По следам дзёро-гумо (СИ) - Луговцова Полина - Страница 18

– Ну и сказочница ты, бабуля! – воскликнула Амина с притворной веселостью, чувствуя, как в душе назревает ураган. Да как смеет эта выжившая из ума злобная старуха порочить ее маму?! Да что такое она несет?!

Амалия Рональдовна, казалось, не заметила издевки в голосе внучки и продолжала говорить с затуманившимся от воспоминаний взглядом:

– Сначала все действительно было, как в сказке. Зафир верил, что твоя мать сможет стать нормальным человеком, если достаточно долго пробудет в человеческом облике. Он научил ее есть человеческую еду, в которую подмешивал паучий корм, подолгу разговаривал с ней, окружил любовью и заботой, надеясь, что однажды в ее сердце зародятся ответные чувства и тогда колдовские паучьи чары исчезнут навсегда. Говорила я ему, что это невозможно! Твоя мать родилась паучихой, паучихой она и умерла. У меня до сих пор стоит перед глазами тот гигантский черный монстр с красными глазами, в которого она превратилась! – Амалия Рональдовна уронила лицо в сложенные лодочкой ладони и провыла глухо: – Жу-у-ть… какая же это была жу-у-уть!

Вскинув голову, она уставилась на Амину безумным горящим взглядом и сдавленно прошипела:

– Мне пришлось самой все сделать! Зафир уже ничего не мог. Она опутала его своей паутиной и как раз собиралась вонзить в него свои паучьи жвала, когда я набросилась на нее сзади с топором и отсекла ей ноги. Паучиха упала кверху брюхом, и я вонзила топор в ее грудь! Чудом попала как раз туда, где было ее самое уязвимое место, не защищенное хитиновой броней. Все-таки чудеса случаются в жизни, и Бог помогает нам в борьбе со всякой нечистью! Хорошо, что я тогда жила с вами, хотя Зафир и нанял приходящую няньку для тебя, потому что я брезговала к тебе прикасаться. Ну, ты уже взрослая девочка и должна меня понять. Зато я присматривала за китаянкой и появилась в нужный момент, когда она вдруг превратилась в чудовище. Это случилось глубокой ночью. Меня будто толкнул кто-то и за руку повел. Я вышла из своей спальни и нашла их в гостиной. Чуть удар не хватил от такого зрелища! Представь себе белый кокон с головой Зафира, и над ним стоит огромная паучиха, слюни пускает. Как только я вспомнила, что в кухне есть топор для рубки мяса? Сто лет им не пользовалась. Не знаю даже, откуда у меня силы взялись, но я разрубила мерзкую гадину на куски! Только с божьей помощью справилась, не иначе!

Распалившись, Амалия Рональдовна так яростно размахивала руками, словно всерьез намеревалась разрубить воздух перед собой. Амина почувствовала, как чаша ее терпения переполняется и кипящее содержимое, состоящее из самой огненной ярости, какую она еще не испытывала до сих пор, выплескивается наружу в виде гневного крика:

– За-аткни-ись! За-аткни-сь! Я больше не хочу тебя слушать! Ты вре-ошь! Все ты вре-ошь!

За спиной Амины с грохотом упал на пол ее опрокинутый стул. Она нагнулась и подняла его, но, вместо того, чтобы поставить на место, изо всех сил метнула куда-то, не глядя. В помещении кафе раздался пронзительный крик, подкрепленный нецензурной бранью, но Амине показалось, что кричат где-то далеко, в другом мире, а в этом мире остались лишь она и сумасшедшая бабка, которую так хотелось придушить. Она кинулась к ней прямо через стол, но Амалия Рональдовна, вероятно, заранее почуяла опасность и отшатнулась в сторону за секунду до того, как руки внучки достигли ее шеи. Наверное, бабушке и в этот раз посчастливилось получить божью помощь.

