Надежда смертника - Файнток Дэвид - Страница 47

• Предыдущая
• 47/135
• Следующая

С другой стороны, грудь у меня была исполосована ножом и рана могла открыться от любого неосторожного движения.

Этого нельзя было допустить. Прошу тебя, Господи, пусть отец потрясет меня как следует, разбудит, велит немедленно встать и отправиться в школу.

Мне было страшно.

Почему нижний сделал это?

С первого взгляда он выглядел вполне цивилизованно. На год помладше меня. Спортивный костюм грязноват, но новый. Волосы подстрижены и не слишком длинные сзади. Только когда я подошел поближе, то заметил жутко грязные руки, почувствовал зловонное дыхание.

Я начал яростно дергать веревку в разные стороны. Что я ему сделал? Всего лишь спросил дорогу. Разве это, повод, чтобы избить, стукнуть по голове? Полоснуть ножом?

Неужели у нижних нет никакого чувства порядочности?

Почему он забрал мой пиджак, мою рубашку? Зачем оставил на ночь в сломанном лифте? Неужели он бросил меня здесь умирать от жажды и инфекции?

Почему я здесь?

Я тихонько заплакал. Из-за резкий движений у меня открылась рана, и снова потекла кровь. Я скорчился в углу и заплакал.

Послышался какой-то шум.

Господи Иисусе! Я забился в угол, глядя на потолок.

Глухой стук. Шаги. Спасатель? Я не осмеливался позвать.

В люке появилось лицо. Я еще сильнее вжался в угол и замер.

Он спрыгнул вниз – кабина закачалась. Я сдвинул колени поближе к изуродованной груди, пытаясь как-то защитить ее.

– Надо наладить. – Мальчишка вытянул руки с грязной тряпкой и какой-то бутылочкой. Я в отчаянии рванул веревки:

– Убирайся!

– Не. Налажу.

Он неожиданно нагнулся и дернул меня за ноги. Я растянулся на полу. Он уселся на меня, прижав так, что я не мог шевельнуться.

– О Господи, снова! Не нужно, прошу тебя!

– Кончай свой ор.

Он открыл бутылку и налил жидкость на тряпку.

Я сопротивлялся, но все было бесполезно.

– Что ты де. – не нужно!

Он прижал мокрую тряпку к моей искалеченной груди Меня обожгло адское пламя. Пронзительно закричав от боли, я пытался сбросить его.

Господи, не дай этому случиться.

– Заткнись, верхний! – Одной рукой он продолжал прижимать тряпку к порезам на моей груди, а второй попытался заткнуть мне рот.

– Боже, прекрати! Перестань! Я сделаю все, что скажешь! Пожалуйста!

– Заткнись, верхний. Хуже сосунков!

Он снова плеснул из бутылки на тряпку. Я не смог удержаться и завыл от боли. Мальчишка закрыл бутылку крышкой.

– Заткнись, раз Пуук сказал!

Он схватил меня за волосы, потянул голову вверх и начал бить по щекам, с каждым разом все сильнее.

– Кончай орать, не то получишь! Заткнись!

Я кричал, лягался, рыдал. Если б руки у меня не были связаны за спиной…

Мне с трудом удалось подавить плач. Я корчился от его жестокого лечения.

Мальчишка смазал мне грудь какой-то грязной жгучей жидкостью. Я невольно сжимался каждый раз, когда он дотрагивался до меня. Бог знает, какие болезни от него можно подцепить.

В конце концов я обессилел и затих.

Он осторожно убрал тряпку. Я опустил глаза, пытаясь разглядеть, что он со мной сотворил.

– Шпирт, – пробормотал он. – Наладил.

– Что?

– Вроде как метка племени, – ухмыльнулся он. – Теперь ты с племени Пуука.

Он помахал передо мной бутылкой:

– Шпиртуха.

– Боже! Ты что, полил мне раны спиртом?

Я скосил глаза, стараясь увидеть все, что ниже подбородка.

– Чтоб наладить. Он встал.

– Принесу те попить.

– Отпусти меня. Пожалуйста. Я…

Он оттолкнулся ногами, подпрыгнул и исчез.

Я кое-как сумел сесть, упираясь в стенку. Постепенно жжение в груди сменилось тупой болью.

Послышались быстрые шаги, и в следующее мгновение мальчишка приземлился совсем рядом со мной. От ужаса и отвращения я свалился на пол и закричал от боли.

– Вода, – он протянул банку. – Пить хошь?

– Отпусти меня!

– Не. – Он присел на корточки. – Я тя схватил. Буду держать, чтоб до мзды.

Что он несет?

