Тени старого мира (СИ) - Демин Игорь - Страница 15

— Зачем ты притащил сюда этот кусок мяса?

Дом Любавы прятался на опушке леса у края горной долины. Умытая дождем природа тянулась к солнцу, ловя последние предзакатные лучи. После трудного боя со святителями, долгого ночного перехода через лес, после бегства от бьющих молниями тварей и тяжелой переправы через Чернушку, прогулка по долине дарила ощущение счастливого спокойствия, надежды и удовлетворения. Преодолеть столько трудностей и добиться желаемого — о чем еще может мечтать человек?

Только о приятном отдыхе в увитом плющом доме, из которого доносится запах свежего хлеба и горячих только что сваренных щей.

О том, что к дому приближаются дурно пахнущие, мокрые и грязные после реки незнакомцы Любаву предупредила вездесущая Жулька. Собачке испугалась, она очень хотела спрятаться под крыльцо и не выходить, пока хозяйка не вынесет похлебку с косточкой на ужин. Допустить ко двору нежданных гостей казалось еще ужаснее. Вдруг эти странные люди понравятся хозяйке больше пучеглазой кривоногой Жульки? Вдруг захотят занять ее логово под крыльцом, и они, а не она, будут ждать по утрам размоченный в бульоне хлеб, а вечером остатки любавиного обеда?

Жулька выскочила из лаза под забором и залаяла что есть силы, сообщая незваным гостям, что место под крыльцом занято, а похлебки на всех не хватит. Любава услышала лай и вышла за ворота. По лицу ее промелькнула тревога. Она обернулась к крыльцу, сказала что-то резко и требовательно, и только после этого пошла навстречу людям, которые шли к ее дому.

— Зачем ты притащил сюда этот кусок мяса? — были первыми словами, что он сказала. Ни «здравствуйте», ни «что привело вас ко мне», что было бы подобающим ситуации. Она скользнула взглядом по носилкам с Сурковым, скривилась от отвращения и добавила. — Вы зря потратили силы и время. Я не буду ему помогать.

И Босой понял, что время для эксперимента пришло.

Активирован навык Убеждение.

Выносливость — 80%

Гардероб был отдельной комнатой. Однажды Ирма поняла, что не готова воевать за пространство с разрастающимися шкафами, комодами и обувными полками, переселила Тоньку с Парашкой в людскую к мужикам, а их спальню отвела всю под наряды. Девки поначалу жаловались, ходили красные, с синяками на руках и шеях, но вскоре Тонька стала чаще обычного жаться к плотнику, а Парашка и вовсе поправилась брюхом. Недовольство на их лицах исчезло.

Одеваться, правда, с тех пор стало сложнее. Пузо у служанки выросло настолько, что мешало ей наклоняться, а потому Ирме приходилось самой натягивать брюки и сапоги. Неудобства скрадывала будущая прибыль от рождения ребенка.

Пошатущий Стрыга, за теплый сезон обходивший добрую сотню поселений, с удовольствием покупал детей. Товар это был редкий и долго в телеге не залеживался. Тяжелая жизнь многих женщин наказала болезнями, исключающими беременность и роды, а потому находилось немало пар, готовых покупать деток и растить как своих. Главное, чтобы Парашка разрешилась до приезда торговца, и разрешилась благополучно. А значит, ее стоило беречь.

И все же «беречь», не означало разрешать девке совершенно увиливать от обязанностей.

— Парашка! Пара-а-ашка! Где шляется эта тупица?

Дверь распахнулась, и в гардеробную ввалилась Тонька.

— Она с гостями. В баньке. Вы ж сами приказали.

Вслед за Толькой в гардеробную ворвались запахи кухни. Слуги готовили себе жареную рыбу с луком и пекли хлеб. Запахи сами по себе не плохие, если только их не впитала дорогая красивая одежда.

— Пошла вон! — мгновенно вскипела Ирма. — Сколько раз говорила от печки, да с грязными руками в гардероб не заходить⁈

Тонька растерянно посмотрела на свои руки и зачем-то ударила одна об другую. В воздух поднялось густое мучное облако. Белая пыль тут же осела на висевших рядом со входом пиджаках и блузках.

— Во-о-он! — Ирма от ярости топнула ногой, но почти сразу остыла, зная, что на дебелую бестолковую Тоньку злиться бесполезно. — И позови Снежку! Пусть хоть она поможет.

