Наследник для дикаря (СИ) - Шарм Кира - Страница 40

Я вся уже дрожу. Трясусь мелкой дрожью.

– Да…

Протяжно стону в ответ на его вопрос.

А Марат сжимает мои соски еще сильнее.

И я сама поддаюсь ему навстречу.

Распахиваю ноги так широко, что он может взять меня в любой момент.

– Очень странно, Алмаз.

Марат вдруг отходит.

А меня будто целым ведром льда обсыпали , начиная с головы. Так сразу холодно становится. Между ног что-то болезненно пульсирует. Соски ноют так, что я готова жалобно застонать от разочарования. От какой-то дикой. Запредельной потребности, чтобы он продолжал!

Но Марат отходит на несколько шагов.

Наливает себе в стакан темный напиток.

Медленно цедит его, не сводя с меня тяжелого, пристального взгляда.

– Тебе не интересны украшения. И их ценность. Зачем ты пришла ко мне, Алмаз? На самом деле. Если дорогие подарки не то, что тебе нужно?

Глава 19

Марат.

Отпускать ее невыносимо. Немыслимо.

Хрен знает, как, но она зацепила с первого удара.

Удара прямо внутрь, когда встретился с этими нереальными глазами. Затопила так, что я, впервые в жизни, как пацан, просто, на хрен, захлебнулся!

Нет.

Сначала я, конечно, зацепил фигурку.

И густые волосы цвета расплавленного золота.

Тут же поймал дикий стояк. Так и увидел. Почти почувствовал.

Как наматываю эти локоны на кулак. Жестко, как привык. Как люблю. Натягиваю так, что легкие слезы выступают в этих огромных глазищах от натяжения.

Как очерчиваю рукой по крутым, охрененно округлым бедрам.

И резко врываюсь. На полную длину. На максимум. Сразу. С размаха.

Вот тогда в этих глазах заискрится настоящее море! Океан!

И губы. Просто охренительные губы!

Вторым кадром перед глазами пошли именно они.

Как они обхватывают мой тут же занывший член.

А я долблюсь. Долблюсь в самую глотку. Прямо всхлипы ее, судорожные, от того как переполнена моим членом, услышал. Влажные толчки с потекшей по ее подбородку слюной. И глаза. Глаза, из которых брызнут слезы. С первого толчка!

Такой и представлял себе, когда к ней подошел.

Чуть не застонал от адского стояка, когда она медленно приподняла длинные пушистые ресницы.

Но…

Блядь! Как только впилась в меня взглядом своими огромными глазищами…

Дух вышибло. Напрочь.

Впервые.

И в груди что-то сжалось.

Она будет моей!

Это я понял уже в первого вздоха.

Который, кажется, мы сделали одновременно.

Так или иначе. Но будет. Этой ночью. И точка.

Выяснить, куда так спешила красавица, оказалось не так сложно.

Еще легче было бы тупо перехватить по дороге и отвезти к себе.

Но меня разобрал азарт.

Кажется, это впервые мне ответили так дерзко! Черт! Да она же не просто меня отшила! Она меня буквально послала, да еще и так невинно глядя мне в глаза!

Не скрою.

Желание схватить в охапку и стянуть с этого подиума уже очень быстро перевесило желание понаблюдать за женщиной, которая уже стала моей. Хоть еще и не поняла этого.

Даже кулаки дернулись. И зубы сжались.

Но я сдержался, пусть и бормоча сквозь сжатые зубы маты и проклятия.

Мне стало интересно. И я решил пойти до конца. Понять. Рассмотреть. Что из себя представляет и чем дышит.

Поначалу меня это не интересовало. Одна ночь. Как всегда. А после… Распрощаться, отвесив неплохие чаевые.

Но… Видимо, хрупкий Алмаз , занимающаяся одной из самых порочных профессий и торгующая своей красотой, таки зацепила меня намного сильнее, чем я поначалу думал! Намного сильнее!

Не скажу, чтобы прям за горло, но…

Я видел, как ее пожирали голодными глазами. И как она сияла, купаясь в этом восхищении и похоти. А, проще говоря, наслаждалась. Чувствовала себя в привычной атмосфере!

Твою мать!

Даже гадко как-то стало. Девок этого пошиба, и даже этой конкретной фирмы, я знаю очень хорошо.