Пальцы Амины пронзили воздух, сама она перелетела через стол и повалилась на пол, увлекая за собой скатерть и все, что на ней было: красочный каталог-меню, салфетницу, сахарницу, вазочку с тремя живыми тюльпанами и еще какие-то мелочи. Все эти предметы разлетелись в разные стороны, но Амина подумала, что их можно использовать в качестве метательных снарядов, и поползла за ними. Собрав все, до чего смогла дотянуться, она решила, что этого недостаточно, и схватила еще несколько увесистых керамических сахарниц с других столов. Теперь можно было начинать атаку. Жаль только, что бабушка куда-то исчезла. Амина завертелась на месте, оглядывая зал кафе, но на глаза попадались лишь перепуганные официанты да торопливо пробирающиеся к выходу посетители. Вдруг среди них мелькнуло вишневое пальто, и до Амины дошло, что бабушка прячется от нее за чужими спинами. Она поднялась на ноги, залезла на стул, с него перебралась на стол, заставленный грязными тарелками с остатками пирожных, и вгляделась в оставшихся в помещении людей. Чтобы не дать бабушке скрыться незамеченной, Амина принялась швырять посуду в сторону входной двери, полагая, что никто из присутствующих не рискнет приблизиться к «линии огня». Каждый бросок она сопровождала грозным воплем. Ее голос как-то очень уж быстро охрип, и вместо вопля из горла стало вырываться жуткое шипение. Люди жались к стенам и с ужасом таращились на нее. Амина поймала себя на мысли, что ей нравится видеть их страх, и она зашипела еще громче, представив, как бы перекосились их лица, если бы она вдруг превратилась в монстра, например, в огромного паука. Точно! Она с радостью превратилась бы в паука и стала бы наконец свободной! Ей показалось, что она и есть паук-оборотень, но до сих пор была вынуждена скрывать это от всех, а теперь ее терпение лопнуло, и паучья сущность уже вылезает наружу, вымещая собой человеческий облик. Желая проверить возникшее подозрение, Амина посмотрела на свои руки и ахнула: они были покрыты блестящей черной коркой. Ее передернуло от омерзения. Она тотчас расхотела превращаться в паука, закричала и в исступлении затрясла руками, пытаясь стряхнуть образовавшийся на них панцирь. Под ногу подвернулась чайная чашка, захрустели фарфоровые осколки. Амина потеряла равновесие и, чтобы не упасть, опустилась на четвереньки. Вскинув голову, она огляделась в недоумении – ей никак не удавалось вспомнить, что она тут делает. Вдруг она поняла, что даже собственное имя забыла. Не успев огорчиться из-за внезапной амнезии, подумала, что имя ей не очень-то и нужно. Ее взгляд зацепился за отражение в огромном окне: в разгромленном кафе не осталось ни души, лишь какое-то странное существо раскорячилось на одном из столов – колени и локти торчат выше спины, и кажется, что их больше, чем должно быть. Странное это было существо, нечто вроде паука с человеческой головой. Амина присмотрелась к голове существа и вскрикнула, разглядев под длинными черными волосами собственное лицо.

– Нет! Этого не может быть! – закричала она, но из горла вырвалось лишь шипение, а крик остался внутри. Он метался там, как одна из фарфоровых чашек, которые она недавно швыряла, и причинял острую боль. Не находя себе места, Амина рванулась вперед и неожиданно легко перепрыгнула на соседний стол. Опешив от собственной прыти, она совершила новый прыжок, затем еще и еще, затем взбежала на стену, перебралась на потолок. Это было за пределом человеческих возможностей! Сила тяжести словно перестала для нее существовать. Только боль так и не исчезла, и Амина бегала по стенам и по мебели, словно пыталась убежать от нее.

Бешеная гонка закончилась в тот миг, когда распахнулась входная дверь и в кафе вошел ее отец. Его взгляд медленно переместился вдоль разгромленного зала, поднялся выше и замер на Амине, сидящей на стене вниз головой. Он заметно побледнел, но не вскрикнул и вообще не подал виду, что хоть немного удивлен. Амина испугалась, подумав, что он ее не узнал. Она спустилась чуть ниже и решила подождать, прежде чем еще приблизиться. Вдруг отец видит в ней чудовище? Вдруг он захочет ее убить так же, как бабушка убила ее маму? Амина знала, что отец всегда носит при себе оружие. Умирать ей пока не хотелось, хотя она и чувствовала себя очень и очень мерзко.

Отец постоял немного и шагнул к ней, протянув руки со словами:

– Ну же, спускайся, моя букашка!

Голос его звучал ровно и успокаивающе. Амину затопило ощущение радости от того, что он ее узнал. Она спланировала на пол и подбежала к нему на четвереньках. Почему-то ей не удалось подняться на ноги, хотя она и пыталась это сделать. Он нагнулся, обхватил ее, поднял, прижав к себе, погладил по волосам: