Чехов. Книга 4 (СИ) - "Каин" - Страница 34

— Понятно, — я покосился в сторону черного хода в дом, где скрылся лекарь с супругой.

— Все же Лев Витальевич — великий человек, который смог не только вылечить пациентку, от которой все отказались, но и затем предложить ей брак. Практически он сделал себе супругу, — мужчина хмыкнул и покачал головой. — Поговаривают, что до того, как ее отдали мастеру Витте, Надежда была в ужасном состоянии. Она не говорила, не узнавала людей, которые ухаживали за ней, и кричала, когда кто-то ее касался.

— Что же у нее была за немога? — ужаснувшись, спросил я.

— Что-то психическое, — мужчина посмотрел в сторону. — Вроде как она пережила какую-то страшную трагедию и после этого не смогла прийти в себя. Больше знает, конечно же, сам Витте. Он буквально поселился в лекарском доме, в палате своей будущей супруги. Поговаривали, что Лев Витальевич стал одержим идеей вернуть ей разум. Он рисковал карьерой и репутацией, так как многие ополчились против его любви к Надежде Алексеевне. Но у него получилось вылечить ее и получить согласие на брак.

— Но приступы у Надежды Алексеевны все же бывают? — с болезненным любопытством уточнил я.

— Увы. Любая психическая хвороба имеет свойство рано или поздно проявляться. Чаще всего, это наследственное. Болезнь стоит контролировать и помнить, что полного излечения не будет никогда. Именно так пояснил мне однажды Лев Витальевич.

— Бедная женщина. Даже не представляю, что она могла пережить, чтобы так страдать до сих пор, — я задумался.

— Не жалейте ее, — внезапно нахмурился незнакомец. — Она нашла свою судьбу только благодаря этой хвори. Лев Витальевич не заметил бы другой женщины и вряд ли сумел бы сблизиться с ней, будь она здорова. Скорее всего, он отпугнул бы Надежду Алексеевну своим странным чувством юмора и экстравагантными выкрутасам. Видели бы вы его наряд крестьянина, в котором он порой ходит в торговые ряды и выясняет, какие скидки лавочники делают убогим или буйным.

Я не знал, что на это сказать и потому просто усмехнулся.

— Чудак-человек, согласен, — продолжил мужчина, не заметив, что я ничего не ответил. — Но он хороший душеправ. И способен вывести из тьмы безумия почти любого. И человек сможет жить как обычный.

— Почти?

— Вам бы стоило стать следователем, — заметил собеседник. — А вы, к слову, не он самый?

— Нет, — я мотнул головой.

— В любом случае у Льва Витальевича были неудачи. И некоторых страдальцев он так и не сумел спасти. Но как говорится, у каждого лекаря есть свое кладбище. И чем лекарь более великий, тем шире то самое кладбище, — мужчина сощурился и внимательно взглянул на меня, — а вы пришли со своей хворью или просить за кого-то? Простите мое любопытство, юноша, я писатель и потому часто задаю нетактичные вопросы.

— Я пришел просить не за себя, — ответил я, не желая вдаваться в подробности.

— Не стоит переоценивать собственную душу, юноша. Если у вас есть сомнения — займитесь своим здоровьем до того, как хвороба станет явной, — мужчина поднял указательный палец, и я невольно взглянул на странный перстень с янтарем, в котором ярким бликом отразился солнечный луч.

На мгновенье я зачарованно задержал взгляд на украшении, которое показалось мне дамским и совершенно неуместным на мужской руке, а потом тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. В голове зашумело, видимо оттого, что завтрак я умудрился пропустить, и я сделал еще один глоток чая.

Мужчина же вздохнул, с тоской покосился на сачок с рыбой и произнес:

— Хотел бы я посидеть тут с вами и дождаться незабвенного Льва Витальевича, чтобы выразить ему свое почтение. Но надобно идти домой, пока рыба не заснула. Несмотря на то, что сейчас все можно купить на рынке, мне нравится добывать себе воскресный обед самому. Благо чуть дальше в заводи можно выловить хороших карасей. Быть может, если вы решитесь навестить Льва Витальевича в другой раз, то сможете бы составить нам компанию на рыбалке.

— К сожалению, я не силен в обращении со снастями, — признался я.

— Я бы с радостью научил вас, — улыбнулся мужчина. — Поверьте, я мастер в любом виде охоты. Жаль, найти ученика сейчас практически невозможно.

— Может, как-нибудь соберусь, — ответил я с улыбкой.

