Множественные сны Эльфины Рейн (СИ) - Вальц Карина - Страница 60

Финал приведет Эль к людям, от которых она бегала всю жизнь.

Ее надо найти прямо сейчас.

Фауст хотел потянуть время, понаблюдать и подумать. Как будет действовать секта, если увидит, что Эль сбилась с пути? Забросила расследование, взялась за учебу? Фауст подозревал, что ее бы направили. Она бы «случайно» наткнулась на еще одного человека, чьи воспоминания выдернули, например. И восприняла бы это знаком свыше. И вот Эль уже в нужной колее, движется к намеченной цели.

Значит, до цели ее допускать нельзя.

Фауст даже думал позвонить отцу, но отказался от этой затеи. Как только прозвучит имя Марты Рейн, все пойдет прахом. Сдержанный и малоэмоциональный в обычное время Альберто де Веласко сойдет с ума, что понятно: никому не нравится вспоминать об ошибках. Отец не выслушает до конца, не вникнет в детали, а побежит по следу, точно гончая. С огнем в глазах и желанием завершить начатое двадцать лет назад. Но здесь необходимо спокойствие, невозмутимость. Как с игрой в шахматы: победы не добиться, если закидать противника фигурами и потом треснуть по голове доской.

Фауст еще послонялся по коридорам, выглянул из гостевой комнаты и увидел-таки следы на снегу. Эльфина его обманула: спряталась где-то, пока он бегал по лестницам, а потом преспокойно спустилась и была такова. Ругая себя за поспешность (мог бы просто дождаться ее в темноте гостевой), Фауст поднялся к Эль и открыл ее ноутбук. Вошел в систему Глетчерхорна, отсортировал студентов по направлению, возрасту и полу. Гай должен был поступить вместе с Эль или на год раньше, он все-таки парень и еще мыслитель. В имени может присутствовать слог «гай».

Взгляд зацепился за некоего Моргайда Харли.

Харли Рейн – бабушка Фауста и мать Марты и Урсулы. Это могло быть совпадением, но Фауст не сомневался: Моргайд Харли и есть загадочный Гай. Настоящий убийца Бланки, сектант и… вот он похож на Паука. Опутал своей паутиной весь Глетчерхорн, а на передний план выдвинул Эльфину Рейн. Она настолько яркая, что за ней легко спрятаться. Она как солнце.

Что это, если не очередное доказательство, что Гай – плохой парень?

И этих доказательств уже столько, что и не сосчитать. Правда, все до одного – косвенные. Но ждать настоящих – значит, подвергнуть опасности Эль, такой вариант даже не рассматривается.

Фауст выпрыгнул в окно гостевой комнаты и побежал в сторону соседней башни. Времени программировать карточку для входа в комнату Моргайда Харли не было, Фауст разбежался и снес дверь плечом. Снес слишком легко, потому что дверь никто не запирал. По инерции его протащило вперед, пока он не уперся в кресло. Фауст быстро выпрямился и огляделся.

Эль и этот Гай сидели вместе, обнимались и плакали.

Точнее, плакала одна Эль, но и Гай выглядел так, словно вот-вот зарыдает. Увидев тяжело дышащего Фаустино, Эль сжалась в комок и зарыдала еще горче.

– Прости, прости, опять я нас подвела, – запричитала она. – Мы не должны видеться лично, договаривались же… не думала, что он меня выследит. Мне так хотелось тебя обнять, посмотреть в твои глаза и увидеть, что ты не держишь на меня зла за все те отвратительные, недостойные мысли.

– Эль, я никогда не держу на тебя зла, – Гай погладил ее по плечу и трогательно вытер слезы. От этой картины внутри Фаустино что-то перевернулось. Это была ревность, он и не знал, что способен на такие нелогичные, лишние эмоции.

И ревновал он не к увиденной картине, а к богатому прошлому этой парочки. Сейчас Фауст словно воочию увидел все то, через что они вместе прошли. Через что прошел этот Гай рядом с Эль. У них за плечами множественные варианты ее подсознаний, и каждый раз Моргайд Харли оставался рядом, утирал ей слезы… подстраивался так, как не смог сам Фаустино.

И что он так взбрыкнул на слове «свадьба»? Вел себя как ведомый дурак, честное слово. Знал ведь, что она не всерьез, и все равно не сохранил рассудок, позволил личности Эль завладеть и им самим.

Эль наконец оторвалась от своего Гая и глянула на Фауста:

– Я же говорила – он не виноват!

