Рокировка (СИ) - Бачурова Мила - Страница 43

Портреты этой женщины встречались не так часто, как портреты императора. Но всё же парочка в академии была. Да и под руководством деда я старательно запомнил множество лиц, имён и фамилий, среди которых это лицо занимало, наверное, первое место.

— Ваше величество, — тихо сказал я и поклонился императрице.

Для этого мне пришлось отпустить Бориса. Надя поступила точно так же, резко замолчав. Я на неё не смотрел, но предположил, что она побледнела не хуже великого князя. Ох, не каждый день выпадают такие встречи даже на долю простых смертных. А уж когда они случаются при таких обстоятельствах… Держись, Надя. Верю в тебя, сестра. Пусть души всех великих актёров прошлого вселятся в тебя в эту секунду и позволят хотя бы просто молча стоять.

— Ты нас не представишь, моя дорогая? — послышался голос императрицы.

Негромкий и мягкий, но, как и в голосе её супруга, в нём чувствовались невероятные глубины, переполненные силой.

— Мама… — пролепетал Борис голосом сестры.— Да… Это… Это…

— Я шучу. — В голосе послышалась улыбка, и я позволил себе выпрямиться, чтобы увидеть ту же улыбку на лице её величества. — Нет нужды в церемониях. Разумеется, я прекрасно знаю, кто такой князь Константин Александрович Барятинский, человек, которому столь многим обязана наша семья. С глубоким уважением я рада приветствовать и вас, Надежда Александровна. Я очень рада, что моя дочь наконец-то нашла в свете друзей, с которыми ей по-настоящему интересно.

Взгляд императрицы блуждал с одного лица на другое. Казалось, она читает книгу, содержание которой её очень интересует. Я почувствовал жар. Вся наша затея трещала по швам. Мы всё выстроили безупречно, но один изъян у нашего плана всё же имелся: достаточно сильный маг легко мог пронзить взглядом маскировку. И если императрица сейчас увидит, что перед ней вовсе не дочь, а сын…

Хм. А что она тогда сделает?..

Не хотелось бы выяснять.

— Это великая честь для нас, — сказал я, постаравшись перетянуть внимание на себя. — Я говорю не только про дружбу с Анной Александровной, но и про встречу с вами.

— Бросьте, Константин Александрович. — Императрица перевела взгляд на меня. — Вам ли бить поклоны. Вы, в свои годы, уже сделали больше, чем многие аристократы делают за всю жизнь. Через пару сотен лет я останусь одной строкой в учебнике истории — тогда как ваши памятники будут стоять в каждом российском городе.

От таких слов я натурально утратил дар речи. Хотя, кажется, императрице только того и надо было. Она вновь посмотрела на свою… своего ребёнка.

— Я очень рада, — повторила она. — Думала, ты так и проведёшь жизнь одна, в окружении книг, дичась любого общества. Но теперь вижу, что ты повзрослела. Как же ты повзрослела… Я вижу перед собой прекрасную, цветущую девушку. А ведь, казалось бы, ещё вчера ты была четырнадцатилетним подростком и больше напоминала мальчика.

Борис, к счастью, не потерял сознания. Он даже произвёл в голове какие-то быстрые вычисления и ответил примерно так, как должна была его сестра:

— Мама! — сказал он тоном человека, который обнаружил, что мать показывает друзьям его детские фотки с голой задницей.

— Умолкаю, — улыбнулась императрица. — Желаю вам хорошо провести время. Надеюсь, вы знаете, на что идёте.

— Да, это балет… — пробормотал Борис и замолчал. Название балета вылетело у него из головы.

— «Весна священная», — пришла на помощь Надя. — Игорь Стравинский.

— Тяжёлая вещь, — вздохнула императрица. — Эти мотивы жертвоприношения… Впрочем, пусть всё страшное остаётся в искусстве. Может быть, таким образом творцы очищают наш мир от скверны. Как знать?

И она отступила в сторону, жестом предлагая нам идти дальше.

Мы попрощались, как подобало, и вышли из дворца. Молчали все. Даже Надя не сумела найти в себе сил продолжать болтовню. Впрочем, с учётом обстоятельств, это выглядело более чем естественно.

Мы подошли к машине. «Девушек» я усадил на заднее сиденье, сам уселся за руль и подчёркнуто неспешно тронулся. На трассе немного ускорился — но не до такой степени, чтобы едущей сзади кавалькаде показалось, будто хочу оторваться.

