Жандарм 4 (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 17

— А вы поищите, — прошипел я «ласково». — А то как-то странно получается: для юристов и стряпчих с купцами вы кабинеты нашли, хотя этих людей здесь совсем не должно быть, а для служащего нашего ведомства — нет. Или вы хотите получить из Москвы полноценную проверку?

Сжав губы в тонкую линию, Петр Иванович запер кладовку и, развернувшись, через плечо буркнул:

— Ждите.

Стоять на месте я не стал и двинулся за ним. Пройдя половину коридора, он остановился возле красивой, покрытой красным лаком двери, которая находилась всего в паре метров от его собственного кабинета, и отпер ее. К этому моменту Митюшин успел вернуть на свое лицо привычную маску равнодушного спокойствия и молча махнул рукой внутрь помещения.

Вот тут уже были и окна, и даже мебель. Справа от входа стоял массивный стол, обитый зеленым сукном. Над ним висел портрет императора, а за столом стояло кожаное коричневое кресло. Слева напротив стола располагался шкаф под потолок с железным сейфом в нижней части. Около двери слева стояло два стула для посетителей. Окно было занавешено полупрозрачной тюлью со светло-зелеными шторами поверх них.

— Вот это другое дело, — усмехнулся я и протянул к нему руку.

Тот вложил в нее два ключа: один от двери и второй от сейфа и, развернувшись, молча ушел.

Закрыв дверь, я прошел к столу и с комфортом уселся в мягкое кресло. Хо-ро-шо! Даже начальником себя на мгновение почувствовал. Вот что высокий чин дает людям! Стал бы он меня терпеть, если бы был выше по званию? Да фига! Даже тот факт, что я из Москвы приехал, его бы не смутил. А так понимает, что «наверху» как раз-таки в первую очередь на звание посмотрят. И увидев, что мое выше, больше мне поверят, чем Митюшину.

В столе были выдвижные ящики, сейчас абсолютно пустые. Сейф и шкаф тоже сияли девственной чистотой. Не иначе как Петр Иванович подготовил этот кабинет под аренду недавно, да тут я «нарисовался».

Прикинув, что мне нужно приобрести из канцелярии, я уже хотел было отправиться в магазин, как решил снова побеспокоить финансиста. Раз уж он отвечает за здание, то должен знать и где расположен архив. Вот об этом я и решил его спросить, чтобы больше с ним сегодня не видеться и самому не искать нужное помещение. А сам архив мне нужен, как «точка начала расследования». Посмотрю, кто здесь зафиксирован как неблагонадежный, может пойму, кому могли перейти дорогу убитые.

— Посещение архива только с разрешения главы отделения или его заместителя, — отрезал Петр Иванович на мою просьбу подсказать, где найти нужное помещение.

— С чего бы это? — неподдельно удивился я. — Порядок в службе един для всех. А в Москве в архив может зайти даже последний курсант и без всякого разрешения.

— Ничего не знаю, так положено, — стоял на своем Митюшин.

— Ну ладно. Пойду тогда к Иллариону Сергеевичу за разрешением, — развернулся я к выходу.

— Стойте! — окликнул меня финансист, когда я уже вышел за дверь.

Я нехотя повернулся. Ну чего ему еще надо?

— Подвальный этаж напротив склада, — протянул он мне хмуро ключ. — Как закончите, вернете.

— И к чему тогда был этот цирк с разрешением? — взяв ключ, спросил я.

Но ответа не получил. Петр Иванович просто проигнорировал его, молча вернувшись за свой стол. М-да. Похоже мира меж нами точно не будет.

Отложив вопрос отношений с финансистом, я все же отправился в архив. Путь мне был уже частично знаком. Здесь же обитал Вольф Рудольфович, с которым я уже познакомился, только его «владения» были в другом конце подвала.

Дверь в архив была тяжелой, сделанной из металла, и имела кроме встроенного замка еще и засов с внутренней стороны. Наверное здесь можно запереться и держать оборону в случае нападения на здание. Но это я отметил походя, а сам минуты три искал, где находится выключатель. Наконец нашел, но когда включился свет, увиденное мне сильно не понравилось. Стеллажи были заполнены бумагами, папками, но не были подписаны. Есть ли здесь систематизация было непонятно. Само освещение тоже не радовало — всего три лампочки, свисавшие с потолка и дававшие тусклый свет. Не споткнешься, но прочитать что-то становится очень сложной задачей. Приходится сильно напрягать зрение.