– Ты выстроил неплохую теорию, де Веласко. Рабочую, – усмехнулся Моргайд Харли. – Но вот в чем загвоздка: вы с Эль – одного поля ягоды. Не спеши возмущаться, послушай: что она со своими способностями и подсознаниями, что ты со стиранием памяти и легким доступом в Комиссию, вы оба забываете, что другие виаторы не способны на чудеса. Позвони отцу, де Веласко, спроси, как проходит внедрение. Поинтересуйся, сколько лет виаторы постигают эту науку в Комиссии. Сколько на их пути возникает неудач в виде отторжения идеи. Тебе нужен кто-то опытный, взрослый. Я бы не потянул внедрение, правила и ограничения на меня распространяются, и я банально не закончил обучение! Откуда у меня опыт зрелого виатора?

Фауст помолчал немного и сказал:

– Я тоже могу сказать, что не потяну. Станет ли это правдой?

– Есть только один способ проверить.

– Пустишь меня в голову?

– Ради нее? – Гай посмотрел на Эль. – Хоть черта лысого пущу. Мне не нравится происходящее, но еще больше мне не нравишься ты. Ты самоуверен и постоянно забываешься, де Веласко. В твоей башке дыра. Ты плохая компания для Эль, но решать ей. Я не должен оказаться за бортом, вот и все.

– Что ты такое говоришь? – ахнула Эль. – Такое никогда не случится.

– Мы оба понимаем, что произойти может всякое, – ответил он мягко, но затем нахмурился, ведь говорил уже с Фаустино: – Наша задача сейчас – установить мир и перестать бодаться за внимание девушки, к которой я, на минуточку, отношусь как сестре. Мне важно быть с ней рядом всегда. И вовремя защитить. Потому что ты – пришлый, новичок. Посторонний. Я не могу знать, что у тебя на уме, не могу тебе доверять. Вдруг ты не сможешь ее защитить? Или не захочешь, потому что тебе все надоест. Оставим обиды и найдем компромисс. Если тебе нужны мои черные мысли – прошу, наслаждайся. Но после этого не смей настраивать ее против меня. Это понятно?

Фауст кивнул:

– Мне нужен гипнотин. Остальное обговорим после пробуждения.

Фаустино не проснулся.

Утро давно наступило, Эль несколько часов раскачивалась на стуле в ожидании парней и в итоге одного не дождалась. Глаза открыл только Гай, а Фауст… остался где-то там.

– Я не понимаю, почему он не вернулся, – твердо сказал Гай. – И конечно, не имею к этому никакого отношения. Эль, слышишь? Посмотри на меня: я ни при чем. Мы просто проверили воспоминания, вот и все. Де Веласко должен был проснуться со мной.

– Но он не проснулся, – прошептала Эль.

– Подождем. Он может…

– Не может, Гай. Он в глубоком сне, ты же видишь.

– Я этого не делал, Эль.

Девушка промолчала. Она осела на пол возле Фаустино, тяжело дыша. Наружу рвались горькие слезы, но в этот раз Эль боролась с собой. Не время для истерик, сейчас нельзя выпускать подсознание Виты Стролл. Слезы-таки потекли из глаз Эль сплошным соленым потоком, но словно существуя отдельно от самой девушки. Эль не плакала, она думала.

Гай топтался рядом. На него было страшно смотреть, ведь он боялся. Пожалуй, Эль еще ни разу не видела у него такого лица. Перекошенного, застывшего и бледного. Гай боялся, что она сделает очевидный вывод. Но Эль не торопилась. Она смотрела на мирно спящего Фаустино и напряженно размышляла.

Отвернуться от Гая сейчас – значит, остаться в одиночестве. Может, так Эль и должна была поступить по чьей-то коварной задумке? Фаустино не вернулся из подсознания Гая, логично обвинить последнего во всех злодеяниях, тем более, сам Фауст подозревал Гая в первую очередь. И вот доказательство его правоты, спит у Эль на руках. Все сошлось, опять все так хорошо сошлось.

Эль утерла слезы, перестав ясно видеть.

Обвинить Гая легко. Но не для Эль. Даже сейчас, держа за руку спящего Фаустино, она не верила. Зачем Гаю так подставляться? Все произошло у Эль на глазах, он выглядит виновнее некуда… Эль не разбиралась в злодейских тонкостях, но как будто люди обычно стараются скрыть свою суть. Здесь что-то сильно не так.