Проклятие Ильича (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 33

Рубашка вся намокла уже, и Левин даже вытащил из её нагрудного кармана и переложил в карман пиджака удостоверение внештатного корреспондента журнала «Иностранная литература», которое получил час назад. Удостоверением эту полоску бумаги назвать было сложно. По размерам эта филькина грамота как раз соответствовала разложенному удостоверению, и написано на ней всё было правильно, и даже фотография с печатью имелась. Корочки красной не было, а без красной корочки, которую в глаза можно тыкнуть, грош цена этой бумажке.

— Корреспондент?

Визави Левин узнал сразу. Если он был тут один в чёрном костюме, то «дядя Коля» был единственным человеком в студенческой целинке с кучами всяких значков и нашивок. Из этих нашивок выходило, что председатель пять раз был на целине и последний раз был там большой шишкой — на полоске красной на левой стороне груди было три буквы «С», что говорило о том, что Николай Петрович был командиром или комиссаром регионального штаба. Ещё на куртке имелось несколько значков — наград, которые в своё время были и у Левина: Знак ЦК ВЛКСМ «Молодой гвардеец пятилетки» первой степени и Знак ЦК ВЛКСМ «За активную работу в студенческих отрядах». Мужчина на студента походил не очень. Лет около сорока. Рыжий — это точно, чуть ли не красный, настолько рыжий. И усики над верхней губой тоже рыжие.

— Костя, — кивнул головой Левин.

— Рыжов Николай Петрович.

Председатель протянул руку, а когда Владимир Ильич ответил на рукопожатие, то бывший стройотрядовец облапил его и стал по плечам и спине охлопывать. Неожиданно. И довольно болезненно.

— Ой!

Один раз совсем болезненно.

— Что такое, корреспондент⁈ — отступил на шаг нахмурившийся Рыжов.

— Вчера из больницы выписался, аппендицит был гнойный. Болит ещё, — чуть сморщившись, пояснил Левин.

— И сразу в работу. Хвалю!

Хоть бы извинился.

— Николай Петрович…

— В дороге поговорим, до Красногорска ехать и ехать. Пошли, там за поворотом Волгу бросил.

И рыжий Рыжов целеустремлённо, не оглядываясь, широким шагом двинулся прочь от ВДНХ.

Волга была зелёная. Как забор. Дико смотрелась. Председатель водил сам, никакого шофёра не было. Пока выбирались из Москвы с кучей светофоров, Николай Петрович и сам не говорил, и на вопросы Левина почти не отвечал. Владимир Ильич сначала не понял эту резкую перемену, и только по побелевшим костяшкам пальцев и ручейкам пота, струящимся по щекам председателя, догадался. Тот не привык к интенсивному движению и перестройкам из ряда в ряд. Редко бывал в столице на машине, а если и бывал, то, наверное, не сам водил, а вот тут пришлось, да ещё пассажир сзади, за которого он отвечает. Потому Николай Петрович вцепился в большущий руль Волги и, чуть голову вперёд подав, смотрел только за дорогой и не реагировал на попытки Костика начать беседу.

И только когда выехали уже из города, и за окнами машины стали перемешиваться поля с перелесками, председатель колхоза «Завет Ильича», вытер рукавом пот с лица и улыбнулся в зеркало Левину.

— Выбрались. Боюсь я вашу Москву. Ужас какое движение.

Н-да. Это он не видел движение в 2023 году. Сейчас просто пустые улицы были. А из иномарок только изредка РАФики встречались.

— Николай Петрович, вы мне расскажите о вашей секции борьбы. У вас там что — самбо или дзюдо? — решил всё же разговорить председателя Левин, не молча же ехать. Надоело уже.

— У нас там, Константин, борьба. Не на жизнь, а на смерть. Тренер у нас, Снегирёв Иван Николаевич, все четыре борьбы сразу ребятам даёт. И мы на все четыре областные соревнования по «Урожаю» команды выставляем. И по самбо, и по дзюдо, и по вольной борьбе, и по классической.

— Смело. И как успехи — на общую область и на Россовет много народу попадает?

— Шутишь? Один раз Матвейка у нас третьим стал по самбо и попал на общую область, это два года назад было, — председатель обернулся, очевидно, чтобы кислую рожу столичного корреспондента увидеть.

Костик же улыбался. По тону Рыжова чувствовалось, что обидно ему, что спортсмены и комплекс есть, а успехов пока не густо.

