобы Лукас случайно их нашел. Кон играет с ним.

Адам насмешливо хмыкнул.

— Похоже, у твоего парня определенный типаж.

— Я бы никогда так не сделал, — огрызнулся Август.

— Мы знаем, что не сделал бы, — успокаивал Ной, глядя на Адама. — Твой брат просто ведет себя как придурок. Мы пойдем потусуемся с Лукасом, пока ты не приедешь, на случай, если случится что-то непредвиденное. Не волнуйся.

Август почувствовал, что узел напряжения в груди ослаб.

— Спасибо. Лукас уходит с работы в четыре. Не могли бы вы проследить за ним до дома, но не показывайтесь ему на глаза.

Адам фыркнул.

— Серьезно?

Ной снова перевел взгляд на Адама и посмотрел на него.

— Да, конечно, так и сделаем.

— Спасибо, — снова сказал Август, на этот раз обращаясь непосредственно к Ною.

Как только Август вернулся в машину, он позвонил Каллиопе.

Она ответила на втором звонке.

— О, какая неожиданность, ты мне так редко звонишь. — Последовала секундная пауза, а затем Каллиопа поспешно спросила: — Подожди. Все в порядке, да? Ты ведь звонишь не для того, чтобы сказать, что кто-то умер. Верно?

— Что? Нет. Думаешь, меня бы послали передать сообщение о смерти?

— Ну, если бы все остальные умерли, может быть? — возразила она.

— Если бы моя семья погибла, мне бы, наверное, и в голову не пришло звонить кому-то, чтобы сообщить об этом.

— Вау, это честь для меня.

Не нужно быть гением, чтобы услышать сарказм в ее словах.

— Мне нужна услуга.

— Какая услуга, Лютик?

Август должен был сделать это еще вчера, но он... отвлекся.

— Мне нужно, чтобы ты проверила человека по имени Лоуренс Кон.

Послышался звук ногтей, стучащих по клавишам.

— Я полагаю, что это не девяностолетний Ларри Кон в доме престарелых в Боке.

Август нахмурился.

— Нет.

Каллиопа фыркнула.

— Ну, я надеюсь, что это не другой, потому что этот парень – гребаный агент ФБР.

— Да, это тот самый, — заверил ее Август.

— Ой, да ладно. Вы, ребята, издеваетесь надо мной, да? Не можете же вы на самом деле просить меня взломать ФБР?

У Августа не было на это времени.

— Этот человек – серийный убийца. У него есть сообщник. Есть шанс, что он сейчас активно удерживает и пытает женщин.

— Что мне искать? — со вздохом сказала Каллиопа.

— Кон здесь, в городе. Мне нужно знать, что он здесь делает, как долго намерен оставаться, и с кем он общался, находясь здесь. У него при себе значок, так что он либо на особом задании, либо переехал. Если Кон переехал, то велика вероятность, что он уже охотится на женщин в нашем районе.

— Каков его почерк?

— В Нью-Мексико он охотился в резервациях. На девушек и женщин из числа коренного населения. Рядом с нами нет резервации, но ясно, что он ищет уязвимые слои населения. Так что я бы начал с девушек из группы высокого риска. Но их будет нелегко отследить, когда секс-работники и наркоманы исчезают ежедневно.

Голос Каллиопы прозвучал угрюмо.

— Да, я этим занимаюсь. Насколько глубоко капнуть?

Август крепко сжал руль.

— Когда закончишь, я хочу, чтобы ты знала о нем больше, чем его проктолог.

— Поняла. Я свяжусь с тобой, когда у меня что-нибудь будет.

Каллиопа отключилась. Август чувствовал себя немного лучше, зная, что Каллиопа следит за Коном, а Адам и Ной присмотрят за Лукасом.

Он сомневался, что Лукас чувствует то же самое.

~

Августу нравилось позиционировать себя как профеминиста. Ему абсолютно пофиг, кого пытать – мужчину или женщину, если они того заслуживали. А Дороти Брайер заслужила. По его мнению, она была худшей из чудовищ. Та, которой доверили заботиться о детях, как о чужих, так и о своих собственных.

