Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ) - Зикевская Елена - Страница 32

— Люди добрые подарили, — Джастер с улыбкой спешился и помог мне. Из-за платья у меня не получалось слезть и взобраться в седло легко и просто. Пока я по-деревенски задирала подол до колен, но надо будет что-то придумать.

Госпожа ведьма с голыми ногами ездить не может.

— Ох ты ж, трубадур! — покачал головой Томил, шутливо грозя Джастеру пальцем. — Ох, сказочник!

— Что уж сразу — сказочник? — в шутку же надулся воин. — Как есть — так и говорю!

Крестьянин засмеялся в ответ, раскрывая створку шире.

— Проходите, гости дорогие! — Томил лучился и сиял. — Лошадков мне давайте, я их обихожу! Ишь, ладные каки они у вас!

— Ладные, — согласился Джастер. — И с норовом. Так что давай мы их сами в стойло поставим. Я б ещё от баньки с дороги не отказался…

— Эт можно! — закивал Томил, запирая за нами ворота. — Баньку я мигом справлю! Как есть к ужину поспеете!

И хотя отец Фелисии улыбался, я вдруг уловила какую-то тревогу. Было что-то в том, как он смотрел на Шута, как едва заметно дрогнул его голос и руки…

— А сказки — дело хорошее, — снова улыбнулся Джастер. — Я их много знаю. Хошь — расскажу? Будет, чем вечер скоротать.

— Ох, уважишь, трубадур! Вольта у меня до баек охоча, страсть! — снова засуетился Томил, ведя нас в сторону конюшни. — Коль её сказками потешишь — благодарен буду…

Я посмотрела на Шута, который спокойно кивнул, ведя Огонька в поводу. Заметил ли он, что крестьянин ведёт себя необычно? Он ведь даже на дороге так не волновался, как сейчас…

Но спросить не получилось: Томил суетился и говорил так, словно молчал полжизни и теперь изливал всё накопившееся. Но Джастер спокойно и уверенно спровадил его топить баньку и, наконец, мы остались в конюшне одни. Сивый мерин дремал в деннике, ничуть не интересуясь нашими кобылами. Полосатая кошка умывалась в углу, не обращая на нас никакого внимания.

— Тебе не кажется, что он ведёт себя странно? — я спросила тихо, рассёдлывая Ласточку, пока она пережёвывала клок сена.

— Даже очень, — Джастер скрутил жгут из соломы и обтирал спину и бока Огоньку. — Но опасности я не чувствую. А от бани и хорошей еды отказываться точно не хочу. Но спать лучше на сеновале.

Я вздохнула, подумав, что с собой он меня опять не позвал, а коготь под платьем в самом деле не нагрелся.

Ну и ладно. Спать в доме на лавке тоже неплохо…

Пока мы управлялись с лошадьми, Вольта отнесла удой в дом и прибежала к нам: поздороваться и узнать, какие пироги нам по душе: с капустою, ягодные или с грибами.

Мне было без разницы, а вот Джастер заявил, что всего и побольше, потому как у него живот к хребту уже прилип. На такую наглость Вольта только рассмеялась и пообещала накормить нас досыта.

Баньку Томил и в самом деле справил быстро. Особенно, когда мы отнесли вещи в дом и помогли натаскать воды из речки.

— Она у меня завсегда готова, растопить — дело недолгое. От и шаюшки, и венички берёзовые, дубовые…

Пока Томил любезничал с Джастером, я вспомнила, что из чистой одежды у меня остались только богатые платья госпожи Яниги. Моё старое, в котором я училась возле лесного озера, скорее всего, постигла судьба разбитых туфель. Просто от Шута я иного уже не ждала. Попросить, что ли у Вольты рубаху какую переодеться, пока своё стирать буду?

— Вы обои вместе али как?

Неожиданный вопрос Томила застал меня врасплох. Об этом я совсем не думала…

Но я не успела и рта открыть, как Джастер приобнял меня и прижал к себе.

— Вместе, конечно, — сразил меня ответ. — Как иначе-то?

Они рассмеялись, пока я старалась унять забившееся от волнения сердце и разгорающийся на щеках румянец.

Нет, я была совсем не против помыться вместе, просто… Просто я совсем не была к этому готова.

— Тады я кваску холодненького принесу!

— Ты недовольна, ведьма? — тихо и спокойно спросил Шут, отпуская меня и глядя в спину уходящего Томила.

