Множественные сны Эльфины Рейн (СИ) - Вальц Карина - Страница 61

– Я тебе верю, – выдохнула девушка, посмотрев на Гая. – Верю всегда, Гай.

Он подошел к ней и крепко обнял. Эль потерлась о его плечо, промокая очередную порцию слез… человек вообще способен столько плакать? Какие-то немыслимые запасы крылись в ее слезных железах! Гаю придется отжимать футболку… Эль отодвинулась от друга и сказала:

– Я должна его извлечь.

– Эль… нет. Ты извлечешь не только Фаустино, но и часть меня, а это породит конфликт подсознаний. Как случилось в Вене.

Она почти не помнила Вену, но ее тошнило от каждого упоминания этого города. Все было плохо – это она точно знала. Эль тогда набиралась опыта, смелела день ото дня, и так подсознание уличного музыканта слилось в ней с мелким виатором, любителем видеоигр. Как Эль ломает от сопротивления сейчас, так в Вене ее крючило в моменты музыкальных этюдов или погружения в Фифу. Ее ломало постоянно и с каждым днем все больше. Однажды Гай застал ее ползающей на полу в невообразимой позе и после признался, что подумывал об экзорцисте. Со временем страшные моменты блекнут в памяти, появляются даже шутки… но Вена для Эль всегда была кошмаром.

Боролась с собой Эль недолго.

Она пережила Вену и сейчас справится.

– Мы не можем ждать, Гай. Сколько он здесь пролежит? Неделю, две? Его обязательно хватятся, хотя это ерунда по сравнению… мы его не бросим на произвол судьбы только ради своего спокойствия. Это не по-человечески, с ним сейчас может происходить буквально что угодно, что-то, что потом не забыть… должна же быть грань. Мы обещали друг другу не лезть никуда, но… не отговаривай меня сейчас.

– Я могу найти его без тебя.

– Таким обычно Комиссия занимается, и не всегда успешно.

– Я справлюсь.

Эль кивнула, потому что искренне верила в это:

– Справишься. Но не за день и не за два.

– Мне не нравится происходящее, Эль, – твердо заявил Гай. – Мы извлекаем Фаустино де Веласко и покидаем Глетчерхорн. Давно стоило это сделать. Я тянул… потому что дурак. Мне здесь по-настоящему нравится, я думал… глупости всякие думал. Например, что им мы не нужны больше, что про нас забыли. Столько лет спокойной жизни… прошедшие годы казались мне доказательством.

– Тогда у меня новость: наша спокойная жизнь – иллюзия, – Эль не успела рассказать про Марту Рейн и остальное, но сделала это сейчас. Гай слушал молча, то краснея, то бледнея от ужаса. Даже жаль, что Фауст не присутствует при этом разговоре, он бы увидел правду на лице Гая. Ни один актер не сыграет такие эмоции, это невозможно.

– Эль… тем более нельзя устраивать конфликт подсознаний. Это может быть ловушкой. Чьим-то точным расчетом.

– Знаю, но… – девушка пожала плечами, как бы говоря, что в любом случае отправится за Фаустино. Как иначе? Эль не представляла. – Если это ловушка, Гай, то продумана она до конца. Боюсь, мне не оставят выбора. Допустим, ты убедишь меня остаться и отправишься на поиски Фаустино сам. И не вернешься. Или вернешься, но с историей о том, как Фауст страдает в какой-нибудь преисподней. И вот мы окажемся там же, где и сейчас, поэтому… я просто извлеку его, – Эль проглотила гипнотин, легла рядом с Фаустино и взяла его за руку. Она найдет его и вытащит, это несложно. А что будет дальше… они разберутся вместе.

Засыпая, Эль плакала.

Просто катастрофа какая-то с этими слезами…

Она нашла Фаустино сразу. Вокруг было темно, угадывались лишь очертания лежащего ничком тела. Под ногами была вода… не совсем вода. Сделав пару шагов, Эль поняла, что «вода» липнет к поверхности ботинок. И она алого цвета, на белой подошве это виделось лучше. Горло сдавило спазмом, но Эль заставила себя сосредоточиться, подобралась к лежащему в углу телу и перевернула его – это был Фаустино. Конечно, он. Весь в этой липкой алой жидкости, которая на нем выглядела черной. Как нефть.

