И опять Пожарский - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 31

– Выйди сюда, Савёл, – позвал княжич.

С дальних рядов, сильно подволакивая левую ногу, протиснулся здоровенный мужик.

– Здрав будь, князь-батюшка, – поклонился Буров.

– И тебе не хворать. Возьмёшься ли за работу эту?

– Дак ты, батюшка, не сказал, что я-то с того иметь буду, – прогудел, потупившись, Савёл.

– И правда! – спохватился Пётр. – Ты у народа будешь десять ларей за копейку покупать, а я у тебя буду десять ларей за три копейки покупать. И лошадь хорошую с санями дам, и сена на прокорм лошади. Устроит так?

– Благодарствую, князь-батюшка. Бога за тебя молить стану по три раза на дню, – троекратно перекрестился мужик.

– Вот и договорились. Подойдёшь завтра к управляющему моему Онисиму Петровичу Зотову. С ним обо всём и договоритесь: и где лари взять, и где сито, и где лошадку с санями. Обо всём.

– Благодарствую, князь-батюшка, всё исполню, – низко поклонился мужик и стал задом протискиваться назад в толпу.

– Дальше пойдём. Ещё одна переработка у меня в планах есть. Для этой переработки мне тоже зола нужна, но зола не простая. Нужен мне ещё один мужичок, коему в поле тяжело работать по старости али по увечью. Будет этот человек ездить по всей губернии и собирать кости коров и лошадей. Потом эти кости он будет в специальной печи сжигать, золу тоже через сито просеивать, а потом ещё и перетирать в ступке специальной. Пару лошадей, лари, сито, ступку и деньги на закупку костей я выделю. За работу же буду платить, после всех вычетов на закупку, по пять копеек за ларь двухведёрный. Есть ли желающие?

– Так Анисим если? – И снова Коровин.

– Выйди сюда, Анисим, – позвал Пожарский.

Этот мужичок тоже прихрамывал, но был заметно ниже и старше Савёла.

– Справишься с этой работой, Анисим? Как фамилия твоя? – недоверчиво оглядев мужичка, спросил Пётр.

– Фомин я, князь-батюшка, отец Тихона, супружника Дунькиного. Ты не смотри, что худой. Возьмусь я за работу костяную. Только про сено для лошадок не забудь, кормилец ты наш! – весело отчеканил мужичок.

– Ну и быть по сему! – улыбнулся шустрому мужичку Пожарский: такой точно справится. – Тоже завтра подойдёшь к Онисиму Петровичу.

– Бога за тебя буду молить, князь-батюшка, – стал кланяться и пятиться назад старший Фомин.

– Ну, и снова дальше пойдём. Хочу ещё одну переработку вам, православные, предложить. Нашёл я в заморской книге одной, как из шерсти овечьей зимнюю обувь делать, да такую, что в самый лютый мороз в ней можно ходить, и не замёрзнут ноги. Называется та обувь валенки. Нужен мне ещё один человек, что будет по губернии ездить и шерсть овечью скупать. Нужна девица, чтобы шерсть эту мыть и чесать. И нужна женщина с сильными руками и умом острая да пытливая, чтобы эти валенки делать. Работа эта тяжёлая. И в книге той, конечно, написано, что да как делать, но придётся, как Дуня, рецепт наилучший долго искать. Есть ли желающие на эту переработку?

– Может, нужно Татьяну вдовую взять со всей семьёй? – И, понятно, опять Коровин.

– Так если вдовица, то кто будет закупкой шерсти заниматься? – Князь высматривал в толпе, кто эта Татьяна.

Женщина вышла. Вот про таких Некрасов, наверное, и написал. Тётка была высокая и здоровущая.

Так отец мой, Ивашко Олександров. Он и шерсть скуплять будет, и мне поможет. А дочка Любка будет шерсть чесать, да младшая дочка Варька и ей, и мне поможет. Отдай нам, князь-батюшка, эту переработку, а то без мужика еле выжили в этом годе. – Тётка бухнулась на колени и стала биться головой о снег.

– Встань, Татьяна. Хорошо, забирай себе эту переработку, но учти: работы будет так много, что помощниц тебе надо будет набирать, когда сама руку набьёшь. От самого Нижнего Новгорода очередь выстроится за твоими валенками. Подойдешь после к Онисиму Петровичу.

– Отец родной! – заголосила Татьяна, так и не встав с колен.