— Эт-то было напряжённо, — прокомментировал Борис, который, усевшись, стал чувствовать себя лучше. — Я не думал, что может случиться такое. Честно говоря, вообще не помню, когда в последний раз мама так долго говорила со мной.

Голос его дрогнул.

— Ей тяжело, — сказал я, следя за дорогой. — Никто не знает, как себя вести в таких ситуациях. Вот никто и не ведёт себя так, как надо.

— Именно поэтому я иногда и думаю, что без меня всем было бы лучше…

— Отставить самобичевания, — приказал я. — Следующий этап, начали.

Послышался тяжкий вздох Нади, и она принялась стягивать с себя платье. Так же поступил и Борис.

— Если бы неделю назад мне кто-нибудь сказал, что я буду сидеть на заднем сиденье автомобиля в компании очаровательной дамы в неглиже, я бы ответил, что он сошёл с ума, — пробормотал Борис.

— А если бы этот кто-то добавил, что вы и сами будете очаровательной дамой в неглиже? — усмехнулся я.

— Костя, представь, нам обоим и без твоих комментариев сейчас очень сильно не по себе! — резко сказала Надя.

Я охотно ей поверил. Даже в зеркало назад смотреть не стал. Вместо этого принялся крутить в памяти фразы, произнесённые императрицей. Что это всё такое было? У меня паранойя, или она раскусила нас на раз? А если раскусила — почему не сказала прямо? И что нас ждёт теперь? Что нам, чёрт возьми, делать?

Отменить эту операцию сейчас практически невозможно. Возможностей обделаться будет в разы больше, чем если продолжить работать по плану. Начнём с того, что в зрительском Борис может натуральным образом вырубиться, и тогда… Нет. Нет, к чёрту, работаем по плану, и будь что будет.

Минут через десять всё закончилось, и обе «дамы» вздохнули с облегчением. Только тогда я бросил взгляд в зеркало и кивнул:

— Маскировка. И причешитесь, что ли.

— Следи за дорогой, — огрызнулась Надя, одетая в платье Анны. И повернулась к Борису, одетому в платье Нади.

Когда я в следующий раз посмотрел в зеркало, то увидел там ничем не выдающуюся картину: две девушки, Анна и Надя, сидели, чинно сложив руки на коленях.

— Вот видишь? Справились без твоих подсказок! — сказала «Анна».

— Угу. Только местами поменяйтесь.

— Зач… Ой!

Надя садилась в машину с правой стороны. Если выйдет с левой — будет странненько. Вряд ли, конечно, охрана забьёт тревогу, но лучше уж перебдеть.

«Девушки» с трудом, мешая друг другу пышными юбками, поменялись местами. Я одобрительно кивнул. Дурдом… Самому бы теперь не запутаться. Хорошо, что ни с одной из представленных дам у меня нет интимных отношений. Впрочем, это скоро изменится, и тогда станет ещё веселее.

Первая остановка на нашем пути — особняк Алмазовых на Невском. Матушка Кристины, Мария Петровна, в нём фактически не жила — она обитала, в основном, во дворце. А вот Кристина родовое гнездо время от времени посещала. Сейчас она, как условились, была в доме одна — ждала нас.

— Ну, — сказал я, — держитесь, ваше высочество. Предпоследний рывок. Дальше будет легче.

Борис кивнул и сказал голосом Нади:

— Пойдёмте. Пока я не потерял сознание прямо здесь.

Я не очень понял, что он имеет в виду — общую слабость, волнующий обмен платьями или же всё сразу. Вышел из машины, открыл дверцу, подал руку «сестре».

Машины сопровождения остановились неподалёку. Несколько человек вышли наружу, чтобы лучше видеть. Тот факт, что «Анна» осталась в машине их, очевидно, успокоил.

Мы с Борисом под руку подошли к дверям, я позвонил. Открыла сама Кристина — прислугу она предусмотрительно куда-то отослала. Сказала:

— Заходите.

Мы вошли, закрыли дверь. Кристина глубоко вдохнула, выдохнула.

— Ты что, забыла о времени? — громко спросил я. — Почему ты до сих пор не одета?

Кристина была одета в простое домашнем платье, волосы убраны под гребенку.