Мальчишка пихнул банку мне под нос. Я отвернул голову.

– Мне нужно держать самому.

– Думаешь, Пуук дурик?

Он схватил меня за волосы, повернул и влил воду в рот. Я чуть не подавился.

– Пей!

Нужно помнить, что он псих, да еще с ножом. Чтобы не раздражать его, я поднес губы к краю банки, сделал глоток мерзкой воды и вдруг начал жадно пить, сам себе поражаясь.

Мальчишка держал банку, пока я не напился.

Наконец я откинулся к стенке.

– Спасибо.

Голос мой прозвучал тихо и униженно.

Он наклонился ко мне.

– Я Пуук. А ты, верхний?

Я следил за его руками, опасаясь, как бы он не вытащил нож.

– Извини, но я не понимаю, что ты хочешь.

Я попытался отодвинуться.

Внезапно он выбросил вперед руку и кулаком заехал мне в висок Я закричал от новой боли, попытался откатиться, но не смог.

– Прошу тебя! Не надо!

– Говори! – Он снова занес надо мной кулак.

– Убери от меня свои лапы! – Я лягнул его ногой, и он поморщился. – Тронь меня снова, и я убью тебя!

Мои угрозы звучали нелепо. Что можно сделать со связанными за спиной руками? Но мне уже было все равно, до того я разозлился.

Он разжал кулаки.

– Чё, пришьешь Пуука? – Он отвесил мне такую оплеуху, что у меня дернулась голова. – Не ори на Пуука. Я тя схватил.

– Не смей. Трогать. Меня, – тихо и жестко проговорил я. Я всматривался в его лицо, чтобы в следующий раз, когда руки у меня будут свободны, узнать и убить.

Он кивнул, вроде бы с уважением.

– Верхний больше не боится? – Он опустился на корточки. – Почему? Боялся, когда я резал метку мидов. – Он указал мне на грудь.

Я дернулся:

– Ничего не мог с собой поделать.

– Порежу тя снова. Если захочу.

Он вытащил нож.

О Господи. Я стиснул зубы и зажмурился, стараясь не заплакать.

Резкий укол в плечо. Я дернулся в сторону и открыл глаза. Он ухмылялся.

– Ну и что? – заговорил я дрогнувшим голосом. – Я тоже бы так смог. Если бы нож был у меня.

– Это кто тут трущобник? – угрожающе проговорил он.

– А разве ты не из них?

– Я мид, – подумав, изрек он наконец.

Нужно продолжать с ним разговаривать, чтобы он не начал бить меня снова. Похоже, он испытывал ко мне уважение за то, что я сопротивлялся. Я спросил:

– Как тебя звать? Мид?

– Я ж говорю, Пуук. А тя?

– Джаред.

– Джаред, – произнес он незнакомое слово. – А племя?

– Не понимаю… Я из Вашингтона.

– Я был. – Он усердно ткнул себя пальцем в грудь. – Чанг брал!

– Как скажешь. – Я пошевелился. – Руки болят. Развяжи меня.

– Не, – он поднял голову вверх, к дневному свету. – Хочу мзду.

Теперь, когда он вроде бы успокоился и был в состоянии рассуждать, я не хотел, чтобы он уходил.

– Пуук, если ты меня отпустишь, мой отец даст тебе вознаграждение.

– Это чё – возграждение?

– Деньги.

– Уже взял, – он сунул руку к себе в карман, вытащил несколько смятых банкнот и похлопал меня по брюкам. – Оттуда.

– Проклятый вор! – Я снова попытался освободить руки.

– Теперь мои.

Он встал.

Я сдержал себя.

– Подумай, сколько денег ты получишь, когда освободишь меня!

– Не. Я тя продам.

Я содрогнулся. Одному только Богу известно, чем это все закончится.

Он потрогал мои носки, точно прицениваясь, сколько они могут стоить. Только сейчас я понял, что на мне нет ботинок.

– Щё вернусь, верхний.

Он подпрыгнул, ухватился за люк, подтянулся и исчез.

Я снова съежился в углу. Кто он такой? Почему мучает меня? Он забрал у меня половину одежды. Неужели заберет и остальное? Что тогда? Я постарался отогнать страх перед неизвестным. На спине выступила испарина.

Я скрестил ноги, подавляя желание помочиться. Скорей бы вернулся этот нижний.

Время шло. Я старался сидеть неподвижно, чтобы не потревожить рану на груди и ободранные кисти. Интересно, что раньше было в этом здании? Лифт отделан латунью. Полуистлевшее покрытие пола, похоже, раньше было роскошным ковром.

• Предыдущая
• 47/135
• Следующая