Принц из-за моря (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 29

— Сам поражаюсь, княже, — развел руками тот. — И не думал я, что так удачно все сложится. Упрямый он невыносимо, и власть полюбил без меры. Не понимает пока, что власть как огонь. Не только греет, но и жжет больно.

— Может, взрослеть начал наш парнишка? — задумчиво сказал Самослав. — Или советника хорошего нашел. Удивительно, конечно. Если жена мальчика родит, то это весь расклад сил на Западе перевернет. Наследник рода Меровея, да еще и от знатной венчанной жены, а не от потаскухи подзаборной, как это обычно у королей франков водится, это же ого-го! Огромная сила в умелых руках.

— Слухи из Нейстрии доходят, государь, что король Хлотарь сдал сильно, — ответил Звонимир. — Постарел после того поражения сразу лет на десять. Волос седой весь и зубов уже половины нет. Как есть старик.

— А Дагоберт что? — полюбопытствовал князь. — Все так же охотится и бабам юбки задирает?

— За ум взялся, государь, — поморщился Зван. — Как епископ Арнульф в дальний монастырь ушел[28], так он в дела вникать начал. Весьма неглупый король оказался. Хочет большую ярмарку около Парижа открыть. Вот! — Зван протянул свиток.

— «Дагоберт, король франков… Леутону, Вульфиону, Раукону, графам, викариям, центенариям и остальным должностным лицам нашего государства… Желаем и постановляем во славу господа и славнейшего патрона нашего Дионисия открыть рынок [который должен быть]… в седьмые иды октября один раз в год и туда должны приезжать все купцы нашего королевства и из-за моря… по той дороге, которая ведет к Парижу у моста святого Мартина…Приказываем также, чтобы этот рынок продолжался четыре недели, туда могут прибыть купцы из Лангобардии или Испании, Прованса и других областей…», — прочитал Самослав.

— Да и, впрямь, не дурак, — удивленно протянул князь. — Быстро учится. Ну, так нам это даже на руку. Будем туда свои товары возить.

— А позволят? — поднял на него глаза Зван. — Что-то говорит мне, что станут палки в колеса вставлять. Не ко двору мы у франков, государь. Они точно знают, что это наши всадники им тогда у Шалона в спину ударили.

— А мы через Бургундию товар повезем, — усмехнулся Самослав. — У нас там теперь хорошие связи появились.

— Есть и плохие новости, государь, — сказал Звонимир. — Жупан Любуш исчез.

— Как исчез? Почему? — изумился князь.

— Там кое-какие ниточки к нему потянулись, — пояснил Зван. — Какие-то подозрительные у него дела с ромейскими купцами все это время были. Приходят купцы с обозом, а уходят на ладье, кожами закрытой. Ладья та из каких-то мелких притоков Моравы выплывала. А там, в тех местах, и нет ничего. Глушь несусветная. Торг ведь у реки, где острог Братиславы поставлен. Начали мы копать, а он и исчез. И не только он, но и сыновья, и их семьи. Как сквозь землю провалились.

— Найти! — князь пошел красными пятнами. — Найти его, чего бы это ни стоило!

Июль 629 года. Константинополь.

Марк вскрыл небольшой железный ларец, запертый на хитрый замок. Он ждал, он так долго ждал этого дня! Солнечный камень, так любимый всеми богачами от Александрии до далекой Индии лежал перед ним медово-желтой горкой. Мозг купца заработал на полную мощь. Можно продать камень ювелирам и заработать втрое, а можно нанять этих же ювелиров, а изделия продать самому. Тогда и прибыль будет больше раз в десять. Товары из далекой Словении сейчас в моде, и столичные щеголи начали брить лица и отпускать длинные усы по тамошнему обычаю. Умудренные жизненным опытом мужи укоризненно качали головами, видя такое легкомыслие. Ведь сам василевс носит бороду, а они подражают какому-то варвару. Впрочем, умудренные мужи, когда были молоды, сами отращивали волосы и заплетали их в косы, перевитые золочеными лентами, повторяя в своих пристрастиях аварских всадников. Ведь меняются только детали, а люди всегда остаются прежними.

