Сестра огненной ведьмы (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 2

- Я прихожу сюда, когда мне одиноко, мама. Мне часто бывает одиноко. А в день рождения – особенно. Я понимаю, вы не виноваты, но мне так хотелось иметь сестру. Я скучаю по ней – хотя ее никогда и не было.

- Крис…

Мама опустила руку с лампой, ее лицо, освещенное снизу, показалось каким-то чужим, незнакомым. Мне стало страшно – как будто вот-вот услышу что-то такое, после чего прежней жизни больше не будет.

- Пойдем, - она взяла меня за руку и вывела из комнаты. Мы спустились вниз по лестнице и вошли в гостиную, где отец читал, сидя в кресле у камина.

- Гиззер, мы должны все ей рассказать, - мамин голос звучал твердо и решительно.

- Ты уверена? – отец отложил книгу.

- Да. Она уже достаточно взрослая, чтобы знать.

Ей еще не исполнилось и сорока, но она выглядела сейчас пожилой женщиной, которую состарило тайное горе. Нет, тайным оно было для меня – не для отца. Это было их общее горе. Неужели у них был еще один ребенок, который умер? Но почему они скрывали это от меня?

- Присядь, Крис, - попросил отец, и я послушно опустилась на диван рядом с мамой. – Это случилось почти семнадцать лет назад. Мы поехали в Эвиран навестить твоих бабушку и дедушку, а когда возвращались, заблудились и наткнулись на лесной пожар. Спастись было невозможно, огонь отрезал все пути. Мы уже готовились к смерти, но появилась… появилось некое существо.

Он замолчал, словно перехватило дыхание, и рассказ продолжила мама:

- Хозяйка лесного огня – так она назвала себя. И сама была частью этого огня – вышла из него. Она сказала, что спасет нас, но за это мы должны отдать ей одну из дочерей.

- Одну из дочерей? – я даже привстала от изумления. – И вы согласились?

- Тогда я уже ждала вас, но не знала об этом. У нас не было выбора, Крис. То есть был, конечно. Умереть всем – или спастись самим и спасти одну из вас. Но поверь, не было ни единого дня, ни до вашего рождения, ни после, когда бы я не думала об этом и не тосковала о твоей сестре.

Я обняла ее крепко и почувствовала, что она дрожит.

- Как жаль, что я не знала об этом раньше, мама. И спасибо, что рассказали. Но что было дальше? Как она забрала… ее?

- Ведьма сказала, что вы должны родиться в первый день весны и что она придет за одной из вас, - отец встал, подошел к нам и обнял обеих. – И когда мы пообещали, что отдадим, огонь расступился, пропустив нас. Мы нашли своих коней, которые убежали, почуяв пожар, выбрались из леса и другой дорогой добрались до Неглиса. И все время до вашего рождения надеялись, что она не найдет нас. А потом вы появились на свет. Я сам принимал роды, отпустив в тот день прислугу: никто не должен был знать, что младенцев двое. Иначе как бы мы потом объяснили, куда делся второй? Первой родилась твоя сестра, затем ты. Но не прошло и часа, как появилась она…

- Снова вышла из огня, - всхлипнула мама. – Из камина. Я умоляла ее не забирать малышку, чтобы та хоть немного побыла со мной. Но ведьма была неумолима. Взяла ее на руки и исчезла так же, как и появилась. Но перед этим дала мне медальон и сказала, что ты должна носить его, не снимая.

- Мой медальон? – я невольно коснулась рукой шеи.

Золотой цветок на цепочке был со мной всегда, сколько я себя помнила. Мама строго-настрого запретила его снимать, даже во время купания.

- Он как-то связывает тебя с сестрой, - пояснил отец. – Но ведьма мало что нам сказала. Только то, что ей нужна помощница – та, которая потом ее сменит.

- И вы больше никогда ее не видели?

- Нет, Крис, никогда. Боюсь, и не увидим. Но как знать, возможно, увидишь ты? Не зря же этот медальон должен быть у тебя.

Той ночью я долго не могла уснуть. Лежала, смотрела в потолок, сжимая в ладони золотой цветок. Печаль стала еще сильнее. Моя сестра – подручная огненной ведьмы…

И все же, все же… Крохотный отблеск надежды поселился в моей душе. Может, и правда мы когда-нибудь встретимся?

