Чехов. Книга 4 (СИ) - "Каин" - Страница 53

— Узнали, значит, — буркнул кустодий.

— Ещё бы. Я писал заключение о вашей вменяемости. А дело было громкое.

— Ну спасибо, что не отправили в дом скудоумия, Лев Витальевич, — усмехнулся Зимин. — Там бы меня быстро превратили в овощ.

— Ну, признаться честно, вначале я хотел, поступить именно так, — без тени смущения ответил лекарь. — Ваш садизм и насилие, как единственный способ разрешить вопрос, не является нормой в обществе.

— Насилие? — Зимин невесело усмехнулся. — А пробовали ли вы, лекарь, несколько лет кряду работать с острожными и каторжниками? Они, скажу я вам, люди очень хитрые. И отвечать перед законом за свои проступки не всегда хотят. Врут тебе в глаза на допросе, юлят, извиваются.

— Не довелось работать с подобными людьми вплотную, — легко согласился Витте.

— Мягкость и вежливость такие люди чаще всего считают за слабость. А силу признают и уважают. Вот и приходилось иногда применять то, что вы называете насилие. Такие, как я необходимы на страже законов Империи. Так это работает. По-другому никак, лекарь.

— Тоже верно, — согласился старик, и мне показалось, что сделал он это для того, чтобы не обострять конфликт. Впрочем, я был уверен, что Зимин прекрасно все понял. — Идёмте в беседку. Чай уже вскипел.

— Охотно, — согласился я, и Витте тяжело поднялся на ноги, отряхнул колени от земли. Потянулся к корзинке.

— Давайте помогу, — охотно вызвался Зимин.

Он подхватил корзину и с улыбкой указал на тропинку:

— Прошу вас, ведите. Не бойтесь, не украду я инструменты. Сегодня я не ворую.

Витте направился по дорожке, мы пошел за ним.

На столе беседки на подставке уже стоял пузатый стеклянный чайник. Под ним танцевал огонек, который потух по щелчку пальца лекаря. Мы сели за стол, и Лев Витальевич на правах хозяина взял чайник и разлил чай по чашкам:

— Судя по тому, что вы прибыли так срочно Павел Филиппович, скорее всего вам нужна консультация по серийному душегубу? — уточнил он, чтобы сменить тему разговора.

— Не совсем, — покачал головой я. — Вы же работали в лекарне святого Николая, так?

— Совершенно верно, — подтвердил Лев Витальевич. — Это была одна из лекарен, где я трудился.

— Вы консультировали коллег. Никто не упоминал страдающую от душевной болезни журналистку?

Витте замешкался, и я поспешно добавил:

— Лев Витальевич, я понимаю, что клятва лекаря не велит рассказывать про тех, кто жалуется на хворь. Но сейчас в Петрограде два светлых мимика. И они нестабильны. В любой момент, убийства могут продолжиться.

Витте тяжело вздохнул и потер переносицу. Казалось, что он не был готов говорить, но все же решился.

— Хорошо, юноша, — произнес старик глухим голосом. — Мой ученик наблюдал одну девочку. Странный случай. По обследованиям она была абсолютно здорова. Но по некоторым признакам… скорее всего, хворь была наследственной, и Егор старался держать ее в стабильном состоянии. Чтобы болезнь не проявилась. Егор часто советовался со мной по поводу бедняжки.

Мы с Зиминым переглянулись:

— Я помню, вы советовали мне Егора Движнова как специалиста по скудомию, — осторожно напомнил я.

— Все верно, — подтвердил Витте. — Это он и есть.

— Вот оно что, — протянул Зимин, и в этот момент, в кармане кустодия зазвонил телефон. Парень вынул аппарат, взглянул на экран и поспешно произнес:

— Вынужден на время вас покинуть. Срочный звонок, нужно ответить.

Он отошёл в сторону, мы же продолжили разговор:

— А этот Егор, что вы про него знаете?

— Думаю, практически все, юноша, — ответил Витте. — Он рос в Новгородском приюте, выучился на лекаря. А затем перебрался в столицу. Очень одаренный мальчик. Поэтому я и взял его в ученики.

— А давно перебрался? — уточнил я.

— Сразу после того, как закончилась Смута. У него были отличные рекомендации, поэтому его тотчас взяли в лекарню, где я в то время был заведующим. После того как я перешёл в лекарню Святого Николая, сразу помог Егору перевестись.

