Повешенный (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 29

— Помню… я тогда еще не вошла в полную силу, как лекарка, да и слишком поздно появилась в Костроме, им уже было не помочь.

— Вот и подумай: как ему после этого жилось? Смерть для Златозара — это избавление от душевных мучений и надежда на встречу с близкими.

— Ох, Володар, мне бы твою мудрость, как же хорошо ты все растолковал и успокоил меня! — искренне восхитилась лекарка — Выходит, зря я дуреха рыдала, только тянула их души назад своей тоской.

Василиса помялась немного и, наконец, спросила у мудрого жреца о том, что ее до сих пор беспокоило:

— Скажи, а тебя не пугает, что силы в ритуал влито слишком много? Не переусердствовали мы с жертвами? Сейчас только ночь, а уже заметно потеплело, и ветер переменился, принеся с собой сильные ветры и дожди. Уже очень сильно льет. Правильно ты настоял вернуться, не дожидаясь рассвета? Утром мы могли бы уже и не выбраться с болот. Пришлось бы отсиживаться в моей избушке, пока вода не схлынула.

Лекарка таратоли, стараясь выговориться. Володар с усмешкой шел вперед, тыкая посохом в трясину. Хоть и хорошо Истислав, а как говорится — «береженого боги берегут».

— Случилось как случилось — наконец пожал плечами волхв — нам остается лишь уповать на мудрость богов. Все знают о старом предсказании, что новое сильное наводнение будет в Петрополе через пятьдесят лет после екатерининского. Срок этот почти вышел, так почему не сейчас? А самозванцу хороший урок будет. Пусть все увидят, чего он стоит…

Хмурое дождливое утро застало императора Николая у окна. Он с тревогой смотрел на вздувшуюся Неву, мутные воды которой уже давно перехлестывали через парапет дворцовой набережной. Надо было решаться — оставаться во дворце или срочно уезжать в Царское Село, бросив столицу на произвол судьбы. Тяжелый выбор…

Казалось, неудачи преследуют Николая сплошной чередой. Только-только все успокоилось после казни главных заговорщиков и отправки остальных осужденных на каторгу, как их жены затеяли «бабий бунт», переполошив своей выходкой Высший свет. А теперь новая напасть — наводнение. Да еще какое…

Наводнением считалось превышение среднего уровня воды в Неве на три с половиной фута, и эта отметка была превышена еще вчера. Николай сразу велел предупредить горожан тремя пушечными выстрелами, и вывесить флаги на здании Адмиралтейства, а ночью зажечь на нем фонари. Но по столице тут же поползли дурацкие слухи о предсказании, сделанном волхвами около пятидесяти лет назад: якобы Петрополь ждет ужасное наводнение, не сравнимое даже с Великим наводнением 1777 года, случившееся при бабке Екатерине.

Конечно, в Петрополе это было делом обычным. Сильный западный ветер как бы «запирал» Неву, мешая ей вытекать в Маркизову лужу. А нагонная волна, идущая по Финскому заливу с запада на восток, выходя на мелкую часть Финского залива, резко увеличивалась в высоте, повышая заодно и уровень воды в Неве. Но такие наводнения чаще всего происходили в сентябре — декабре. А зимой случалось повышение уровня воды до трех футов из-за шуги, забивающей русло реки при резком наступлении сильных морозов. Кроме нагонной волны, в Петрополе происходили иногда и паводковые наводнения, связанные с весенним таянием снега и заполнением русла Невы льдинами при ледоходе. Но никогда прежде все это не происходило одновременно и в таких ужасающих масштабах.

В городе уже третий день лил дождь, резко потеплело — температура воздуха днём была + 7 градусов, а с моря, не переставая, дул сильный юго — западный ветер. Тут же начался резкий подъём воды в Неве и каналах, который поначалу привлек много зевак. Но вскоре под водой оказался практически весь город, и зевакам стало не до зрелищ — унести бы ноги.