— Молодежь нынче не особенно любит тишину и уединение. Но в этом есть некая прелесть. Приятно ощущать себя воином с копьем. Иногда приходится ждать часами, пока рыба решится подплыть к крючку и заглотить наживку. И даже это не конец охоты. Надо проявить терпение, выждать момента, когда поплавок качнется, пойдет вниз, когда почти скроется под поверхностью воды. В этот секунду сердце в груди замирает. Рыбак стоит, задержав дыхание, и ощущае момент, когда удочка в руке собирается дрогнуть.

— Собирается? — недоверчиво уточнил я.

— Хороший охотник точно знает, когда его добыча заглотила наживку и ее надо подсечь. И уж тут нельзя медлить и сомневаться. Стоит тянуть рыбу наверх и к себе по дуге. Но делать это не безобразным лихорадочным рывком. А уверенным движением вытаскивать жертву из воды. Когда она оказывается на виду, трепыхается в тщетных попытках освободиться, то лишь глубже насаживается на крючок и уже никуда не денется. Я люблю этот момент. Он завораживает.

— Оказывается рыбалка азартный вид отдыха, — отозвался я, удивленный жаром, с которым говорил мой собеседник.

— Любое занятие можно делать с душой, — он словно смутился. — Пойду я, пора.

Мужчина улыбнулся, подхватил сачок, нахлобучил на голову шляпу и пошел прочь, в сторону, куда ушел Витте с супругой. Вскоре я потерял его из виду и вернулся к чаю.

Лекарь пришел минут через пять и выглядел смущенным.

— Простите, Павел Филиппович, — он утер испарину со лба белоснежным платком, который затем бережно сложил и провел пальцем по вышивке на уголке. — Наденька иногда забывает принять пилюли, и это отражается на ней скверно. Вы наверняка знаете историю нашей семьи. Про нее в Петрограде не говорил только ленивый. Хотя, быть может, вы слишком молоды и не знаете подробностей.

— Извините, что смущаю вас своим присутствием. Если вам нужно быть с супругой…

— Бросьте, — мужчина устало улыбнулся. — Она сейчас спит и встанет лишь через пару часов. До того я принадлежу только самому себе. И вам, получается.

Он обезоруживающе улыбнулся, заставив меня кивнуть.

— Надежда Алексеевна пережила ужасные события. Вся ее родня погибла во время бунта. Смута породила многих монстров, Павел Филиппович. Бандитская группировка из бастардов решила, что настало время для перемен. Глубокой ночью они ворвались в дом Лыковых, которые тогда были влиятельной семьей в империи. Выродки убили почти всех, кто там был, и часть бандитов погибла в результате сопротивления. В живых чудом оказалась Наденька. Хотя это сложно назвать чудом. Девушка осталась наедине с двумя бандитами, которые намеревались убить ее. Надежда была юной и сила в ней еще не проснулась. Душегубы не ждали подвоха и недооценили девушку.

— Что произошло? — тихо уточнил я.

— Надежда могла наследовать одну из двух сил — огонь и воду. И в момент стресса ее организм призвал обе стихии из ее наследия. Это страшное явление крайне редкое. Чаще всего несчастный одаренный, которому не повезло вместить в себя две стихии, гибнет мгновенно.

— Я слышал о таком, но не знал, что подобное происходило в Петрограде в последние пятьдесят лет.

— В то время никому не было дела до произошедшего. Общество штормило, все ждали революции и готовились к гражданской войне. Буквально на следующий день погиб наследник императора, и все новостные каналы наперебой вещали именно об этой новости.

— И что произошло с Надеждой Алексеевной? Как ей удалось выжить?

— Предполагаю, что это была воля Искупителя, — мужчина осенил себя священным знаком и на мгновенье прикрыл глаза. — Душегубы хотели развлечься. Один призвал ледяного пса, который должны были разорвать девушку. А другой огненную птицу, чтобы спалить дом. Возможно, именно присутствие агрессивных зверей притянуло проснувшуюся силу младшей Лыковой. И вместо того, чтобы уничтожить свою носительницу, стихии направились на уничтожение опасности. Записи произошедшего далее были повреждены, но жандармам удалось восстановить цепь событий. Наденька не управляла силой, та действовала сама по себе. Напавшие были уничтожены, а сама девушка смертельно истощена. Она потеряла сознание. И только чудом не погибла от выгорания. Прибывшие пожарные и жандармы нашли тело. Повезло, что среди собравшейся поглазеть на зрелище толпы нашелся совсем еще юный лекарь, который смог поделиться с Надеждой силой. Ее хватило, чтобы душа не покинула тело. Но сама душа была разорвана.