Камбер Кульдский - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 2

Владения Мак-Рори были обширны и богаты, так что Камбер без труда мог уплатить налог за себя и всех своих домашних, но не многим так повезло. Да и этот эдикт был не последним жестоким деянием Имра, дальше стало еще хуже.

Начались народные волнения. Возникли группы террористов, целью которых была борьба со ставленниками Имра и теми дерини, кто использовал свое положение и могущество для осуществления жестоких и преступных деяний.

Камбер тихо сидел в своем поместье и наблюдал. Он еще не решился на открытое сопротивление, но его беспокоили зревшие в народе враждебные настроения.

Камбер Мак-Рори, седьмой граф Кулдский, блестящий ученый. Отставной царедворец, исследователь магии дерини.

Тогда, в 903 году, он еще не получил титул святого.

Был лишь конец сентября, но сильный ветер уже завывал и бился в стекла узких окон и рвал голубые флаги Мак-Рори, закрепленные на высоких башнях.

Единственная дочь графа Кулдского сидела над счетами поместья у потрескивающего камина, закутанная в меховой плащ, предохраняющий от пронизывающего холода огромного пустынного холла.

У ее ног свернулась клубочком спящая гончая.

До вечера еще было далеко, но на стенах горели факелы, разгоняя полумрак. Из кухни доносился запах жарившейся баранины. Свечи бросали желтый свет на стол, за которым сидела девушка. Наконец она написала последнюю цифру и отложила в сторону перо.

Умфрид, управляющий поместьем, услышав ее удовлетворенный вздох, с поклоном начал собирать документы.

– Это счета за последний квартал, госпожа. Все в порядке?

Эвайн Мак-Рори, ставшая хозяйкой Кэррори после смерти матери, одарила Умфрида ослепительной улыбкой. Собака подняла голову, посмотрела на управляющего и снова улеглась.

– Ты же сам знаешь, что все в порядке. Эвайн засмеялась. Она ласково тронула руку старика, надевавшего крышки на тубусы с документами.

– Попроси, чтобы кто-нибудь из слуг оседлал лошадь и пришел сюда, – добавила она. – Я хочу послать письмо Катану в Валорет.

Умфрид поклонился и вышел из комнаты.

Эвайн откинула прядь волос со лба и затем принялась оттирать чернильное пятно с пальца, задумчиво глядя на письмо, лежащее перед ней на столе. Что же скажет Катан, когда получит его?

Какова будет реакция ее второго брата, Йорама, когда он тоже узнает последние новости?

В действительности реакцию Катана предугадать было не сложно. Он будет по очереди поражен, недоволен, разгневан, но затем узы дружбы с королем и долг по отношению к подданным его отца заставят его просить короля о милости. Хотя люди Мак-Рори не были повинны в том, что произошло, инцидент имел место во владениях Камбера.

«Только бы Имр не был в плохом настроении», – подумала Эвайн.

Йорам же не был так связан долгом с королем, как его старший брат. Священник боевого монашеского Ордена святого Михаила, Йорам наверняка разразится одной из тех неистовых тирад, которыми так знамениты все михайлинцы, когда услышит эти новости.

Однако не едкое и воинственное красноречие Йорама беспокоило Эвайн. Всем известно, что священники святого Михаила быстро переходят от словесных упражнений к физическим действиям.

Орден михайлинцев – это боевой Орден. Уже не раз бывало, что они решительно вмешивались в такие дела, о которых предпочитали забыть их более сговорчивые и податливые братья.

Она успокоила себя тем, что Йорам, вероятно, ничего не узнает, пока не приедет домой, а это случится через два дня. Затем она встала, потянулась, расправила складки одежды и приказала собаке оставаться на месте.

Возможно, со Дня святого Михаила все разрешится само собой, но Эвайн очень сомневалась в этом. Во всяком случае, в этом году праздник святого Михаила в Кэррори будет не таким радостным и веселым, как обычно.

