Камбер Кульдский - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 3

Обезоруженный ответом Камбера, Джеймс пробормотал благодарность, отказавшись, сославшись на дела, и откланялся.

Подняв брови, Эвайн повернулась к отцу, задумчиво подняв глаза.

– О чем это вы? Или мне нельзя спрашивать? Камбер подошел к камину, который выглядел совсем не на месте в такой маленькой комнате, сдвинул два стула и пригласил ее сесть.

– Мы немного разошлись во взглядах, вот и все. Джеймс смотрит на меня как на руководителя после смерти его отца. Боюсь, что он не получил от меня того ответа, которого ждал.

Он дернул шнур звонка и, дожидаясь слуги, начал поправлять дрова в камине.

На пороге появился слуга с освежающими напитками. Эвайн задумчиво смотрела, как ее отец взял поднос и отослал слугу. Затем она взяла кубок легкого вина и, держа его двумя руками, вновь взглянула на отца. Несмотря на огонь в камине, на закрытые коврами стены, в комнате было холодно.

– Ты сегодня чересчур спокоен, отец. В чем дело? Джеймс рассказал тебе об убийстве в деревне?

Камбер замер на мгновение, затем расслабился. Он не поднял глаз.

– Ты об этом знаешь? Она осторожно заговорила:

– Когда убивают дерини почти что у наших дверей, трудно об этом не знать. Говорят, что король приказал взять пятьдесят заложников. Он намеревается применить к ним закон Фестилов, если убийца не будет найден.

Камбер залпом выпил вино и уставился на огонь.

– Варварский обычай – наказывать целую деревню за смерть одного человека, даже если он дерини.

– Да. Может, раньше в этом была необходимость, – проговорила Эвайн. – А как иначе немногочисленные завоеватели могут держать народ в повиновении. И ты же знаешь, как здесь не любили Раннульфа даже сами дерини. Я помню; как Катан вышвырнул его из Кэррори, когда ты еще служил при дворе. Если даже мягкий Катан был доведен до этого, то представляю, как несносен и груб был этот человек.

– Если убивать каждого грубияна, то в государстве останется всего несколько человек. Камбер улыбнулся.

– Каковы бы ни были твои чувства к Раннульфу, он не заслужил смерти, во всяком случае, такой. Он помолчал.

– Я полагаю, что раз ты знаешь об инциденте, то ты знаешь и подробности убийства.

– Только то, что это было неприятное зрелище.

– И это не было делом рук наших людей, хотя агенты короля утверждают обратное, – сказал Камбер.

Он встал, выпрямился, пальцы его барабанили по стенке кубка.

– Раннульф был повешен, обезглавлен и четвертован, Эвайн, причем самым профессиональным образом. Наши крестьяне не способны на такую чистую работу. Кроме того, агенты короля уже провели считывание мыслей заложников и ничего не обнаружили. Некоторые из заложников думают, я подчеркиваю, только думают, что это дело рук виллимитов. Но никто из них ничего не знает и не может назвать ничьих имен.

Эвайн фыркнула.

– Виллимиты! Да я всегда считала, что Раннульф – очень хорошая мишень для них. Говорят, что на прошлой неделе в одной из деревень Раннульфа в нескольких милях отсюда нашли замученного ребенка. Ты слышал об этом?

– И ты уверена, что это сделал Раннульф? Эвайн удивленно посмотрела на него.

– Жители деревни так думают. И всем известно, что Раннульф держит в своем замке в Найфорде катамита [англ. catamite– мальчик-педераст]. Ведь его в прошлом году отлучили бы от церкви, если бы он не подкупил своего епископа. Виллимиты решили, очевидно, что пора брать дело в свои руки. Ты же знаешь, что святой Виллим принял мученическую смерть от колдовства дерини.

– Тебе не нужно напоминать мне историю, дочь. – Камбер рассмеялся. – Ты опять беседовала с Йорамом?

– Разве мне нельзя беседовать со своим братом?

– О, не топорщи свои перышки, дитя. Камбер хмыкнул.

– Я вовсе не хочу, чтобы меня обвинили в том, что я всю жизнь сею рознь между братом и сестрой. Только будь с ним поосторожней. Он молод и временами импульсивен, если он и его михайлинцы не поостерегутся, то молодой Имр напустит на них свою инквизицию, независимо от того, дерини они или нет.

– Я знаю слабости Йорама, отец. Да и твои тоже. Она лукаво посмотрела на него, заметила его удивленный взгляд и встала, довольная тем, что можно изменить тему беседы.

– Может, займемся переводом, отец? Я подготовила следующие две песни.

– Сейчас? – спросил он. – Ну хорошо, принеси рукописи. Обрадованная Эвайн подскочила к столу и начала перебирать бумаги, ища манускрипт. Наконец она нашла то, что искала, но вдруг взгляд ее упал на маленький камень холодного цвета, который лежал у чернильницы. Она взяла его в руки.

– Что это?

– Что?

– Этот золотой камень. Он драгоценный. Камбер улыбнулся и покачал головой.

– Не совсем. Горцы Кирнея называют его ширал. Его иногда выбрасывает на берег моря, и он уже отполирован. Неси его сюда, и я покажу тебе кое-что любопытное.

Эвайн вернулась к своему креслу и села, положив забытый манускрипт на колени. Она была полностью захвачена загадочным камнем, словно излучавшим свет.

Эвайн молча протянула его отцу.

– Ты знаешь заклинание, которое использует Рис, чтобы улучшить свое восприятие пациента? – спросил Камбер. Он оживленно жестикулировал. – То, которому он научил тебя и Йорама, оно помогает сосредоточиться.

Образ Риса мгновенно возник перед ней, когда она задумалась.

– Конечно.

– Так вот. Во время моего последнего путешествия в Кулди я нашел этот камень. Он случайно оказался в моей руке, когда я читал вечернюю молитву, и он.., впрочем, смотри сама. Мне проще показать.

Осторожно держа камень кончиками пальцев, Камбер вдохнул, выдохнул. Глаза его сузились, когда он вошел в первую стадию транса. Дыхание замедлилось, черты лица расслабились, и вдруг камень начал светиться. Камбер, все еще находясь в легком трансе, протянул Эвайн руку со светящимся камнем.

– Как ты это делаешь? – с удивлением спросила девушка. Камбер вздрогнул и прервал заклинание. Свет в камне погас. Камбер некоторое время держал его в ладонях, затем протянул дочери.

– Попытайся ты.

– Хорошо.

Взяв камень в одну руку, Эвайн провела другой рукой над ним и склонила голову. Мысленно она произносила слова, которые должны были ввести ее в состояние транса. Камень в течение нескольких секунд абсолютно не менялся, но она пробовала разные пути приближения, и в конце концов камень ожил. Он начал светиться. Со вздохом сожаления Эвайн вернулась в мир реальности, все ближе и ближе поднося камень к глазам по мере того, как свет в нем постепенно исчезал.

– Странно. Ведь это почти не требует усилий, если знаешь, что нужно делать. Для чего он? Камбер пожал плечами.

– Я не знаю. Я пока не смог найти ему применение. Разве что удивить чрезмерно любопытную молодую особу. Можешь взять его, если хочешь.

– Правда?

– Конечно. Но не думай, что он поможет тебе с Парджэном Хавикканом. Две песни! Если ты когда-нибудь пройдешь две страницы, я буду очень удивлен. Доволен, но удивлен.

– Это вызов, сэр? – Эвайн улыбнулась, торжественно разворачивая свиток и подходя к отцу. – Песнь четвертая. Битва деасси и Джонатата Квеста.

Она начала с чувством декламировать торжественные стихи древней саги.