Град разбитых надежд (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 115

— Джо, ты только очнись, — шептали голоса, много голосов-теней. Друзья? Среди них слабо узнавались лица и образы. Хотелось ответить им, но все еще не получалось. И ускользало время, унося ясность мыслей.

Полосатый свет Желтого Глаза сменялся красным заревом. Ничего не менялось: в госпитале всегда висели усиленные Ловцы Снов. Судя по рыку в одну из ночей, кто-то обратился и вместо лечения его немедленно убили. Раньше Джоэл не замечал, что раненых приковывают к кроватям, теперь почувствовал, что пристегнут кожаным ремнем, обвитым вокруг левой лодыжки. Пусть так. Он отчего-то знал, что не обратится. Он не видел снов, он носился сквозняком коридоров. Возвращали его голоса, отвлекали от мерцания лампочек, от странствия по спиралям накаливания, которые лопались и меркли от прикосновений призрака. Лампочки и голоса, мятежный наиболее громкий тревожный голос:

— Вы колете ему слишком много стимуляторов! Сердце не выдержит!

Любимый. Где-то рядом, всегда рядом, каждый день. Иногда доносился его размеренный голос прямо над ухом: он читал стихи. Наверное, садился на табурет возле изголовья, открывал потрепанную книжечку, память о его матери, и воспевал древние узоры слов. Или все сон? Воспоминания? Джоэл не знал, но ныне Ли бунтовал, требовал ответов. Все где-то за ширмой.

— Охотник Ли, не мешайте работе врачей, — отвечали холодной бесстрастностью. — Без стимуляторов с такой кровопотерей он не выживет. Вы сделали все, что могли, когда принесли его в цитадель.

— Пойдем, Ли, нам и правда лучше не мешать. Когда лечили Энн, мне сказали, что это новые специальные стимуляторы.

Батлер! Наверняка тихий голос принадлежал ему. Он всех уговаривал, призывал к умеренности и разумности. Но теперь Джоэл и сам соглашался с Ли. Стимуляторы… Для чего? Они не помогли, когда он сражался с Легендарным Сомном, иссякли за жалкие доли секунды, вся норма, выданная на ночь дежурства. Или тогда просто время свилось в тугой узел, закруженное подлым Змеем? Ответы терялись, а перемешанное бредом и снадобьями сознание не позволяло выстроить верные догадки.

— Да что ты о них знаешь? — негодовал Ли. — Хоть кто-нибудь знает, что нам колют? Я не позволю…

— Уведите его, Батлер, уведите. Охотник Ли, если вы не прекратите, то мы будем вынуждены…

— Когда он очнется? Когда? — перебивал Ли.

— Он уже очнулся. Но пока не может с нами говорить, — увещевал Батлер. Но все голоса доносились, как из-за стены.

Ширма, проклятая ширма, которая все еще отделяла от мира. Хотелось бы вытянуть руку и отдернуть эту занавесь, но пальцы едва шевелились. Сосуд для неукротимого духа пришел в полную негодность, налился ватной неловкостью и свинцовой тяжестью. Время, просто нужно время. Терпение. Джоэл умел терпеть, но тоска бессилия давила крышкой гроба.

Перепахавшие тело швы наливались красным, две или три глубокие раны от зубов монстров загноились, вызывая жжение в правой ноге. Похоже, откромсали от голени несколько пластов мышц. Порванное легкое и вспоротый левый бок отзывались неизменной тупой болью.

Но Джоэл знал, что Страж Вселенной повелел ему выжить. Вот он и выжил, выкарабкался, как упрямый сторожевой пес, который обязан возобновить службу. И однажды утром увидел мир вокруг яснее обычного. Просто проснулся, ощущая непривычную легкость на лице: убрали маску, он дышал обычным воздухом, а не смесью из баллонов. Он просто дышал и от того как будто парил в невесомости. Джоэл задумчиво лежал, уставившись в потолок, не выворачивая шею в попытках хоть что-то разглядеть.

— Я… есть… я… есть я, здесь — медленно просипел он. Язык ворочался с трудом, а еще хуже работала гортань. Но он говорил. Пока не двигался, но хоть что-то. Хоть что-то.

И так, в невесомости, прошло еще несколько дней. Он не знал, сколько именно, разучился считать в сменах сонливости и мелькания смутных образов. Лето давило жарой, где-то вращались лопасти вентиляторов — хорошее изобретение эпохи до Хаоса, которое они еще не позабыли. Доносилась прохлада, воздух снова учился верно циркулировать по легким, измученных рубцами. И голос вернулся, пока тихий и неверный. Но голос и возможность самостоятельно дышать. В сражениях со своим смертным телом и такие победы порой воспринимаются как чудо.

