Покоривший СТЕНУ 6: Пламя внутри (СИ) - Мантикор Артемис - Страница 26

Тогда что же не так…? Что я не учёл в своём плане? Что мог забыть?

Второй этаж.

Первый.

…

Дерево уткнулось в каменный потолок, преодолевая последнюю преграду, отделявшую нас от поверхности.

Шум монстров окончательно исчез где-то внизу. Остался лишь гул замедлявшего свой рост дерева. Верхушка пробилась сквозь последний заслон, вырываясь наружу и выбрасывая наверх закрытую барьером способности Мерлина энергетическую капсулу с нами.

Кожу обожгло невыносимым холодом, а на лице мгновенно проступил иней.

Верхушка попытавшегося распуститься дерева замерла на уровне двух метров над разломом и обратилась в ледяную скульптуру, которая тут же развеялась в пыль первым же порывом смертоносного ветра с температурой абсолютного нуля.

Миг осознания.

Ужас от понимания того, КУДА нас забросило.

Холодный пот и бешено забившееся сердце.

Руки до боли сжали легендарный посох, и я изо всех сил влил ману в ауру «внутреннего тепла», давая нам буквально несколько секунд, чтобы понять, что делать дальше.

Друзья в панике отступили ко мне, но лишь одна шаманка из всей группы осознавала настоящую величину задницы, в которую мы только что угодили.

Тия упала на колени. В глазах её стоял ужас. Никогда в своих жизнях она не чувствовала такого неописуемого, парализующего страха, если не считать магически наведённых. Память стаи сразу сказала, в ЧЬИ именно охотничьи угодья мы забрели…

На границе подступавшего ледяного облака мелькнула фигура мёртвого пересмешника.

Полупустая птичка, внутренности которой заменяли чёрные жилы и белые мотыльки медленно летела в сторону группы застывших проходчиков. Маленькое чудовище, едва не уничтожившие некогда всю нашу группу, и до сих пор периодически наведывающееся к нам в кошмарах.

А в следующий момент в тело мёртвого пересмешника ударило чёрное щупальце чего-то невообразимого, мигом оборвав её обманчиво хрупкую псевдожизнь.

Интерлюдия: секунда тиши

Сердце шаманки сковало в ледяные тиски.

Что такое каард она знала из памяти стаи. Как и то, что даже у неё нет никаких шансов против этого существа. Каард был в пятёрке сильнейших тварей, о которых знала стая.

На вершине Стены тоже есть своя иерархия, и если хаархусы с патриархами наводят ужас на совуров и бескрылую пищу из города, то сами хаархусы являются таким же обычным кормом для непобедимых каард.

От одного упоминания владыки открытых пространств стая умолкала и начинала молиться, чтобы смертельный жребий сегодня пал не на них.

В своих видениях и снах они видела каард лишь однажды, но это было одно из самых страшных её воспоминаний, наряду с тем, где она проходила бесконечные пытки в подвалах у живодёров.

Но сейчас за её спиной её Арк и семья. От неё зависит намного больше, чем просто выживание. От неё зависел сейчас её смысл. А она… понимала, что не справится. Даже с теми артефактами, что некогда принадлежали Дине. С каард никто бы не справился.

Сайна Синица ничего не знала о древнем владыке вершины Стены, как не знала и о том, что создание изломанного хаотичного ландшафта городов обусловлено вовсе не ленью криворуких строителей, а чтобы лишить каард главного козыря. Он силён там, где ничто не ограничивает пространство вокруг.

Но ей этого знать было и не нужно. Перед ней стоял на двух уродливых изломанных лапах силуэт пятиметровой гигантской птицы с пятью многосуставчатыми крыльями и трёхглазой башкой, причём все три глаза находились в постоянном движении независимо друг от друга. Клюв был повёрнут вертикально, и из него свисал голодный, покрытый вязкой слюной язык.

Светящиеся волшебные когти пребывали в постоянном движении. Все движения птицы были рваными и дёргаными, будто в бесконечном конвульсивном припадке, причём каждая часть твари двигалась будто бы по собственной воле, не оглядываясь на других.