Торговый дом его светлости процветал. Три десятка постоялых дворов от Белграда до самого Константинополя, лавки на рынках и даже поставки баранов и зерна не облагались налогами. Налог этот, коммеркий, был страшным бичом всего торгового люда, а его отсутствие обогащало казну княжества. Впрочем, торговцы-ромеи разорялись, и слали делегацию за делегацией к самому куропалату, но тот, тщательно взвесив все за и против, не решался нарушить договоренность с архонтом склавинов. Слишком велика будет цена за такое вероломство. Варвары не потерпят этого, и Фракия, впервые за долгие годы зажившая обычной жизнью, вновь будет разорена дотла.

Марк вышел на улицу. Торговый район Елеферий, в котором он жил и работал, вплотную примыкал к гавани Феодосия и Бычьему форуму. Именно там продавали бессчетное количество скота, которое поедало население огромного города. Марк уже привык к толпам людей, которые вечно спорили, махали руками и божились напропалую, напоминая обезьян, которых привозили сюда на потеху толпе. Он полюбил местную кухню, в которой было множество блюд из мяса, рыбы и овощей, не всегда знакомых в землях франков. Только рыбный соус, гарум, Марк никогда не использовал. Местные партнеры настойчиво предлагали ему попробовать самые дорогие и изысканные сорта этой приправы, без которой тут за стол не садились, но он так и не решился. Он с великим трудом, подавляя тошноту, представлял, как его готовят из протухших на солнце потрохов рыбы, и отодвигал соус в сторону. Для него это было чересчур.

Марк свернул на улицу, где работали ювелиры. У него с собой было несколько камней. Не нужно показывать все сразу, это может обрушить цены. Он закажет несколько десятков изделий у разных мастеров, и большая часть из них поедет и поплывет во все концы Империи. Антиохия, Газа, Сидон, Иерусалим, Александрия, Карфаген… А там недалеко и арабские купцы из Мекки, которые караванами разнесут эти украшения по всей Аравии. А ведь есть еще Персия, в которой полно богатой знати, и отношения с которой были весьма неплохими. Новый шахиншах Кавад Шируйе ссориться с ромеями просто не мог, он едва держался на троне разоренной страны.

Ага, вот и первая лавка. Марк решительно вошел внутрь.

В то же самое время. Париж. Нейстрия.

Король Хлотарь сидел на берегу реки, глядя на волны, мелкой рябью бегущие мимо. Свита стояла сзади, не смея побеспокоить государя, который в последнее время сильно сдал. Он словно угас, как догоревшая свеча, ничуть не напоминая того красавца и силача, которым был еще совсем недавно. Видя слабость короля, зашевелились герцоги франков, жадно разевая ненасытные глотки. Зашептались епископы, алчущие земель, обещанных королем Бургундии. Подняли голову тюринги и алеманны. Они не желали подчиняться тому, кто лишен воинской удачи. Старые боги, которым они поклонялись, даруют победу тем, кого любят. Для короля Хлотаря наступили не лучшие времена. Его франки по-прежнему были верны, но еще одно поражение, и они тоже начнут недовольно ворчать, не желая класть головы за такого вождя.

Париж, он же римская Лютеция, скучился за городскими стенами, опоясывающими остров Ситэ. Только так и смогли уберечься горожане от набегов гуннов, готов, франков и прочих племен. Все левобережье Сены лежало в руинах. Театры, бани, базилики и форумы были теперь лишь грудой камней, которые стали строительным материалом для ушлых монастырских арендаторов, нашедших свой кусок хлеба, вкалывая на богатейшие парижские обители. Святой Герман, архиепископ Парижа, лет сто назад получил эти земли в дар, и теперь это место так и называлось, Герман — на — лугах, или Сен-Жермен-де-Пре. С римских времен в Париже уцелело немногое. Парочка базилик да старинные термы, которые непритязательный король Хлодвиг превратил в свой дворец. Все равно в городе не было здания больше и нарядней, ведь Париж почти весь был выстроен из дерева. После «длинного дома», где родился завоеватель Галлии, это строение могло вызывать у него лишь восхищение и трепет. Хлодвиг полюбил Париж, и он проводил тут много времени, сделав его своей столицей.