Наследница клана Лунных (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 49

— Ты кого падалью назвала? — оглядываясь на подружек, активистка угрожающе двинулась к давно раздражающей её девке, и совсем не ожидала, что та первая ринется вперёд.

Анха успела заметить, как Ланка вполне профессионально нанесла серию ударов своей противнице и после пнула её под зад так, что та полетела на замерших подружек.

— Порежу любую! — зло процедила Ланка и ушла, виляя бёдрами под оглушающую тишину.

Маха потянула Анху за руку, и они тоже быстренько скрылись, пока на них не выместили обиду. Забежали на кухню и под хмурыми взглядами поварского коллектива, отдали чисто подтёртые серым хлебом миски.

Анха уже поняла, что новенькие успели и здесь составить о себе неблагоприятное мнение. Всё это было ужасно неправильно и плохо для крепости. С таких мелочей рушится большая работа.

Княжна быстро обошла работников, касаясь их рукой, и когда все обернулись на неё, приложила руку к груди и склонила голову, чётко проартикулировав губами: «Спасибо, очень вкусно!»

— Она благодарит, — первой догадался кухонный мальчишка, и Анха улыбнулась ему.

Растерянные лица и тишина были ей ответом. Маха тоже поблагодарила и более не задерживаясь, они вдвоём направились в лекарскую.

— А ведь хорошо готовят, — как будто бы с удивлением заметила Маха. — Порция хорошая и мяса не пожалели, да ещё хлеба дали. Я припрятала хлебушка нам на вечер, — похвасталась она.

Анха вопросительно посмотрела на Маху. Она тоже хотела взять хлеб с собой, но не нашла, куда положить и съела.

— В тряпицу завернула и за пояс заткнула, — показала женщина и расстроено добавила: — Раскрошится, но нам не все ли равно? Будем, как птички крошки клевать и водой запивать, — улыбнулась она.

Анха, чтобы поддержать подругу, улыбнулась в ответ. Затормозив возле узкого прохода, ведущего наверх в башню, Маха быстро поднялась на несколько ступенек и оставила там сэкономленный хлеб. Потом засомневалась, вспомнив разговоры о крысах, но возвращаться не стала.

Подруги входили в лекарскую на цыпочках и старались углядеть возможную опасность до того, как станет поздно. Пахло в помещении травами, хотя вдоль стен прямо на полу валялись грязнющие комковатые матрасы со следами испражнений. На эти матрасы было противно смотреть, не то чтобы взять в руки и расправить, а люди должны были на них лежать.

— Странно, должно вонять, а не воняет, — прошептала Маха.

В лекарской было тихо, поэтому храп врачевателя они услышали загодя. Будить его не хотелось, но уходить было нельзя. Остановившись, подруги разглядывали своего начальника.

Высокий, сухопарый мужчина сидел на скамье, вытянув длинные ноги вперёд, и дремал. Его возраст приближался к зрелому, одежда не была свежей, хотя по воротничку было видно, что рубашку стирали часто.

В общем, обычный мужчина и ничего страшного в нём не было: крупноватый нос, выдающийся подбородок и даже есть ямочка на нем, чуть обозначены носогубные складки. Маха с Анхой успели разглядеть волосатые руки, сложенные на груди, и лежащую рядом лекарскую мантию, больше походящую на половую тряпку, прежде чем мужчина открыл глаза.

Взгляд блеклых серо-голубых глаз оказался холодным, неприязненным и подозрительным.

— Что вы тут делаете? — хрипло спросил он.

— Нас господин Леснов послал помогать вам.

— Я никого не просил в помощь! С чего бы Лесному проявлять щедрость? Соглядатайствовать пришли?

Маха замотала головой, а Анха опустила взгляд. Она редко когда поддавалась любопытству и смотрела ауру посторонних людей, считая это вторжением в личное пространство, но сейчас было не до церемоний. Так вот, аура этого человека заставляла пятиться от него, испытывая брезгливость.

Будь у Анхи голос, она подняла бы тревогу и предостерегла бы людей от заражённого скверной мужчины, но голос не прорезался, и чем дольше девушка смотрела на энергию псевдо лекаря, тем яснее понимала, что окружающего этого человека грязь не имеет отношения к скверне.

