Авиатор: назад в СССР 6 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 20

Вещевая взглянула на меня и совершенно потерялась. Стала приглаживать свои локоны, искать ручку, которая лежала перед ней, уронила тонометр. Задёргалась, в общем!

— С тобой всё хорошо? — спросил я.

— Да… волнуюсь просто. Много народу сегодня на предполётном осмотре. Серьёзная операция намечается? — спросила Оля, натянув на меня рукав тонометра.

— Ничего серьёзного. На пару самолётов больше просто взлетит и всё, — отмахнулся я.

— Все так говорят, кто сегодня заходил, — сказала Оля, заканчивая замер. — Всё у тебя хорошо. Можешь быть свободен.

Ну, разговор и в этот раз не получился романтичным. Отложим это дело до возвращения.

— Серёжа! — позвала меня у самой двери Оля. — Ты… только ничего плохо не думай, дело не в тебе. Просто я так не могу.

— Так, это как? — переспросил я.

— Ты же всё понимаешь, Сергей. Давай не будем больше друг друга… изводить.

Да чего она такое говорит? Когда эти женщины перестанут говорить загадками?

— Дело в Ане Красновой? — спросил я.

— Нет. Дело… в общем, во мне. Это я так решила.

— Поговорим, когда прилечу, — сказал я и вышел за дверь.

Не хотел я отпускать Оленьку от себя. Надо не сдаваться и попытаться добиться от неё правды. Ну не могла же ей наша бурная ночь не понравиться? Она же ничего там не имитировала, надеюсь.

Перед посадкой в кабину я перепроверил всё своё снаряжение. Пистолет на месте, перевязочные пакеты, запасные магазины и пара «ликвидаторов» — гранат в специальном подсумке. Так, мы их прозвали, поскольку их берём с собой на самый крайний случай. В плен к духам советскому лётчику попадать не следует.

— Всё в норме, Елисеич. После посадки увидимся, — сказал я Дубку, когда подготовился запускать оборудование самолёта.

— Погодь, Сергеич! Я конфету-то не дал! Сейчас, в домик сбегаю, — сказал Дубок и скатился по стремянке.

— Не нужно, Елисеич. Время уже. После полёта две сразу дашь! — крикнул я, включая автоматы защиты сети.

В наушниках начали звучать команды на запуск. Гул на аэродроме стал нарастать мгновенно. Сейчас в небо будет взлетать огромное количество самолётов. Пожалуй, это самый массированный удар за время войны.

— Окаб, 12102 прошу вырулить по первой рулёжке, — запросил руление первый транспортник.

Перед вылетом мы несколько раз прошлись по схеме отхода по заданию. Скорость будем держать в районе 500 км/ч, поскольку быстрее Ан-12 редко летает. Наше «прикрытие» производит взлёт и начинает набор высоты над аэродромом. Как только он занимает нужные нам 5000 метров, берёт курс на аэродром Хост. Тут и мы начинаем взлетать.

Миг-23 уже пойдут к этому времени на прикрытие и встанут на 8000 метров. Мы же пойдём звеньями с интервалом в 300 метров по высоте.

— Окаб, 12102, к взлёту готов.

— 12102, взлёт разрешил, набор левой «коробочкой», — дал указание руководитель полётами.

В это время мы выстраивались на рулёжке, чтобы быть готовыми взлететь в назначенное время.

— Группа 1, взлёт парами по отрыву, — сказал в эфир Бажанян, который уже стоял на исполнительном в ожидании команды на взлёт.

Хотелось бы видеть со стороны это эпичное зрелище. Сейчас под одним Ан-12 выстроится этажерка на пару тысяч метров вниз. В районе работы у нас будет не более 15 минут, чтобы отбомбиться и уйти домой. Это тот минимум, за который истребители с Пешавара не смогут подняться в воздух на перехват. Плюс, у нас ещё есть прикрытие нашими МиГ-23.

— Группа 1, режим 21, — скомандовал руководитель полётами.

В тот же момент по полосе побежала первая пара. Ан-12 как раз проходил в этот момент на большой высоте над аэродромом. Тяжело, но смогли оторваться от полосы Бажанян и Гусько. Следующими пошли Томин и Мендель. Командир решил забить на все запреты врачей, а Ольга не стала ему противиться и допустила к вылету.

— Поднимай, поднимай! Отрыв! — произнёс с неким облегчением в эфир Томин, когда они с Пашей оторвались от полосы.