Йорам, конечно, будет дома и приведет с собой своего обожаемого Риса. Однако Катан со своей семьей наверняка останется при дворе в Валорете – король очень требователен и всегда обращает внимание на отсутствие фаворитов, таких, как Катан.

Эвайн вспомнила долгие месяцы, которые отец проводил при дворе во времена царствования старого короля.

Появился слуга и опустился перед ней на колени. Она дала ему краткие наставления и вручила письмо, которое он должен будет передать ее брату. Затем Эвайн плотнее закуталась в плащ и направилась к узкой, недавно сделанной лестнице, ведущей в кабинет ее отца. Они вместе переводили классические саги Парджэна Хавиккана, лирического поэта дерини. Сегодня Камбер пообещал проработать вместе с ней наиболее сложные места. Она в который раз поражалась, как многогранен ее отец. И с такими приятными мыслями она поднималась по узкой спиральной лестнице.

Многочисленные таланты Камбера в различных областях оказались неожиданными для всех, ведь он никогда специально не развивал их.

В юности он решил стать священником и получил великолепное академическое образование в новом университете Грекоты, где учился у лучших умов своего времени. Казалось, нет никаких преград для его подъема по лестнице церковной иерархии.

Но затем несчастье унесло двух его старших братьев, и Камбер остался единственным наследником владений Мак-Рори. И он, еще не принявший последнего обета, вдруг обнаружил себя грубо вырванным из религиозной жизни и брошенным в жизнь светскую, которая пришлась ему по душе.

Камбер как сын графа приступил к изучению светских наук и преуспел в этом. Он прославился в академических кругах задолго до того, как был впервые призван ко двору. Когда отец старого короля Фестил III по всей стране искал выдающихся людей, чтобы сделать их своими советниками, Камбер без труда попал в их число и следующие четверть века в основном провел на королевской службе.

Но это было раньше. А три года назад, после смерти короля Блэйна, в свои пятьдесят с лишним лет Камбер ушел в отставку и удалился в свой любимый Кэррори, место, где он родился и где родились пятеро его детей.

Это не была столица графов Кулдских. Столица располагалась в крепости Кулди на границе Кирнея, которую Камбер посещал всего несколько раз в год, чтобы председательствовать на заседаниях феодального Совета. Но здесь, близ столицы, он был наконец свободен и мог предаться занятиям, которые ему пришлось забросить много лет назад, когда его призвали ко двору, в обществе красивой, умной и очень наблюдательной дочери, всю глубину души и ума которой он только что постиг.

Если бы ему сказали, что он любит кого-нибудь из детей больше, чем остальных, он бы просто усмехнулся. И действительно, Камбер очень любил всех своих детей, и все же Эвайн занимала особое место в его сердце – самая младшая из детей и последняя, все еще остававшаяся в его доме.

Эвайн подошла к двери кабинета и постучала, затем нажала на дверную ручку и вошла.

Камбер сидел за круглым столом, заваленным рукописными документами, перьями и другими принадлежностями для работы. С ним был его кузен Джеймс Драммонд. Они о чем-то говорили, но тут же замолчали, когда заметили Эвайн.

Кузен Джеймс выглядел очень рассерженным, хотя и старался скрыть это. Лицо Камбера было непроницаемым.

– Прошу прощения, отец. Я не знала, что тут Джемми. Я могу зайти попозже.

– В этом нет необходимости, дитя.

Камбер встал, опираясь обеими руками о стол.

– Джеймс уже собирается уходить, не правда ли, Джеймс?

Джеймс, чуть искаженная темноволосая копия человека с серебряными волосами, стоящего у стола, едва сдерживал недовольный возглас.

– Хорошо, сэр. Но я еще не удовлетворен твоими объяснениями. Я вернусь завтра, и мы поговорим, если ты не возражаешь.

– Конечно, Джеймс, – просто сказал Камбер. – Я всегда рад услышать хорошо аргументированные доводы, даже если они отличаются от моих суждений. А если хочешь, оставайся здесь. Отпразднуем вместе Святого Михаила. Катана не будет, но приедут Йорам с Рисом. Все будут рады, если и ты присоединишься к нам.