Красный вервольф 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 37

— Вот поэтому мы с вами и беседуем здесь, в вашем кабинете, — равнодушно проговорил Шпенглер. — В неформальной, так сказать, обстановке. Я присяду, вы не против?

— Присаживайтесь, — неприязненно бросил граф. — Но должен вас предупредить, что я не собираюсь посвящать вас во все детали своей работы…

— Герр граф, давайте я напомню вам, что произошло вчера вечером, — бесцеремонно перебил его Шпенглер. — В девятнадцать двадцать три вы явились в штаб СД с донесением о семье неких Мосензонов, скрывающихся, вот по этому адресу. Верно?

Молчание.

— Вы ведь уже знаете, что произошло ночью? — Шпенглер усмехнулся. — Что? Не знаете?

— Ночью я имею обыкновение спать, знаете ли, — в голосе графа уже слышалась нервозность.

— Мои люди попали в засаду, — сказал Шпенглер. — Один успел уйти и поднять тревогу. В ожесточенном бою погибло не менее тридцати наших солдат. И вас до сих пор удивляет, что я хотел бы услышать ваши объяснения?

— С кем именно был бой? — отрывисто бросил граф.

— С вашего позволения, вопросы задавать буду я, — отрезал Шпенглер. — Я жду ваших объяснений. Если вас ввели в заблуждение, то я хотел бы знать, кто именно.

Снова напряженное молчание. Но первым его нарушил граф.

— Это совсем не то, чем кажется, герр штурмбаннфюрер, — сказал он. — Какое-то нелепое совпадение…

— К вам вчера приходил русский посетитель, — произнес СД-шник. — Я бы хотел с ним побеседовать.

— В моем донесении было его имя и адрес, насколько я помню, — бросил граф. Напряженно звучит голос. Кажется, он не хочет говорить из-за меня за дверью. Или ему не хочется признаваться в своих подозрениях, или теперь это больше не подозрение, а уверенность, и графу не хочется делиться своим открытием с Шпенглером.

— Герр граф, в ваших интересах рассказать мне правду, — в голосе Шпенглера зазвучали металлические нотки. — Иначе я буду вынужден…

— Могу я закурить? — быстро спросил граф.

— Курите, конечно, — снисходительно позволил Шпенглер.

Чиркнула спичка. Из кабинета графа потянуло табачным дымом. Хрен знает, что там происходило, но разговор они не продолжали. Гробовая тишина. Как я ни напрягал слух, ничего не мог услышать. Может быть, граф прямо сейчас написал на листке бумаги, что вся эта затея с Мосензонами была постановкой чисто для того, чтобы подловить меня, и что, вон там, за дверью сидит самый настоящий резидент.

Когда в этой повисшей гробовой тишине вдруг затрезвонил телефон, я едва не подпрыгнул вместе со стулом. Твою мать… Похоже, что граф собирается меня сдать.

Вроде бы Шпенглер пришел один, тяжелых шагов его бравых ребят не было слышно. Значит, если махнуть в окно, то шансы уйти живым ненулевые. Но тогда это точно будет билет в один конец, обратной дороги не будет.

— Слушаю, герр граф, — спокойным голосом сказал я в телефон.

— Герр Алекс, зайдите ко мне, — сказала трубка в ответ.

Я шагнул к двери. Внешне совершенно спокойный, внутри — как туго скрученная пружина.

Быстрый взгляд на графа — тот нахмурился и смотрит в пол. В тонких пальцах дымится наполовину выкуренная сигарета.

Я сделал еще шаг вперед, опустил голову и незаметно посмотрел на Шпенглера.

Тот не проявил ко мне ровным счетом никакого интереса. Оглядел равнодушным взглядом и снова начал сверлить глазами графа.

— Герр Алекс, сегодня я уже не появлюсь, так что можешь идти домой, — сказал граф и безмятежно улыбнулся. — Нам с герром штурмбаннфюрером нужно кое-что обсудить.

Граф поднялся со стула. Шпенглер тоже. Граф шагнул ко мне, похлопал меня по плечу и зачем-то сунул в пальцы недокуренную сигарету.

— Герр граф? — подал голос я. — А что насчет завтра? И заданий, что вы оставили?

— Потом поговорим, герр Алекс, — ответил граф, и они направились к выходу. Я пошел за ними до самого крыльца, сохраняя растерянное выражение на лице. Проследил, как граф и Шпенглер сели в черный «мерседес» и укатили. Напоследок граф помахал мне рукой.