Она выглядела достаточно невинно. Если бы кто-нибудь увидел ее привязанной к металлическому раскладному стулу, то наверняка подумал бы, что Август – плохой парень. Так оно и было. Но она намного хуже. Она потела в своих брендовых леггинсах Lululemon и подходящей кофточке, ее конский хвост раскачивался, когда Дороти выкрикивала приглушенные проклятия в адрес Августа из-за заклеенного скотчем рта.

Обычно они паниковали, когда появлялись инструменты. Тогда понимали, что очаровать, подкупить или закричать не удастся. Они знали, что их вычислили. Дороти же... Она не испугалась, она пришла в ярость. Она что-то спрашивала у Августа.

Просто ради интереса, он сорвал скотч с ее рта.

— Простите, что вы сказали?

Она выдохнула через нос.

— Я сказала: ты хоть знаешь, кто я? Кто мой муж? Ты похитил не ту сучку, придурок.

Август знал, кто ее муж. Реджи Брайер. Магнат недвижимости. Август знал о Дороти все, потому что она публиковала все свои мысли и чувства в Интернете, используя социальные сети, чтобы вызвать сочувствие к своим больным или мертвым детям. Она сетовала на свою плохую генетику или ужасную судьбу. Спрашивала Бога, почему он продолжает забирать у нее детей.

— Ваш муж имеет хоть какое-то представление о том, кто вы? — спросил Август, проводя пальцами по хирургическим инструментам, разложенным на стерильном металлическом столе.

Вот он – малейший намек на страх, мгновенная паника, которую невозможно скрыть, какими бы лишенными чувств они ни были.

— Что, прости?

Август взял скальпель и поднес его к свету.

— Ваш муж знает, что вы сделали с его детьми? Что вы продолжаете делать с его детьми?

— Ты больной. Как ты смеешь говорить о моих детях. Ты даже представить себе не можешь, через какой ад я прошла. Моя жизнь – это кошмар.

С этими словами Дороти начала рыдать, настоящие слезы текли по ее лицу. Август схватил другой металлический складной стул и громко заскрежетал им по бетону, прежде чем сесть перед ней, облокотившись на спинку, лицом к Дороти.

— Дороти, давай обойдемся без театральных представлений. У меня иммунитет к слезам, рыданиям или мольбам. У меня от этого только голова болит.

Она деликатно фыркнула.

— Ты гребаный монстр.

— Я монстр, ты монстр, — усмехнулся Август, медленно проводя скальпелем по ее предплечью. Дороти даже не вскрикнула, а только зашипела, когда кровь расцвела на ее белоснежной кофточке. Теперь Дороти смотрела на Августа, ее слезы исчезли так же быстро, как и появились.

— Она была дорогой, придурок.

Август думал, что это будет весело, но Дороти оказалась просто утомительной.

— Похороны тоже стоят дорого, но ты, похоже, любишь их планировать. Забавно, ведь черный тебе не идёт.

Она изо всех сил старалась снять скотч с запястий, двигая ими то в одну, то в другую сторону. Август позволил ей вымотаться. Дороти откинулась на спинку стула и злобно посмотрела на него.

— Кто ты, блядь, такой?

— Зачем ты это сделала? — спросил Август, игнорируя ее вопрос.

— Что сделала?

— Убила их? Причинила им боль? Утопила, задушила... Зачем убивать бедных, беззащитных детей?

— Я не убивала! Оба моих ребенка родились больными. Сколько бы врачей они ни посещали, сколько бы лекарств ни пробовали, ничего не помогало. Почему ты так поступаешь со мной? Я была хорошей матерью.

— Оба ваших ребенка родились больными? — спросил Август, притворяясь заинтересованным.

— Да. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Я не знаю, что ты слышал, но клянусь, я любила своих детей. Я была хорошей матерью для них. Пожалуйста, ты должен мне поверить.

Август рывком поднялся на ноги и смотрел, как Дороти перестраивается. Она думала, что ситуация изменилась, что она каким-то образом взяла верх. Август подошел к столу и взял небольшую стопку документов. Когда он сел, в его руках была фотография, на которой изображена девочка лет четырех.