– Ладно, народ, слушайте ещё про одну переработку. Называется она твёрдый сыр. Это такой продукт, который из козьего молока делают. Есть там ещё всякие разные добавки, но здесь это рассказывать долго. Тому человеку, который возьмётся, я потом всё отдельно объясню. Только предупреждаю, что первую продукцию на рынок повезём аж через три месяца: сыр этот твёрдый и должен лежать да созревать. Деньги за работу и на молоко со всем необходимым эти три месяца я буду давать. Ну а потом уж сами крутитесь. Думаю, что спрос на сыр будет не меньше, чем на Дунино масло. Как упаковать его, есть у меня задумка. Тоже гончары нам понадобятся. Коробочки для сыра делать.

– Дозволь мне заняться этой переработкой, князь-батюшка, – вылетел вперёд худой высоченный мужик в волчьей шубе.

– Как зовут тебя? – спросил Пожарский, внимательно разглядывая претендента.

Он себе сыровара представлял несколько иначе. Эдакий толстячок с благообразным лицом и пальцами-сардельками, в белом фартуке. А тут жердь на голову выше остальных его крестьян и худой, как смерть.

– Фёдор я, князь-батюшка. Фамилия моя Сирота. У меня у самого четыре козы было, да ты ещё двух привёл, творог из козьего молока жена постоянно делает, авось и сыр этот освоим.

– Очень хорошо, Фёдор, будешь ты главным сыроделом. Как освоим продукцию и пойдёт первый твой сыр на продажу, придётся тебе помощников нанимать, помяни моё слово! – обрадовался Пётр.

От творога до сыра – один шаг. Сычуг добыть для закваски из желудка молодого ягнёночка, и пойдёт дело. Смотрел как-то в Чехии, в молодости, Афанасий Иванович, как этот процесс происходит. Ничего страшного. Научимся.

– Завтра сначала ко мне подойдёшь, расскажу все секреты производства сыра, а потом – к Онисиму Петровичу, дабы все хозяйственные вопросы обсудить.

– Благодарствую, кормилец! – И этот на колени бухнулся. Как-то отучать надо. Хотя не поймут.

– Так, с переработками остался последний вопрос на сегодня, – сказал Пожарский, и народ недовольно загудел. – Я сказал: на сегодня! – повысил голос княжич. – На следующий сход, после Крещения, ещё наберём. Просто ко многим переработкам нужно летом запасаться. А мы только зимой опомнились.

Итак, с сегодняшнего дня все хозяйки должны коз вычёсывать, шерсть полученную мыть с мылом или золой и, просушив, отдельно складывать. Как наберётся прилично, нужно будет из неё вам нитку насучить и мне те клубочки на осмотр принести, я выберу самую тонкую и ровную нить и с теми хозяйками буду дальше разговор вести. По этому вопросу пока всё.

Теперь давайте по школе поговорим. В школу детишек нужно будет приводить или привозить уже завтра. С собой ничего им давать не надо. Здесь им все принадлежности выдадут и покормят в обед кашей с мясом и молоком. Учить сначала будем письму, чтению, счёту и закону Божию. Когда эти предметы немного освоят, будем ещё учить рисовать и лепить поделки из глины. Ну а на следующий год добавим и другие предметы. Привезти нужно будет, как рассветёт, всех детей с семи до двенадцати лет. Всех – это значит и мальчиков, и девочек. Учиться будем по пять дней в седмицу. Суббота и воскресенье будут выходные. Ну, и в праздники большие отдыхать будут. Те, кто подальше живёт, как сумерки начнутся, могут приезжать и детишек забирать. Учиться дети будут до весны. Понимаю, что они помогают вам летом в поле или с младшими сидят. Летом у них будут каникулы. Это отдых значит по-италийски. Всё, православные. С праздником вас Михаила Архангела!

Трофим Лукин был гончаром в третьем поколении. Мастерскую ещё при великом князе Василии Иоанновиче построил его дед Фома Лукин. Лукины за эти шестьдесят лет изрядно поднялись. Только вот последние лет десять всё пошло прахом. Смута, война эта бесконечная с ляхами, пожар прошлогодний, уничтоживший большую часть Нижнего Новгорода. И вот теперь Трофим сидел перед этим отроком, пусть и княжичем, и гадал, правильно ли он поступил. Да, заказов в Нижнем Новгороде почти не было. Но были свой домик и притулившаяся к нему мастерская с лавкой. После пожара люди приходили сделать заказ на самую необходимую посуду, всё ведь сгорело, но больше в долг просили или отработать предлагали. А налоги царёвым мытникам – плати, а за дрова – плати. Жена с тремя детьми. Их кормить надо. Нет. Некуда ему было деваться. Либо в захребетники идти к кому, либо сюда, в Вершилово.