Донесения приходили со всей столицы. На сегодняшнее утро не затопленными остались лишь Литейная, Рождественская и Каретная части Петрополя. Подземные казематы Петровской крепости тоже начало заливать водой, из-за чего арестантов пришлось срочно переводить на верхние этажи — благо свободных камер там теперь было предостаточно. Если в ближайшее время ливень не прекратится, и не сменится направление ветра, уровень воды легко превысит два человеческих роста. И тогда страшное наводнение 1777 года покажется столице детской забавой.

Никто толком не мог ему объяснить, что происходит с погодой. Синод привычно валил все на волхвов, напирая на то, что случилась непогода в аккурат накануне языческого праздника — Комоедицы. Ну, так и прошлое Великое наводнение они пытались на волхвов повесить, а толку? Николай даже велел принести ему из архива старое дело 1777 года. Но полистав пожелтевшие допросные листы, понял, что особой веры инквизиторам в этом деле нет из-за полного отсутствия каких-либо серьезных доказательств. Бабка Екатерина доверчивой дурой отродясь не была, так что бесполезное дознание она просто велела прекратить.

Чиновники императорской канцелярии сбились с ног, разыскивая каких-нибудь ученых из Академии наук или дворян с даром чувствовать погоду. И хотя многие горожане уже покинули столицу, оставив свои дома на управляющих и слуг, несколько человек им все-таки удалось отыскать. Но ничего нового они императору не сказали — несли что-то о погодных аномалиях и необычном смещении воздушных потоков. Ученые вещали еще и о каком-то накопительном воздействии. Николай так ничего и не понял в их заумных пространных рассуждениях. Велел предоставить в канцелярию их соображения о происходящем, и отпустил с миром.

Тревожные новости приходили во дворец и с Ладоги. Уровень озера тоже подскочил на четыре с лишним фута в результате дождей и резкого таяния снегового покрова после очень снежной зимы. Обычно восточные и северо-восточные ветры весной сдували паводковую воду в Неву и в Невскую губу, унося её в Балтику. Затем вскрывалось Ладожское озеро, и начинался озерный ледоход. В этом же году все было иначе.

На юге Ладоги, где мелководные губы особенно подвержены нагонам, вода вышла из берегов, разлившись окрест почти на две мили. Многие низкие места вблизи озера были подтоплены, пострадали прибрежные селения, сенокосные угодья и поля, даже на время вышли из строя приладожские каналы. В шхерной части озера скрылись под водой многие острова, остались видны только голые кроны деревьев.

Но самое плохое — начал уходить под воду Ореховый остров, на котором стояла Шлисская крепость. Это было во вчерашнем донесении оттуда. Начальник Секретного дома майор Турубанов просил высочайшего указания у императора — как ему поступить с тайными заключенными в такой чрезвычайной ситуации?

Николай вернулся к столу и снова перечитал секретный приказ, адресованный начальнику Шлисской тюрьмы. Вздохнул, отгоняя потревоженную совесть, и решительно дописал сверху: «После прочтения сжечь немедленно и собственноручно, в присутствии фельдъегеря». Позвонил в колокольчик, вызывая секретаря, и, накапав воска, запечатал приказ своей личной именной печатью.

— Фельдъегеря ко мне, прибывшего вчера из Шлисса — бросил он секретарю, застегивая перед зеркалом мундир — и вели подавать карету, я уезжаю к семье в Царское Село. Своей столице я сейчас ничем помочь не могу…

…Вода начала поступать в казематы ранним утром. Сначала нас не разбудили привычным «подъемом», и я проспал время завтрака. Потом с просонья опустив ноги с койки, чуть не заорал от неожиданности, наступив в ледяную воду, заливающую пол камеры. Вскочив, прошлепал босиком по воде к двери, по дороге подхватив намокшие сапоги, стоявшие с вечера у койки, и водрузив их на стул. В груди тревожно полыхнул «дар».

Долгий стук ни к чему не привел — похоже, в коридоре нашего отсека не было надзирателей. Куда-то все пропали. Сбежали что ли…?

Судя по шуму дождя за окном, на улице все еще продолжался сильный ливень, и даже периодически раздавались отдаленные раскаты грома. Похоже, я спал так крепко, что не слышал их ночью. В камере было по-вечернему сумрачно. Продрогнув, вернулся на койку, попробовал еще покричать. Мне снова никто не ответил.