Я прикусила губу, поняв, что это было очередное представление. Как иначе…

Да никак.

— Нет, но…

— Тогда пошли мыться.

Банька оказалась большой, с лежанками для пара и места на двоих там хватало. В предбаннике уместился стол со скамьёй. Пахло горячим деревом, дымом и вениками.

Воин спокойно раздевался, повернувшись ко мне спиной и складывая одежду на скамью. В полумраке вечернего света крохотных окошек и огарка свечи он казался жилистым и сухим, как выглаженный всеми ветрами древесный ствол. Только вот, в отличие от сухостоя, он не ломался под ударами невзгод.

Мыться вместе…

— Эй, молодые, кваску возьмите!

— От благодарствуем! — Джастер снова меня опередил, приоткрыв дверь и забрав запотевший кувшин.

— Легкого пару вам!

— Ага!

Воин спокойно закрыл дверь, поставил кувшин на стол. Два шрама — на груди и боку, — заметно белели.

— Ты что не раздеваешься, ведьма? Хочешь грязной ходить?

Я замотала головой, стараясь не смотреть на него. Но он всё понял без слов.

— Что ж, может, ты и права. — Джастер легко преодолел разделявшие нас полшага, и, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть себе в лицо. От того, что он так близко и, в то же время, так холоден, на глаза наворачивались слёзы обиды.

— Мужчин на свете много, Янига. Ты ещё не видела других и не знаешь других. Твоего первого можно не считать. Ты знаешь только меня, поэтому увлеклась и решила, что это любовь. А это не так. Ты — ведьма, а для любой ведьмы мужчины — просто игрушки. Их легко менять, как платья. Но я — не все. Поэтому между нами ничего…

Что?! Так он в моих чувствах сомневается?! Да как он смеет?!

Я дёрнула головой, освобождаясь от его руки.

— А меня ты спросить опять забыл?! Сам всё придумал и сам всё решил, да?! Ты только о себе и думаешь! А я… Я тебе тоже не все, между прочим!

Джастер опасно сощурился, но я уступать не собиралась.

— Да ладно. И чем докажешь, ведьма?

Несколько раз я закрыла и открыла рот, пытаясь найти нужные слова, когда меня вдруг озарило.

«Не верит он…» «Думает с тобой остаться или другую искать пойти…» «Поражение потерпел в битве любовной…» «Ревнует он тебя…»

«Мужчины — игрушка…»

— Ты боишься, что я тебя брошу, да? Поэтому думаешь как уйти самому?

Джастер выпрямился и закаменел. Буквально на несколько мгновений, но мне хватило, чтобы всё понять.

Бесполезно. Все мои мольбы и надежды — бесполезны.

Глупая ты ведьма, Янига. Глупая.

— Дурак ты, — я отвернулась от него и без сил опустилась на скамью, бездумно теребя нитку с бусинами на запястье. Слёзы обиды и боли текли по лицу. Горько… как же горько и больно, что он так обо мне думает…

— Не буду я тебе ничего доказывать… Ты всё равно не поверишь… Ты же меня за дурочку деревенскую всё время держишь, а я не дура! И других я видела! Всяких видела! Что, думаешь, к нам с Холиссой только девки и бабы за зельями бегали?! Я всяких насмотрелась, плохого от хорошего отличить уж умею! И спать для этого с ними не обязательно! Думаешь, я не видела, что ты на других не похож?! Да с самого начала видела! А ты… Ты всё равно сделаешь, как решил… Поэтому на, забирай его и делай, что хочешь! Собрался — так уходи! Иди и ищи себе умниц красивых или кого ты там любишь! И связывайся с ними, сколько хочешь! Тебе всё равно до меня дела нет!

Я дёрнула нити изо всей силы, но несчастные бусины не заскакали и не покатились по полу. Обе нити врезались в кожу, оставляя красные ссадины, и не желая рваться. Я дёргала снова и снова, захлёбываясь рыданиями, когда вдруг мои запястья оказались в надёжных оковах жёстких пальцев.

— Не… не надо, Янига, — тихо и хрипло сказал Джастер, опустившись рядом со мной на одно колено. — Пожалуйста.

Я подняла на него зарёванное лицо. Шут смотрел в пол, но держал мои руки осторожно и бережно, как всегда. Тёмные волосы рассыпались на макушке немытыми прядями, но даже так я слышала запах клевера.