Мурный лохмач (СИ) - Преображенская Маргарита - Страница 35

Мрачная красавица, поднимавшая трупы из могил и убивающая взглядом, брошенным через лорнет, не выходила у него из головы. Клодина занимала все его помыслы и желания, не только потому, что ощущения, которые он испытывал с ней, были неизмеримо ярче, чем с какой-либо женщиной до неё и после неё, дело было в другом: мадмуазель де Нозиф будто проникла в его душу, как орудие пыток, созданное для того чтобы причинять немыслимые страдания. Но ирония судьбы заключалась в том, что ему хотелось этих страданий и даже смерти от её руки!

Арахнея тоже поняла, что тот, кто заново подарил ей жизнь, и для кого она теперь готова на всё, её не любит и, возможно, никогда не сможет полюбить. Она читала этот приговор во отрешённом взгляде Базиля, обращённом куда-то сквозь неё. Даже на пике страсти оборотень не принадлежал ей всецело, утопая в каких-то иных мыслях, но это было неважно, потому что в её сердце было столько благодарности и зарождающейся болезненной привязанности, что, как казалось Арахнее, её хватит на двоих.

После того, как порыв страсти отшумел в их телах, Базиль попросил Арахнею надеть самое красивое платье из изготовленных ею моделей, и вскоре весь квартал с завистью и интересом смотрел, как преобразившаяся паучиха, похожая на королеву в своём новом наряде, гуляет под руку с каким-то эффектным молодым франтом. Кто-то пустил слух о том, что платья из тончайшей паутины помогают привлечь желанного кавалера. В этот же вечер такая модель одежды стала самой модной, и у Арахнеи появилось столько заказов, что ей пришлось снова принять облик паучихи, чтобы работать, работать и работать день и ночь. А Базиль отправился к фонтану, где Клодина обещала оставить для него записку.

***

А вот Люрору де Куку было явно не до любовных посланий. Он шёл во мраке межпространственного тоннеля, в который раз уже прокручивая в мыслях все детали своего плана. Здесь, в тишине и относительном покое, можно было остаться наедине с собой, не опасаясь тайной слежки вездесущих кромешников или иных соглядатаев Хозяина Потустороннего Парижа. В тоннель, созданный некромантом, без его разрешения незамеченным мог войти только его личный старьёвщик, да сущности, посредством которых Противоположность Жизни любила давать свои экстренные указания – темнотюги.

Перед Люрором стояла непростая задача: во-первых, он собирался всячески пестовать повстанцев, при этом никак не обнаруживая своё покровительство, чтобы в нужный момент иметь несколько тузов в рукаве в игре против нынешнего наместника Противоположности Жизни, а во-вторых, должен был предоставить этому наместнику какие-то ощутимые результаты своей работы по обнаружению нарушителей порядка – беглого Принца Без Коня и обладателя подходящего когтя, а ещё лучше всей банды мятежников. Эти два направления взаимно исключали друг друга, но первый советник не зря несколько столетий удерживал свои позиции при дворе, выплетая интриги и совмещая несовместимое.

– Я его нашёл! – тихо сказал Нуар Тун-Тун, возникая рядом с Люрором. – Его Высочество Принц Без Коня сейчас гостит в монастыре Валь-де-Грас! Место надёжное и пока вне подозрений. Он почти не выходит из своей кельи.

Старьёвщики чувствовали себя в тоннелях значительно сильнее, чем на открытых площадках, и даже обретали гораздо большую плотность, находясь внутри.

– А Базиль? – спросил месье Куку.

– О! Этот, как и до проклятия, пытается разобраться в своих женщинах, – усмехнулся Нуар Тун-Тун. – И, по-моему, снова безуспешно! Но ему тоже ничего не угрожает. Отпечаток когтя распался, поэтому теперь нет доказательств его причастности к мнимому похищению Главы Пыточного Следствия, если, конечно, она сама не проговорится из-за ревности.