Всего этого с лихвой хватало, чтобы опознать в выступившем из мрака чудовище какого-то совершенно запредельного джокера. Более жуткого и неестественного существа Сайна ещё не встречала, но теперь понимала, почему юстициары так часто сходят с ума от страха в дальних рейдах.

Механистка сжала зубы и бросила короткий взгляд в сторону лидера.

Сколько раз уже было так, что из-за его стремления залезть в ещё большую жопу она была на волосок от гибели. И каждый раз этот волосок оказывался грёбаным стальным тросом, который не только вытащит её, но и попутно подцепит горы добычи.

Поэтому она сдавила свой страх, взялась за «эльхиону» и активировала свой созданный в плюсовом модуле терминала козырь. Жаль, что устройство не имело механической природы и ничего не могло изменить в самом механизме. Однако оно сделало больше, зародив в существе собственную псевдодушу с магическим источником.

Пришло время обратить её против врагов Арктура. Первого человека на Стене, которому подозрительная до паранойи Синица начала доверять.

Кровь забурлила в жилах Рейна.

Ангелоид, которого больше не было в его теле, продолжал шептать по кругу одни и те же слова. Он радовался предстоящей битве и рвался поскорее сразиться с запредельным чудовищем. Чудовище было очевидным злом, на которое можно обрушить всю свою ярость и на время заглушить голоса в голове, что всё чаще просыпались после ставшей для него судьбоносной встречей с Алкостом.

Минутная встреча с пустотником породила в его душе искру мрака, которая распалялась всё чаще, норовя подчинить себе его сущность. Именно поэтому он так отчаянно боялся всего, связанного с ангелоидами. Даже обычный фрагмент он ни за что бы не рискнул поставить, боясь, что искра разгорится в пожар и он прежний проснётся.

Заткнись, Гильгамеш. Не сейчас, ни в будущем. Никогда. Никогда больше.

Просто заткнись и сражайся с проклятыми птицами!

Мерлин нервно улыбался, пытаясь оценить свои силы.

Он был всего лишь человеком, со всем набором человеческих страхов и комплексов. Но страсть при виде огня и взрывов была сильнее страха при виде врага.

Окажись он один на один с некрослиянием, и он бы обделался от ужаса. Мерлин не обладал большой храбростью, его сила была скорее в уме, да и то в условиях Стены та же Сайна легко обходила его по интеллекту за счёт модификаций.

Однако возможность что-то взорвать и поджечь всё меняла внутри. Нечто тёмное поднималось наверх из глубин, перекрывая собой все страхи и комплексы. Он был готов часами смотреть на огонь, и в такие моменты всё лишнее уходило. Мысли покидали беспокойную голову вечно всем недовольного алхимика, и всё собой заполняли лишь действия, отработанные до автоматизма.

Рядом с огнём он не чувствовал страхов, не имел комплексов, и плевал на боль. Ему самому было интересно, что так сильно меняет его каждый раз перед боем, но Мерлин был не из тех, кто любит копаться в памяти и лезть в прошлое.

Как говорил кто-то из далёкого прошлого, и как часто повторял про себя сам проходчик — «искусство — это взрыв». Всё остальное для него было не так уж важно.

Враги? Плевать, пока он видит перед с собой пламя и может его создавать, пока он остаётся волшебником Мерлином, его рука не дрогнет.

Хантер и Нэсса сразу же встали спиной к спине. Они всегда так делали автоматически — рефлекс, выработанный ещё в прошлой жизни. Хотя сейчас в бою для них в этом уже не было никакого смысла — теперь их классы были не теми, что прежде.

Проснувшиеся воспоминания, сковавшие их в прошлой и в этой жизни, не позволят им сдаться, пока кто-то из них жив. После того, что они пережили, будучи некогда сильнейшим астральным некомантом и сильнейшим демонистом, получившим четвёртый круг магии бездны. Их путь окончился при попытке победить финального босса ивента, в процессе они практически полностью уничтожили пятьдесят пятый сектор, создав крупнейшие в истории Стены разрушения.