— Джолин, заходи, — донесся однажды утром из-за ширмы мирный голос Ли, почти радушный. И чьи-то легкие шаги, стук низких каблуков знакомых сапожек. Сколько раз он слышал их дробный тихий гул по брусчатке разбитой мостовой? Последний раз этот звук донесся на рассвете, когда он распластался в луже крови.

Джоэл замер, как перед броском, сердце зашлось невероятной надеждой. Ширма отодвинулась, и вот он увидел отчетливо и ясно Ли, а за ним нерешительно ссутулившуюся Джолин в сером платье, без корзины, лишь с небольшим свертком ненужных гостинцев. Главный подарок — ее визит.

— Джолин… это ты нашла меня, — почти без запинки проговорил Джоэл.

Она кивнула головой, чуть не плача, бледная, но радостная. На щеках ее пламенел лихорадочный румянец.

— Джоэл, вы могли погибнуть. Вы… Ты… Джо! — вырвалось у нее, как будто она тоже разучилась говорить.

Похоже, Ли предупредил ее сдерживать внезапные порывы неведомых чувств. Неужели ее и правда так трогала его судьба? Джоэл привык, что он переживает за друзей и любимых сильнее, чем они за него. Выходит, ошибался. И ощущал вину за то, что заставляет кого-то так терзаться. Но иного выбора в ту ночь не оставалось. Победить бы тварь до конца… Все верили, что гроза миновала, все, кроме Стража Вселенной. А если он вернул к жизни, значит, ждали потрясения, значит, сокрытое туманом будущее разверзалось новыми битвами. Пока же душу наполняла радость.

Они остались втроем во всем мире: он, Ли и Джолин. В их маленьком мире за ширмой. Хотелось обнять любимых, поцеловать обоих одновременно, но ему лишь удалось коснуться выбившегося из-под чепца светлого локона, когда Джолин склонилась над ним, упала на колени, словно перед алтарем. Нашла еще «святыню»! Она прижала его ладонь к своей щеке и покрыла поцелуями, но больше не посмела прикоснуться — явно запрещали доктора. Эти всезнающие светила уцелевшей науки.

— Джолин, как ты там оказалась? — прошептал едва слышно Джоэл. И куда только делся его низкий баритон… Наверное, уже навсегда. У Стража Вселенной голос тоже хрипел сиплым карканьем. Похоже, после заточения в темнице асуров, где бы она ни находилась, в мире Бенаам или в Хаосе.

— Вышла раньше обычного, чтобы разносить хлеб, — ответила Джолин, и снова между ними вырастала колючими зарослями стена недоверия. Слишком уклончивый ответ, слишком странный. В Квартале Ткачей в ту ночь царила смерть, а ей зачем-то понадобилось выносить никому не нужный хлеб. Или она не слышала, что творилось под взглядом Алого Глаза? Хотелось верить, что не слышала. А еще Джоэл надеялся, что Ли докопается до правды, пока не стало слишком поздно. Он не ведал, сколько прошло времени, но заметил, как приятно по-дружески обращался к Джолин напарник.

— Ты могла погибнуть. Джолин… — выдохнул Джоэл. — Ты видела того гигантского сомна?

— К счастью, нет. Мне ничего не угрожало, — заверила его Джолин. — Уже горел Желтый Глаз. Я вышла из пекарни… Как обычно. И там — все улицы в трупах, некоторые дома разрушены… Соседи тоже ничего не понимали. А потом… Потом… Я нашла вас… Прямо на Королевской Улице… всего в крови. Это было ужасно. — Джолин отвернулась, тщетно пряча слезы, губы ее дрожали. — Джоэл, пожалуйста, не надо так рисковать собой. Ты нужен не только Вермело, но и нам, всем, кто вас знает. И Ли… и мне.

Она снова прильнула к его руке, и Джоэл с исступленной лаской изголодавшегося по нежности мертвеца гладил ее мягкие теплые щеки, едва касаясь пальцами, медленно и неуверенно. Ли не мешал, стоя немного в стороне, хотя и его хотелось обнять. Но у напарников еще оставалось немало времени, охотников пускали свободно, а Джолин попросили уйти всего через несколько минут. Короткий разговор, мгновения неразборчивой близости, более неистовой, чем единение в порыве жаркой страсти — и прощание, ее лицо у края серой ширмы и обещание как-нибудь вернуться.