Гнётов со своим ведомым тоже не испытали проблем со взлётом. Теперь наша очередь с Валерой.

— В самое начало полосы. Запас не лишним будет, — сказал мне Гаврюк, когда мы выруливали на полосу.

— Уже успел в этом убедиться пару раз, — ответил я и стал выводить обороты на максимал.

— Готов? — спросил Валера.

— Максимал, готов!

— Форсаж! Паашли!

Разбег вышел очень долгим. Чувствуется, насколько тяжело в такую жару взлетать с максимальной нагрузкой. Те самые лишние 150 метров позволили нам не тянуть с отрывом до крайней плиты на полосе.

В воздухе быстро обнаружили группу и пристроились к паре Гнётова. Я бросил взгляд вверх и обнаружил над собой своих коллег, а также копчёный след от Ан-12. В ясную погоду это явный демаскирующий признак этого самолёта.

Через несколько минут нас уже догнали и Су-17е, работающие вместе с нами по цели у границы. Именно нам досталось бомбить Джавару.

Пока всё было спокойно. Строй был ровным, по высоте запас достаточный. Скорость, хоть и не та, к которой мы привыкли на боевых вылетах, но вполне комфортная.

— 12102, ответьте Волге, — запросил наш транспортник воздушный пункт управления.

— Ответил, Волга.

— 12102, через сколько рассчитываете выход на связь с Хостом?

— Десять минут. Расчётное время посадки через 17 минут.

— Вас понял. Внимание, группам работаете под управлением Волги, — сказал в эфир Хреков.

Генерал решил сам раздавать команды. Надеюсь, что все в нашем воздушном строю понимают, как надо работать и без его подсказок.

Тем временем мы подошли к границе провинции Хост.

— 12102, снижаюсь до 1500. Левой коробочкой, — произнёс в эфир экипаж транспортного самолёта.

Ан-12 отвернул влево и стал медленно снижаться в район аэродрома. Сверху Хост выглядит как подкова, обращённая открытой стороной к границе, на участке которой и таится главная опасность для наших транспортных самолётов. Они частенько цепляют ленточку и периодически попадают под сопровождение пакистанских истребителей. Экипаж сразу учёл этот момент и держится от границы подальше.

До границы совсем немного. Если мы затянем разворот на цель, то те, кто находится выше, пролетят лишний десяток километров и окажутся в воздушном пространстве Пакистана. Есть возможность попасть тогда и под удар зенитно-ракетных комплексов соседней страны.

— 108й цель справа наблюдаю, разрешите работу, — запросил ведущий Су-17х, шедших на 1000 метров ниже нас.

— 108й, на приёме пока, — выдали в эфир с пункта управления.

Да что за ерунда началась! Счёт на секунды идёт. Нас уже обнаружили РЛС Пакистана.

— Волга, я 108й, готов работать! — громко сказал лётчик в эфир ещё раз.

Ситуация начинает накаляться! Представляю, что сейчас творится в кабине у Томина.

— 108й, нет ещё разрешения. Ждём команды.

— 108й, я 201й, разрешил тебе работу, — прозвучал в эфире голос Томина.

— Понял. Влево, крен 60, паашли!

Я тут же включил секундомер. Интервал между ударами звеньев у нас 10 секунд, а в парах и вовсе 5. Всё будет очень плотно.

— 208й, работаешь первым, мы за тобой, — передал мне команду Гнётов. — И раз… паашли!

Ручку управления самолётом резко вправо, и вот уже передо мной та самая выемка в горах. Вижу большие разрывы, чёрный дым и уходящие в сторону самолёты.

Цепи питания вооружением включены. Продолжаю пикировать. Скорость резво растёт. Высота падает. Наблюдаю свободное место слева от центра базы. По очертаниям это небольшой склад. Если хорошо попасть, будет очень большой взрыв. Высота уже 1500. Крайний Су-17 отбомбился, и теперь моя очередь.

— 208й сброс, уходу вправо, — сказал я в эфир.

Самолёт слегка затрясло, в момент схода бомб. Чувствуется, что он облегчился на все 2 тонны. Продолжаю набор высоты и занимаю курс на Хост. Я с Валерой должны были по замыслу встать в круг над аэродромом и ждать остальных. На случай если предстоит прикрывать кого-то.

— 301й, выход из зоны дежурства с курсом 260, — дал команду офицер боевого управления паре МиГ-23х, которые прикрывали нас.