Пройдя вдоль стеллажей, отметил, что на них полно пыли. Не особо-то сюда заходят господа жандармы. Хотя иногда и бывают. Вон, вижу, что в одном месте пыли нет — кто-то взял папку и на этом месте остался след. Почему не вернули в принципе понятно, изучать ее лучше в собственном кабинете при хорошем освещении. Даже интересно, что именно находится в этой папке, что смогло заинтересовать кого-то из управления. Что-то большой инициативы по поиску и поимке революционеров я здесь пока не заметил.

Выборочно доставая то одну папку, то другую, я понял, что систематизация здесь все же была. Просто она была не привычна мне. Каждый стеллаж «отвечал» за какую-то национальность. На одном лежали документы по выходцам из германских земель, на другом — из Англии, на третьем — информация по местным аборигенам. Обойдя весь архив и запомнив, какой стеллаж «принадлежит» той или иной национальности, я покинул архив. Кстати, папку брали со стеллажа про англичан.

Оставаться дальше в управлении я пока не видел смысла. Нужно все же сходить за канцелярией — бумаги чистой прикупить, карандашей и ручек. Поэтому отправился я искать книжный магазин или какую-нибудь местную типографию. Естественно нашел и закупился всем необходимым.

Рядом с книжным магазином находился телеграфный пункт, и я решил проверить, не пришел ли мне ответ из главного управления. Оказалось — пришел и не только оттуда, но и от Ольги.

Агапонов написал, что рад, что я жив и могу не беспокоиться про происшествие во Франции — пакет был доставлен точно по адресу. Ну а мне предстоит приступить к выполнению собственного задания. А вот Ольга написала, что моя телеграмма пришла крайне вовремя. Газеты растиражировали крушение поезда и отсутствие выживших, ну а так как Сашка на короткой ноге с пацанами, разносящими прессу, то про мою «смерть» он узнал одним из первых. Но не поверил и до конца не хотел верить. Ольга же собиралась идти к стряпчему, помня про мое завещание, и остановила ее только моя телеграмма.

Да уж. Вовремя я тогда с их отправкой подсуетился. Однако мысли о газетах и Франции причудливым образом натолкнули меня на воспоминания о Лиде. Как она там? Читала ли о моей «гибели»? И если да, то как ее восприняла? Переживала, или ей все равно?

— Хватит, не стоит думать даже об этом, Лида далеко, я только накручиваю себя, — прошептал себе под нос.

Раз уж я теперь могу не переживать о том, что «осталось позади», то надо бы приступить к заданию. А любой поиск начинается с накопления информации. Рыться в архиве можно долго и без толку. Чтобы это было продуктивно, надо хотя бы знать, что искать. Владеть как минимум половиной информации. То есть, мне нужно разузнать, чем занимались убитые. Кроме как у заместителя или главы жандармерии я это вряд ли узнать смогу. Но к Гаврилову идти мне не с руки. Наши отношения с самого начала не задались. Остается лишь Илларион Сергеевич. Вот к нему и пойду, но — завтра. Время обеденное, и он сейчас скорее всего уже не на рабочем месте.

Тогда чем заняться сейчас?

— Сбор информации никто не отменял, — стал я размышлять вслух, — а почему бы тогда не собрать данные про сам город? И лучше того, кто здесь давно живет и со мной не враждует, мне мало кто сможет помочь. Роб, я иду к тебе!

Конечно больше Роба мне смог бы рассказать тот же Белов. С ним у меня точно пока конфликта нет. Но я не знаю, в каких он отношениях с Гавриловым. Да и где сейчас я смогу найти Аристарха Вениаминовича? В полицейский участок идти? Что-то не лежит у меня душа к этому.

Придя к такому выводу, я отправился на поиски ирландца. Где он живет, я знаю, но сейчас день и он может не оказаться дома. Что и случилось. Но там мне подсказали, где искать МакЛагера. Так я и оказался на железнодорожной станции, где ирландец разгружал вагон с зерном, прибывшим аж из самого Форт-Росса.