Контуженый (СИ) - Бакшеев Сергей - Страница 43

— Спасибо, Алена.

— Одним спасибо не отделаешься. Знаешь, чего мне это стоило? Пришлось строить глазки начальнику полиции.

— Это ты умеешь.

— Дурак! Он старый! Рожать надо от молодых. А молодые воюют.

— И не все возвращаются, — добавляю я, вспоминая лица друзей.

— Ты же сейчас не воюешь, — упрекает Алена и замолкает.

Я растерян. Чувствую невысказанный вопрос, но не в силах ухватить суть. Контуженый мозг только-только обработал предыдущее сообщение. Эксгумации не было. И даже планов эксгумации тела Краско и проведения экспертизы не существовало. Явившийся к Злате раненый соврал! Но угроза попала в точку. Словно он знал про отравление клофелином.

Пауза в разговоре затягивается. Я прощаюсь:

— Пока, Алена. Мне еще мысли собрать в кучку, а голова трещит.

— А говорят, что женщины такие отмазки придумывают.

Я оправдываюсь:

— К встрече с Русиком надо готовиться.

— А мне в цех к бабам, которые забыли про отмазки и устали вас ждать.

Мучительные раздумья переворачивают всю картину в голове. Я был убежден, что предприимчивый Шмель сблизился с Русиком, опекал и направлял его, а также тянул деньги из его отца. А если, всё с точностью наоборот? Русик втерся в доверие к Шмелю, узнал про тайник с деньгами и надоумил подсыпать отцу клофелин.

Про состоятельного папу Русик рассказал с умыслом. Хотел отомстить. И есть за что. Богатый папенька мог отмазать сына от луганской мобилизации, но отправил его воевать ради собственного престижа. Так умри, старик! Освободи место наследнику! А орудием убийства станет красивая девушка. Русик видел фотографии Златы и знал, что холостой папа на такую клюнет. Ее можно использовать втемную.

Мотив Русика отвратителен, но понятен. На передовой он мог погибнуть в любую минуту, а в Луганске его ждал прибыльный завод. Покинуть зону спецоперации можно только по ранению. И Русик хорошо подготовился к предательству. Он предал не только нас, но и отца!

В решающий день Шмель приказал Злате подсыпать клофелин. С благой целью, чтобы развратник не приставал девушке. Но доза оказалась смертельной, ее наверняка подсказал Русик. После убийства отца чужими руками Русик должен был ликвидировать Шмеля, как опасного свидетеля. Как это провернуть на передовой незаметно? Уничтожить всех и Шмеля заодно. Замаскировать убийство одного в общих потерях. И сделать это руками врага.

Удачный повод представился, когда прибыл грузовик с боекомплектом. Русик передал координаты, а сам ушел за новым квадрокоптером. Вражеская арта накрыла цель точно, от мощного взрыва должны были погибнуть все. Однако я чудом выжил. Выжил и пытаюсь разобраться в прошлом. Значит опасен! Отсюда и киллер Пуля по мою душу. А Злату Русик просто запугал.

Я хватаю телефон и не с первого раза набираю номер Чапая.

Как только слышу его голос, выпаливаю:

— Чапай, я, кажется, нашел предателя!

— Нашел или только кажется?

— Пока не нашел, а вычислил. Сегодня с ним увижусь и тогда…

— Контуженый, ты уверен? — Чапай насторожен моим возбужденным состоянием. — А доказательства?

— Будут, — отвечаю я уже не так убедительно. И действительно, какие у меня доказательства кроме собственных рассуждений, умозаключений тяжело контуженного. — Заставлю его признаться.

Чапай чувствует мою неуверенность и предлагает:

— Тебе помощь требуется? Могу прислать группу обнуления.

Для меня не секрет, в чем заключается их работа. О неминуемой расплате за дезертирство и предательство предупреждают каждого новобранца при первой беседе.

— Одного ты знаешь, — добавляет Чапай. — Это Григ. Хочешь встретиться?

Невольно касаюсь затылка. Вспоминается собственный холодок при расставании с Григом и его жуткая улыбка. Уверен, он ловко делает свою работу.

— Пусть будет наготове. Всё выясню и передам с рук на руки, — обещаю я.

— Ты где?

Вопрос смущает. На тропе охоты лучше быть невидимым для всех.