Отправить Парашку с гостями в баню и вправду придумала сама Ирма. Она вообще не любила, когда пришлые мужики распускали на ее рабынь руки. Сегодня же допускать этого нельзя было ни в коем случае. Ирма планировала продать гостям Снежану, девку молодую, стройную и фигуристую, недавно купленную специально для перепродажи. Позволить мужчинам преждевременно разрядиться нельзя было ни в коем случае. И если обычную рабыню от привычных к вседозволенности рук попробуй убереги, то трогать беременную, да на позднем сроке, вполне можно было запретить без нарушения обязательных правил гостеприимства.

Так что пока Парашка обслуживает гостей в бане, одеваться пришлось позвать Снежку, и это не то чтобы нарушило планы хозяйки. Она все равно хотела поговорить с рабыней, объяснить ей, как себя вести за ужином, чтобы прошло все по высшему уровню, и цену за нее дали самую высокую.

— Сделай так, — Ирма провела пальцами по волосам рабыни, — чтобы сегодня заметили не только меня. Если продам тебя дороже, чем за сотню золотых, десятую долю отдам тебе. Твой будущий хозяин не из тех, кто отбирает у рабов все. Так что постарайся.

На предстоящий обед был выбран бежевый костюм из тонкого трикотажа, украшенный контрастной отделкой черного цвета, приталенный короткий жакет без воротника и облегающая юбка чуть выше колен. Достаточно откровенно, чтобы чувствовать на себе горящие восхищением взгляды, и весьма консервативно, чтобы не выглядеть доступной. Костюм стоил, если бы кто-то решился его купить, как две Снежаны, и не дай бог в нем выйти на улицу и перепачкать.

— Вы восхитительны! — подобострастно прошептала Снежка, когда застегнула последнюю пуговицу и поднесла ростовое зеркало.

Вряд ли она до попадания к Ирме и слово-то такое слышала — «восхитительно». А поди ж ты, уже научили товарки, хорошо знавшие, как угодить хозяйке.

Вепрь с сыном уже ждали в гостиной. Горели только два подсвечника на столе, и Ирма прошла вдоль стен, зажигая свечи. Эта комната слишком дорого обошлась ей, чтобы скрывать ее в полумраке.

Главным украшением служила мебель. Ирма лично ездила за ней в один из далеких старых элитных поселков, где остались нетронутыми два больших дома. Жить в них было бы слишком нагло и опасно, хотя и очень хотелось, а потому пришлось ограничиться сделанной «под старину» мебелью. Шкафы и комоды пошли на гардеробную. Кровать и ростовое зеркало — в спальню. Столы, стулья, два буфета и книжный шкаф — в гостиную. Оттуда же привезли картины, гобелен с оленями и несколько настенных вычурных под золото светильников, которые оказалось несложно переделать под масляные. Их при гостях не зажигали. Для особых случаев использовали свечи.

После бани Парашка преподнесла гостям чистые белые рубашки и костюмы из тонкой шерстяной ткани в крупную клетку. Разнообразием мужские гардеробы у Ирмы не блистали. Коренастый Вепрь едва влез в приталенный пиджак. Он старался не шевелить плечами, и если нужно было посмотреть вбок, поворачивался сразу всем корпусом. Его сын Ясень наоборот смотрелся вешалкой. По их обветренный загорелым лицам тек пот, который они утирали специально выданными вышитыми носовыми платками.

— Вот, возвращаю, — Вепрь протянул хозяйке тонкую книжку в твердом синем переплете.

— Понравилось? — Ирма взяла книгу из его рук, открыла ее перед собой и пролистнула несколько страниц, стараясь выглядеть грациозно.

— Очень, — со смаком ответил гость, — особенно в середине. Ничего, правда, не понял, но читаешь — и как настойку рябиновую пьешь. Во рту вкусно, на душе вкусно, а утром ничего не помнишь. Прелесть, а не книжка. Еще такие есть?

— Для алчущего знаний человека нет преград, — вздохнула Ирма и отправила книгу в шкаф.

Сама она из выставленных в гостиной книг не читала не одной, хотя и не раз пыталась. Настоящие же драгоценности она хранила в сундучке, и их не показывала никому. Бывавшие у нее торговцы, главы поселков и просто состоятельные люди, а уж тем более слуги, работники и охранники, не должны были знать, о чем они.