Фаустино мелко трясся, глядя на Эль, но не произнес ни слова. Он не шевелился, как Эль его перевернула, так и лег. Что-то с ним происходило в этом страшном месте… разбираться не было времени, не за этим она пришла. Только за извлечением.

Эль осторожно нащупала руку парня… и обомлела: у него не было нескольких пальцев, а обрубки успели зажить. В этот раз девушка не удержалась и вскрикнула от ужаса. Ей не хотелось быть правой, когда она шла сюда, но… она все же угадала: ловушка устроена так, что у нее попросту не было выбора. Она бы пришла за замученным Фаустино в любом случае. Кошмар кошмару рознь, но большая часть из них рано или поздно заканчивается. Из любого сна можно выбраться, но не из того, в котором застрял Фауст. И он провел здесь много времени. Не одну неделю, если судить по состоянию обрубков. Такое остается с человеком надолго.

– Прости меня, прости, – прошептала Эль, осторожно касаясь кожи на его руке. – Скоро все закончится, обещаю.

Взгляд Фауста вдруг стал осознанным:

– Эль? – пробормотал парень, задышав чаще. – Уходи отсюда сейчас же…

– Мы уйдем вместе. Мне надо сосредоточиться, потерпи еще минутку, – она вытерла рукавом очередную порцию слез, которые не оставляли ее даже в подсознании. Эль уже привыкла плохо видеть, настолько часто плакала. Не зря глаза Виты Стролл ей показались такими большими и блестящими… от такого количества соли глаза у любого на лоб полезут.

– Нет, ты не понимаешь! Это еще одно внедрение.

– Не говори ничего, я не могу…

Но Фауст ее как будто не слышал:

– Внутри твоего Гая есть что-то постороннее и очень старое, Эль. Мы сейчас внутри, и ты извлечешь это с собой. В свою голову, Эль!

– Увидимся в Глетчерхорне, – пообещала она, наконец поймав момент.

Темнота сменилась светом и белоснежным полотном за окном. Рядом лежал Фаустино и смотрел на Эль без намека на благодарность. Но Эль было плевать, главное, что он выбрался и теперь сможет и дальше выводить ее из себя логическими выводами.

– Что случилось? – над ними беспокойно замаячил Гай. – Что там случилось?

– Ничего особенного, – зло ответил Фауст. – Просто спасая меня, Эль извлекла подсознание идейного сектанта.

Фаустино коротко и сухо пересказал, что с ним случилось. Никаких лишних эмоций и впечатлений, словно это не ему откусывали пальцы и пускали кровь твари из подземелья. Та густая жидкость, заполонившая все вокруг – кровь Фаустино. Много вытекло. От одной мысли об этом Эль тошнило. В отличие от Фауста, она, хоть и понимала, что все было нереально, все равно не могла отделаться от впечатлений. Вита Стролл – впечатлительная натура, но и сама Эль… прониклась как никогда прежде. Подвал с кишками в Сомнусе Милены Драгович был ужасен, но Эль забыла его сразу, а тут… на время придется отказаться от еды, все равно все выйдет обратно.

По словам Фаустино, он двигался к точке перехода, чтобы выбраться из сна, но что-то привлекло его внимание. Некая неправильность. Криво написанный код. Он почувствовал это так остро, что решил проверить, и в итоге его затянуло. Это была черная дыра внутри Гая, застарелая и пустившая корни. Нечто, внедренное другим виатором, но не похожее на простую идею. У Фауста было много времени на размышления, он провел в том подвале несколько дней, пусть в реальности это были часы. Он думал обо всем и понял, что внедренная чернота – это вирус. Целое подсознание внутри Гая. Подсознание, пожертвованное кем-то, кого нет в живых.

– Подсознание Марты Рейн?

– Это уже часть Гая, но… все может быть.

Сам Гай сидел в стороне и тряс головой, словно это могло вытащить внедренную черноту. Он ничего не заметил, но это как раз неудивительно: как и в случае с Фаустино, осознать собственную проблему почти невозможно. То, что для других очевидно, для носителя внедренной идеи может быть фантастикой. Мозг просто отказывается верить, что это правда.

– Но я ничего такого не видела…

– Потому что мы встречались в одном и том же месте, Эль, – пробормотал Гай. – Ты не лезла в мою голову, и говорила, что не залезешь никогда. И слово сдержала на свою беду.