***

Весна пролетела быстро. Еще вчера лежал снег, а сегодня уже все зеленело и цвело. Тепло пришло в этом году рано, яркое солнце за день прогревало дом, но по вечерам я неизменно устраивалась у камина и долго смотрела на языки пламени.

Когда-то хозяйка лесного огня, забравшая мою сестру, вышла оттуда. Я не видела в этом ничего странного – ведь в камине горели поленья, бывшие прежде деревьями в лесу. Но если таким образом могла появиться сама ведьма, вдруг это под силу и ее помощнице? Неужели моей сестре не хочется увидеть родных? Если, конечно, она вообще знает о нас.

Касаясь медальона на груди, я думала о ней. Как ей живется в лесу? Как ее зовут? Какая она? Похожи ли мы друг на друга? Наверняка похожи, ведь мы близнецы. Бабушка с дедушкой звали меня Огонек – за темно-рыжие волосы и слишком бойкий, как они считали, характер. Мне казалось, что родителям это прозвище не нравится, и теперь я понимала почему. Все, что было связано с огнем, напоминало об их потере – сколько бы лет ни прошло.

Мои отношения с родителями стали гораздо теплее: между нами больше не стояла тайна, которую они прятали от меня. Однако моя грусть не стала меньше, потому что теперь мне еще сильнее не хватало самого близкого человека – моей половинки. Положив руку на медальон, я пыталась мысленно говорить с сестрой и надеялась, что она это чувствует. А может, даже и слышит, но не в состоянии ответить?

Я стала очень рассеянной – словно грезила наяву. Иногда могла задуматься так сильно, что потом не понимала, как очутилась в каком-то месте. Однажды наступила на подол платья и упала с крыльца, ободрав колени. А как-то вечером настолько ушла в свои мысли, сидя перед камином, что не заметила, как наступила ночь. Если бы не служанка Акса, увидевшая свет, так, наверно, и просидела бы до утра.

Однажды мама отправила меня навестить заболевшую сестру отца, жившую за городом. Я отнесла тетушке гостинцы, приготовила обед и пошла обратно. Солнце припекало, и я решила пройти часть пути через лес – в тени. Это дорога была короче, но ездили и ходили по ней редко, потому что разлившаяся река подтапливала берега и размывала ее. Мне повезло: земля уже подсохла, можно было идти, не опасаясь увязнуть в грязи.

Неожиданно краем глаза я уловила за деревьями какое-то движение и остановилась. Рыжее пятно сначала замерло, не позволяя разглядеть себя, а потом из-за куста показалась острая морда лисицы. Она настороженно наблюдала за мной, а я смотрела на нее.

- Лисичка, лисичка, - позвала я, жалея, что нет ничего, чем можно было бы ее угостить. Она, конечно, не подошла бы, но я могла бы оставить еду на дороге.

Однако лиса осторожно выбралась из-за куста и снова замерла, глядя на меня. Это был крупный красивый зверь, гораздо больше тех, которых я иногда видела в лесу. Еще более удивительным показалось то, что рыжую красотку покрывал роскошный зимний мех. Обычно весной лисы линяли и летом выглядели довольно невзрачно.

- Какая ты красивая! – сказала я. – Ну иди сюда. Не хочешь?

Лисица прижалась брюхом к земле, а потом вдруг бросилась обратно за кусты, но не убежала, а осталась там.

- Ну и ладно, - я пожала плечами и пошла дальше, поглядывая, как осторожно пробирается вдоль дороги моя рыжая попутчица.

Вскоре за деревьями блеснула синяя лента реки. Выйдя на берег, я остановилась в замешательстве. Половодье снесло деревянный мост. Остались лишь торчащие из воды столбы и несколько досок. Пройти вдоль реки до другого моста я не могла: берег был низким и заболоченным, да и в лесу еще стояла вода. Только возвращаться в деревню и идти проезжей дорогой.

Или… все же попытаться здесь?

Я подошла ближе, и мне показалось, что доски вполне должны меня выдержать. Надо только осторожно перебираться с одной на другую, ступая на самую середину и придерживая подол.

Подобрав юбку и подоткнув ее под пояс – все равно рядом никого нет, - я шагнула на первую доску. Она прогнулась, но выдержала. Это меня ободрило, и я сделала еще шаг. И еще один. Но следующая доска, над самой серединой реки, опасно надломилась и накренилась. Встать на нее – наверняка не выдержит. Перепрыгнуть? Нет, слишком далеко до следующей. Значит, все-таки возвращаться.