Он таков сам по себе, и тем ужаснее было понимать, что к нему на заклание отдавали раненных. Чудо, что из его рук хоть кто-то выбирался живым, потому как Анха ясно видела темный, уродливо перекрученный слой ауры с узловатыми выступами, отвечающий за коммуникацию с другими людьми. И ещё она видела, что этот слой прочно связан с центром удовольствия, который пульсирует ядовито яркими цветами. Такое княжна видела впервые, и выводы напрашивались такими: лекарь наслаждается чужой болью.

— А впрочем, — он внимательно окинул Маху с Анхой плотоядным взглядом, — оставайтесь. Пусть все видят, что я прилагаю все усилия в лечении гарнизона, а то болтают всякое… — он пристально посмотрел на Маху и с особым интересом принялся разглядывать так и не поднимающую голову Анху.

— Ты странная, — указал он на неё пальцем, — посмотри на меня!

Маха толкнула подопечную локтем, и княжне пришлось поднять глаза на лекаря.

— Хм, у тебя яркие глаза… из одарённых? — приподняв в удивлении брови, предположил мужчина. Он знал, что преступивших закон одарённых скармливали пограничным камням, но не ссылали в даль дальнюю на поселение, как обычных людей

— Уже нет, господин, — поспешно ответила за неё Маха.

— Уже нет?

Маха приподняла платок, закрывающий лоб Анхи и показала выжженную печать. Лицо лекаря загорелось интересом, и он широко улыбнулся.

— Обречённая на смерть в муках, — сладко протянул он, и теперь уже даже Маха заподозрила, что плотоядный взгляд относится не к женским прелестям, а к чему-то другому, более страшному.

— А такая невинная на вид, — лекарь подошёл к Анхе и обхватил длинными пальцами её подбородок. Сильно сжал, продавливая до кости, и благожелательно смотрел, как исказилось лицо девушки от боли. — Не стонешь.

— Она… она немая, — ничего не понимающая Маха почувствовала страх.

— Как изысканно, — неожиданно произнёс мужчина, — страдать и не мочь выразить свою боль. Как жаль, что нынешние аристократы стали забывать о старых методах карания своих врагов. Тебе, малышка, повезло. До того, как ты умрёшь, познаешь чистую и неотвратимую боль.

Анха убеждала себя, что каким бы ни был лекарь на территории замка, он для них относительно безопасен, потому что поддайся он своим пагубным наклонностям и с ним быстро расправятся ; но этот человек внушал ужас. И хотя после своего высказывания он светло улыбнулся, а Маха облегчённо выдохнула, как будто избавилась от глупого наваждения, Анха только больше насторожилась. Теперь она видела, что лекарь умело владеет собою.

— Ладно, помощницы мне пригодятся, — чуть помолчав, решил наконец-таки мужчина. — Садитесь вон в тот угол, берите из мешка цветы, отрывайте тычинки и складывайте их сюда, — он подал большое плоское блюдо. — За неаккуратность накажу.

— А пустые цветы куда класть, господин..? — демонстрируя полную покорность, спросила Маха.

— Обращайтесь ко мне: господин Жадковский. Сейчас принесу чан. Сидите тихо, чтобы я вас не слышал.

Маха активно закивала, а Анха не могла отойти от знакомства со здешним доктором садистом.

Они устроились в углу прямо на полу и заглянули в мешок.

— Чего-то я не знаю таких цветов, — с удивлением протянула женщина.

Анха нахмурилась и посмотрела на сбор магическим зрением. Это были цветы с хищного растения, обладающего зачатками разума. Наследие скверны. Ей приходилось видеть их в лавке городского знахаря. Отвар измененных цветков принимали те, кому по жизни не хватало храбрости, но это если соблюдать дозировку, иначе можно было из «мышки» превратиться «во льва». А вот тычинки являлись концентратом магии разумного цветка и воздействовали на психику человека жёстче, губительнее, наделяя его не столько храбростью, сколько вводя в состояние агрессии, ярости, боевого безумия.

Княжна начала перебирать цветы, показывая Махе, что не стоит сейчас болтовнёй сердить лекаря и оказалась права. Он вернулся и, тихо стоя с чаном в руках, наблюдал за ними. Потом молча поставил чан и ушёл в конец вытянутого помещения, где у него были стол, скамьи и ширма. Там он занялся своими делами, но продолжал приглядывать за своими работницами.