— Позже пришлю точные координаты.

— Добре. Жду звонка.

Моя подготовка к встрече с предателем заключается в том, куда спрятать пистолет, чтобы не был заметен и находился под рукой. Пистолет тот самый, доставшийся в борьбе с киллером по имени Пуля. Пуль в его обойме еще хватает. Прихватил оружие из тайника на случай опасности. Вот и пригодился.

Сую ствол в кармане куртки — оттопыривается, заметно. Просовываю за пояс на спине — спереди невидно, сзади курткой прикрыт, но может выпасть при резком движении. Наплечную кобуру оперативникам недаром придумали, но у меня ее нет. Пристраиваю ствол во внутренний карман куртки, затягиваю молнию. Рукоятка торчит, но пистолет держится крепко. А если дернуть вверх, молния разойдется — самый раз!

Пока еду на встречу, привыкаю к оружию. Никого мой вид не смущает. В бюро пропусков получаю электронную карточку и прохожу в Бизнес-центр. Поднимаюсь в лифте на пятый этаж, нахожу нужный офис.

Миловидная секретарша юных лет изображает улыбку и сообщает:

— Руслан Николаевич задерживается. Могу предложить вам кофе.

Я киваю. Сажусь в кресло у стены с панорамными стеклами. Размеры окон от пола до потолка впечатляют.

Гудит кофе-машина, секретарша приносит чашку на один глоток. Чтобы сказать ей приятное с уважением щелкаю пальцем по толстому стеклу:

— Хорошая продукция. «Краскопласт» делает такие окна?

— Не знаю.

— Вы не были на заводе в Луганске?

— Там же война, — бесхитростно отвечает девушка и указывает в окно: — А вот и Руслан Николаевич подъехал. Черный БМВ.

Я весь внимание. Из черного БМВ шестой модели выходит молодой человек.

Вглядываюсь, и не получается скрыть удивления:

— Он отрастил бороду.

— А вы его раньше знали? Я здесь недавно. Руслан Николаевич всегда с бородой.

— А с носом у него что? — я замечаю широкую наклейку на носу телесного цвета.

— Ранение. Сломан. Руслан Николаевич пластику делал.

— И курит, — удивляюсь я.

— В бизнес-центре запрет на курение, даже в личном кабинете.

Не припоминаю, чтобы на фронте Русик курил. А сейчас затягивается как опытный боец на передовой, пряча огонек в растопыренной ладони. Голова тяжелеет, вспыхивает воспоминание — точно также курил Шмель. И еще Шмель мечтал о черной шестерке БМВ. Много же Русик от него набрался.

Секретарша звонит по мобильному боссу:

— Добрый день, Руслан Николаевич. Вас ожидает представитель из Лисичанска.

Русик задирает голову. Я невольно отстраняюсь от окна. Хотя чего опасаться, на пятом этаже за витринным стеклом трудно разглядеть человека, а вот наоборот обзор прекрасный.

Я и вижу. Вижу, как он курит, как вертит головой, двигает плечами, как отбрасывает окурок и как идет ко входу. В голове разрастается боль, противная и привычная.

Пока секретарша наводит порядок в кабинете шефа, я выскальзываю из приемной. Посредине холла расположены лифты, сбоку дверь на лестницу, конечно же стеклянная. Я жду за этой дверью.

Разъезжаются дверцы лифта, выходит он. Со стильной бородкой, зачем-то напялил дымчатые очки, пока поднимался, и что-то не так с носом — нет характерной горбинки. Ну да! Ранение в лицо не прошло бесследно, пришлось делать пластику. Лицо изменилось, но не настолько, чтобы я его не узнал.

Это мой сослуживец, мой друг. Нет, теперь он не друг, а предатель!

Он идет в офис. Я стираю под носом струйку крови салфеткой. Опять обман!

Он скрывается за дверью, не находит гостя и тут же выглядывает в коридор. Наши глаза встречаются всего на мгновение. Я отшатываюсь и сбегаю по лестнице. Выхожу из здания, сутулюсь и чувствую спиной давящий взгляд. Теперь я как на ладони.

В голове полный сумбур. Мозги и так отбиты, а тут такое!

Это не прежний Русик, и не новый Руслан Николаевич Краско. Это мертвец из могилы. Я видел его труп, а он здесь живой! Как такое может быть?