— А в каком приюте он родился? — спросил я.

— Приют святого Сергия, — ответил Витте. — Отчего что вы так им заинтересовались, юноша?

— Да так, — протянул я. И в это время где-то за живой изгородью послышался голос Зимина.

— Добрый день. Ты ведь помощник адвоката? Я видел тебя у его дома.

— Здравы будьте, мастер, — послышался голос Фомы и сердце мое заледенело. — Меня послала сюда Любовь Федоровна. Она велела передать Павлу Филипповичу кое-что.

— Будет славно, если вы его отвлечете, — почти радостно произнес Стас. — А я попытаюсь договориться с лекарем, чтобы он выписал мне таблеточки.

Мы с Витте переглянулись, встали из-за стола и не сговариваясь направились по тропинке к выходу, где Зимин беседовал с моим слугой.

Гость молчал, видимо, смущенный вниманием мрачного Стаса. И в этот момент мы вышли из-за поворота и заметили интересную картину: на тропинке стоял Фома и мял в руках свою излюбленную кепку.

— Что случилось? — спросил я, привлекая его внимание.

— Беда, — парень с подозрением покосился на лекаря и кустодия. — Арина Родионовна ушла куда-то да так и не вернулась. Виноградова велела мне найти вас.

— Где машина? — тут же осведомился я.

— Оставил чуть дальше на парковке.

— Там же платная, — покачал головой Витте. — Лучше бы остановились у выезда, раз ненадолго. Никто бы не возражал.

— Не страшно. Там всего пять копеек, — парень махнул рукой, и в этот момент на манжете желтым светом блеснула янтарная запонка.

— Это он, — твердо заявил я и потянулся к своим тотемам.

Мы замерли, в упор рассматривая самозванца и тем самым нарушили его ритуал. Наверно от нашего внимания его маскировка дрогнула и поплыла. Парень щёлкнул пальцами, и личина Фомы спала. Лицо человека было будто размазано. А за его спиной расправив крылья, взлетел в воздух огромный ангел.

Зимин быстро активировал тотемы и бросил под ноги самозванцу морозную руну, но противник ловко скрылся в возникшей на дорожке ослепительной вспышке света. А через секунду прочь бросились десяток человек, которые были похожи друг на друга словно близнецы. И я понял: сейчас они выбегут из узкого прохода к парадной и бросятся врассыпную. Один из них совершенно точно станет настоящим, если вырвется. Упустим его и мерзавец после обязательно заляжет на дно.

Быстрым движением руки активировал тотемы, призвал пирата с дубинкой и скомандовал:

— Поймай!

Миньон кивнул и бросился вдогонку. Я же уже призывал леди Вой.

Миг — и передо мной на дорожке появилась бледная полупрозрачная девушка в белом платье. Ее даже можно было бы назвать красивой, если бы не обломки ребер, которые проглядывали через рваную ткань.

— Догони и спой для них, милая, — попросил я.

Баньши кивнула и взлетела над тропинкой. Быстро понеслась вслед убегающим.

Рядом послышался треск, и в спины понеслись ледяные иглы. Пара бегущих рассеялись при попадании острых сосулек. Ещё одного развоплотил призрак, который ударил одного из мимиков дубинкой по затылку, и иллюзия испарилась.

Довершила разгром леди Вой. Она спустилась на тропинку перед бегущими, подняла голову к небу и начала петь. И по округе прокатился визг, от которого заложило уши. Зимин пошатнулся, а Витте зажал ладонями уши.

Пират и остальные иллюзии рассеялись, и бег продолжил только один человек, который, видимо, успел сплести броню. Но даже со щитом, беглец запетлял по тропинке, словно пьяный заяц. Резко развернулся, взмахнул рукой, и баньши развоплотил сотканный из света молот, который врезался в грудь леди Вой, отправляя ту в межмирье. Я же поспешно призвал палача, который возник за спиной светлого и накинул на голову мимика мешок. Парень дернулся, вокруг него вспыхнула аура ослепительно белого света, палач задымился, но я добавил в миньона силы, поддерживая его.

А через секунду Зимин оказался рядом с мимиком. Быстро сплел ледяной кулак, который врезался в затылок светлого, пробив Броню и уронив его на колени. Я поспешил к кустодию, Стас же перекрыл парню путь к отступлению. Я взглянул на Зимина и тот кивнул, активировал ледяную ауру. И я жестом отпустил своего миньона.