Любую из них можно в любой момент дернуть. Дня или ночи.

Обслужат по первому разряду. Профессионально. Мастерски.

Частенько вызывал. Даже имен не собираясь не то, что запоминать, а даже спрашивать!

Но то, что она такая же… Из этих… Дорогих и одноразовых…

Черт. Гадко стало. Даже во рту какой-то омерзительный привкус появился.

Я почти ушел. Сам на себя разозлился, что столько времени потерял на продажную дешевку. Мысленно уже послал ее к чертям!

Повернулся уходить. Мне точно на таких приемах делать нечего. Любую мне Эрнест сам, лично привезет и хвостом еще передо мной вилять будет! Любую!

Но…

Мне в спину ударили слова про аукцион!

И сам не понял, как красная пелена заволокла все перед глазами!

Ее сейчас купит кто-то из этих извращенцев, что втайне подрачивали, гладя, как она рассекала по подиуму!

Руки сами сжались в кулаки.

Из горла вырвался рык.

И я готов был каждому оторвать то самое место, которое побуждало их не отрывать взгляда от экрана! И торговаться за эту нежную плоть!

Мурашки по коже рассыпались искрами, когда она изгибаться начала перед камерой.

Я уже почувствовал пальцами ее белье. И то, как срываю его, прикасаясь к нежной коже. Светящейся коже. Уже будто и услышал ее первый стон!

Мозгами понимал, что это для нее привычное дело. И вся ее нежность, эта какая-то переливающаяся в каждом движении и глазах невинность – лишь игра. Нет никакого Алмаза. Ничего уникального. Простая продажная девка. Разве что чуть красивее других. Или просто необычнее.

И не отбривала она меня на самом деле. Просто не разобралась сразу, кто я. Не увидела толстый кошелек за моей простой одеждой.

А все равно.

Как завороженный смотрел. Глаз оторвать не мог. От каждого ее жеста.

Назвать готов был, кажется, любую сумму.

Но, твою мать! Она не будет ничьей! Моя!

Мне даже интересно было наблюдать за тем, как она со мной пыталась в кошки-мышки поиграть.

Понял же. Чутьем почуял, что в номере том была, внизу.

Забавно даже стало. Интересно было посмотреть, как далеко зайдет. Сколько бегать от меня будет?

От меня еще ни одна не сбегала! Наоборот. Как понимали, кто я, тут же хвостом вилять начинали. И ротиком готовы были поработать.

Тошно до скукотищи. А эта.. Хм… Не разозлила. Раззадорила!

И…

Твою мать!

Впервые для начала нравится эта игра. Впервые. За хер знает сколько лет захотелось узнать. Понять. Войти глубже, чем просто членом в тело.

Прочесть что-то там… В глубине глаз. Потому что мне впервые среди пустышек там где-то, на донышке, глубина настоящая показалась.

Ее смаковать хотел.

Быть нежным. Я. Я, на хрен, и нежность! Самому на миг дико стало.

Но… Прикоснулся. Туда. Глубже.

Трепет ее почувствовал. Губы. И дрожащие ресницы.

Запредельное что-то. Я. Я захлебнулся!

После первого же раза вдруг понял, что и она сама. Глубже. Намного глубже, чем следовало, в меня вошла. Проникла. Ворвалась с разбега!

Это надо было остановить. Убрать ее. Вышвырнуть.

То, что у меня под ребрами, просто орган. Он кровь качать должен! А не дергаться, будто простреленный. От чьих-то глаз!

Давно я такого не ощущал. Не чувствовал. Давно запретил себе чувствовать. В принципе.

Все женщины лгуньи. Продажные дешевки. И неважно, как дорого возьмут. Главное, что предать, воткнуть нож в спину для них как прогулка под весенним солнцем.

И ни один настоящий мужчина не позволит ни одной из этих особей проникнуть дальше, чем просто в постель!

А я дорвался.

Как голодный дорвался, едва пригубив. Едва распробовав.

Как охотничий пес на добычу готов был наброситься.

Инстинкт. Дикий. До одури запредельный. Вулканом во мне взорвался.

Нераспечатанная. Нежная. Настоящая!

Нет. Это все бред, – убеждал себя, стиснув челюсти и виски пальцами. До ломоты. До боли.

Не бывает среди них настоящих!

Мог бы наброситься. Не пытаться унять свой дикий голод.