— А как бы мне с вашим тренером познакомиться? — Левин достал свежекупленный блокнотик и шариковую ручку.

— Познакомлю, не спеши. Снегирёв Иван Николаевич у нас мастер спорта. Молодой ещё. Сам тоже в прошлом году выступал по самбо.

— Хорошо, буду терпеть. А вы про колхоз тогда, что ли, расскажите. Миллионер же колхоз?

Всю дальнейшую дорогу Костик был вынужден слушать «сколько тонн клевера от каждой курицы-несушки будет засыпано в инкубаторы после обмолота зяби». Даже цифры в блокнот записывал. Выходило, что львиную долю доходов приносит тепличное хозяйство. Сначала укроп с луком на перо растят и в столовые поставляют в Москве, потом редис, потом огурцы. И все везут в столовые. Правильно, если это сдавать в государственные закрома, то сгноят большую часть и заплатят копейки.

— Слушай, Костя, а чего ты решил такую странную тему поднять? — когда свернули на просёлок, вновь повернувшись, поинтересовался Рыжов.

— Сам был дзюдоистом.

— Был? Тебе лет-то сколько? — Хмыкнул председатель.

— Девятнадцать. Закончил весной МГИМО.

— Ого! И ладно девятнадцать, так МГИМО. Где ваш институт и где сельская секция по самбо? Поясняй. Интрига.

Событие тридцать девятое

Фактор притяжения полов:

1. Если что-то лежит у вас на полу, рано или поздно оно попадёт к вашему ребёнку в рот.

2. Если что-то находится во рту у вашего ребёнка, рано или поздно оно попадёт к вам на пол.

Вылезли из Волги они возле столовой сельской. Приличное такое здание одноэтажное. Длинное. Новое. Из красного кирпича с узором из белого. Среди узоров даже Чебурашка был, в основном же ромбики и прочие трапеции.

— Голоден? Сейчас накормим. Борщ уважаешь? А шницель настоящий с гарниром из притомлённого лука? Сказка! Это так столовая наша называется.

Точно — так на вполне себе красивой вывеске и было выписано кривоватыми алыми, стилизованными почему-то под готику буквами. Не иначе, авангардист трудился.

А борщ оказался хорош. Не удивительно, всё своё и свежее. Удивил гарнир. Левин до этого такого не ел. Были коричневые кольца лука — и всё. Но это было объедение.

— М-мм, — вытирая рот платочком покивал на вопросительный взгляд Рыжова Костик. — Гарнир изумителен. А можно рецептик?

— Рецепт? Странный ты дипломат, Костя. Писать про сельских мальчишек вздумал, рецептами гарниров в девятнадцать лет интересуешься. Слушай, что-то забыл спросить, а как ты институт в девятнадцать лет закончил? Вундеркинд?

— Рассказ в обмен на рецепт! — изобразил жадность на лице Костик, брови свёл, губы в гузку, прямо как Киса Воробьянинов.

— Да легко. Зиночка! — Рыжов махнул убирающей со стола официантке, такой русской красавице с толстенной русой косой.

— Да, дядя Коля? Ой, простите, Николай Петрович.

— Мать позови, Зинуль.

Мать была похуже. Косы не было. Колпак был, и талии не было. Профессиональная болезнь поваров — отсутствие талии. А, щёки ещё помпушистые были и тоже в муке слегка.

— Что случилось Николай Петрович, пересолила борщ? — состроила унылую физиономию «мать».

— Борщ? Замечательный борщ. Вкусный. Не, ты, Клавдия, рецепт лука вот корреспонденту поведай. Он, может, тогда про тебя в газету статью тиснет. А чего ты, Костя, без фотоаппарата? Ох и не правильный корреспондент! — переключился мгновенно председатель с поварихи на Левина.

— Так простой рецепт. Брешь лук, режешь на кольца и чуть в масле подсолнечном томишь на медленном огне. Тут главное — чтобы лук не подгорел. Ах да — масло сначала разогреть, а только потом в него луковые кольца. Когда основной сок выпарится и кольца лука размягчатся и слегка подрумянятся, то добавьте сахар, соль и влейте яблочного уксуса. Что ещё? Ага, перемешать нужно деревянной лопаточкой, не разрывая колечки. Аккуратно. А после тушите лук под крышкой на минимальном огне пятнадцать минут. Готовый лук называется — карамелизованный. Он как в теплом, так и в холодном виде годится. Даже холодный вкуснее. Всё, Николай Петрович?