Дежа вю, бл*ха! Опять я стою на крыльце и держу в руке чужую дымящуюся сигарету. Только в этот раз крыльцо комендатуры, а не бордельхауса. Я проводил взглядом графа и вежливого до тошноты СД-шника. Граф был подчеркнуто расслаблен, улыбался. Значит, нервничает. Впрочем, на его месте я бы тоже нервничал. Правосудие в Рейхе весьма скорое и жестокое.

Н-да, ирония. Хотел подловить предателя, и так увлекся расставлением ловушек, что сам попал под подозрение.

Выкрутится.

Наверное…

Я бросил дымящийся бычок в урну и огляделся. Граф приказал мне топать домой. Время — еще даже полудня нет.

Домой я, конечно же, не пойду. Но и к складу этому загадочному пойти тоже не могу. При свете дня очень легко засветиться в неподходящем месте. Я решительно взялся за ручку двери и вернулся в кабинет. Задрот я, в конце концов, или нет? У меня там на столе лежит стопка документов, которые меня ждут. Еще какие-то музейные каталоги, бумаги, написанные от руки, которые нужно напечатать на машинке, пачка каких-то пожелтевших писем, которые мне граф еще вчера отдал на перевод. Ключ к какому-то кладу ищет, не иначе.

Я вернулся в кабинет и сел за свой стол. Разложил все, взялся за ручку и принялся переводить. Благо, мозги мне для этого напрягать не требуется, так что мог спокойно подумать. Янтарная комната может приехать в этот склад со дня на день. Неплохо бы этот момент отсечь. И что потом? Вот прибудут эти ящики здоровенные в Псков, и? Янтарная комната — это тебе не футлярчик с цацками, его вот так просто под рубашку не спрячешь. Там грузовики нужны, чтобы вывезти. Ну, допустим, Яшка отлично грузовик водит. Но…

Маркировку надо менять, вот что. И влезать в логистические документы, чтобы эти ящики под видом чего-то другого, погрузили, скажем, в вагон. А вагон потом отправить куда-нибудь, скажем…

— Тук-тук! — раздался над самым ухом воркующий голос Доминики. — Ты так заработался, что даже не слышал, как я в дверь стучала?

— Извини, дел просто невпроворот, — проворчал я, водя ручкой по бумаге. Тут все было честно. Я не завис, размышляя, я действительно продолжал заполнять таблицу экспонатов. «Ваза античная, терракота… Половник позолоченный… Фарфоровая фигурка птицы…»

— Я видела, что граф уходит с герром Шпенглером, — голос Доминики стал серьезным. — Значит тебе необязательно тут сидеть, ведь так? Вряд ли граф вернется в ближайшие несколько часов…

— Верно, необязательно, — кивнул я. — Но лучше сидеть здесь, чем дома.

Доминика быстро наклонилась и положила передо мной лист бумаги. Потом наклонилась ко мне и быстро прошептала на ухо:

— Жду тебя там через полчаса, — потом быстро выпрямилась. — Передашь герру графу, что я заходила. Мне нужна его экспертная помощь.

И она процокала каблучками к выходу. Оставив в комнате лишь шлейф ее тонких духов.

На листочке, что оставила Доминика нарисованы сапоги и… Хрен поймешь, что это. Палка с щетиной? Зубная щетка без ручки? Хм-м… Я повертел листок и так, и сяк, да это определено щетка! Типа, обувная… Ну, конечно, раз рядом сапожищи начертаны, точно обувная.

Выходит, что место встречи с Доминикой городская площадь. Ее символом давно уже стал смуглый чистильщик обуви, что полировал сапоги клиентов без выходных.

Рубин звезда… Знала бы Доминика, что он мой человек, когда назначала встречу рядом с ним.

До площади из комендатуры добрался минут за десять. Доминика, как раз восседала на колченогом табурете Рубина, а он колдовал над ее туфельками, недоумевая, что там можно чистить на идеально ухоженной коже лодочек. Но за работу взялся, ведь дама явно платежеспособная и улыбчивая. Подзатыльника не отвесит и копеечку даст.

Увидев меня, цыган чуть напрягся, думал, что я по его душу пришел. Я снял кепку и стал ей обмахиваться. Жары нет, но вроде как мух отгоняю. Это наш условный знак, означающий, что все пучком и сиди на жопе ровно. Расслабься.