– Она не проговорится, но нам срочно нужен подходящий козёл отпущения, чтобы пустить Хозяина Потустороннего Парижа по ложному следу, – пробормотал Люрор.

– Не припомню ни одного когтистого козла, – усмехнулся Нуар Тун-Тун.

– А вот я знаю одного здесь поблизости, – подмигнув старьёвщику, сказал первый советник. – И как раз направляюсь к нему!

– Но есть и неприятная новость! – осторожно заметил Нуар Тун-Тун. – Даже две!

– Выкладывай! – потребовал Люрор.

– Мне стало известно, что Ле Гран Фушюз по тайной почте направил своё послание нашей работодательнице. В нём изложена его просьба. Какая, я не знаю: послание перехватить не удалось, но я уверен, что ничего хорошего для нас он не попросит!

– Это верно, – согласился месье Куку. – А вторая новость?

– А вторая в том, что Ле Гран Фушюз в строжайшей тайне от всех готовит мощный удар по мятежникам и всем, кто как-то связан с ними, – мрачно объявил НуарТун-Тун. – Его старьёвщики ждут судного дня, когда будут праздновать получение огромного количества воспоминаний и устроят пир поглощения боли и страданий. Я слышал их разговоры.

– Как же он собирается отследить причастных к мятежу? – пробормотал Люрор.

– Об этом они не говорили, – пожал плечами Нуар Тун-Тун. – Такое можешь узнать у него только ты.

– Главное узнать это до того, как я попаду под раздачу, – кивнул первый советник.

Некромант и его старьёвщик завершили переход, оказавшись в какой-то ветхой, бедной и маленькой комнатке. Её незамысловатое убранство они созерцали из недр скрипучего платяного шкафа, к которому и привёл межпространственный тоннель.

– Этот дом в предместье Сен-Марсель оформлен подставным лицом на подставное лицо. Здесь просто идеальное место для тайных опытов: знать сюда носа не кажет, кромешники тоже предпочитают обходить стороной место, неприятное для них в плане энергетики. – пояснил Люрор, выйдя из шкафа. – Я бываю здесь кране редко и осторожно, чтобы не оставлять заметных следов.

Нуар Тун-Тун тоже вышел из шкафа вслед за некромантом, осматривая ветхое жилище.

– Здесь хорошо скрываться какому-нибудь мелкому жулику, но что здесь делаем мы? – спросил он.

– Крупные жулики? – рассмеялся Люрор, толкнув тростью следующую дверь.

За ней располагалась небольшая пустая комната под потолком которой висело плотное тёмное облако, напоминавшее кокон, из которого вот-вот выйдет загадочное имаго.

– Ты создал «козла отпущения»?! – догадался Нуар Тун-Тун.

– Не я, – усмехнулся Люрор. – Эта сущность сконцентрирована из энергии разрушения, которой Ле Гран Фушюз наводнил Париж на стороне живых. Я только придал нужную форму. Скоро наш «козлик» созреет, я преподнесу его кромешникам, а они своему хозяину.

– Хитро! – покачал головой Нуар Тун-Тун. – Я бы посмотрел на это действо. Особенно, когда выяснится, кто должен, как говорится, «отвечать за козла».

– У тебя будет место в первом ряду! – пообещал Люрор.

***

Ничего не подозревая об этом, Базиль шёл по платановой аллее в Люксембургском саду. Часто бывая на стороне живых, он мог сравнить, как одно и то же место Парижа выглядит по ту и по эту стороны, каждый раз убеждаясь в том, что суть никогда не меняется. Красота может увядать, внешний вид утрачивать прежние формы, но аура, душа вечна и прекрасна. Здесь, в Потустороннем Париже, где на первое место выходила, как раз самая суть явлений и обитателей, это ощущалось особенно ярко. Сухоцветы, гирлянды из увядшего плюща и врастающие в сумрак стволы мёртвых платанов только усиливали романтический флёр Люксембургского сада, навевая мысли о том, что среди всеобщей энтропии незыблемым оплотом остаётся только любовь. Базилю казалось, что ею дышало всё вокруг.