Сладостное пробуждение - Фаррелл Марджори - Страница 43

• Предыдущая
• 43/79
• Следующая

— Что происходило дальше?

— Мною уже сказано, ваша честь, что Джастин стал подниматься. Меня охватил безумный страх… Потом я увидела пистолет, брошенный Джастином на пол, схватила его и выстрелила… Муж упал.

— Вы поняли, что убили его?

— Нет, — голос Клер дрожал, глаза потемнели, она вновь видела себя в библиотеке.

— Почему нет?

— Его рука двигалась… Мне казалось — он встанет и бросится на меня.

— Наверное, количество крови на полу и на вашем платье могло подсказать вам, что рана смертельна, леди Рейнсборо?

Клер замолчала и взглянула вниз, на свое платье. Она так вспотела от жары и переживаний, что одежда прилипала к телу.

— Так много крови… мое платье…

Она стала разглаживать свой черный шелковый наряд.

— Его рука… О боже, он встанет… он убьет меня, а потом… потом… расправится с Джайзлом…

Зрители, как зачарованные, хранили глубокое молчание. Стало ясно, что рассудок леди Клер помрачился и она сейчас оказалась в том времени, заново переживая события той ужасной ночи.

— Вы взяли другой пистолет… — голос Эндрю звучал очень мягко.

— Мне нужно остановить его… Но больше нет пуль, — застонала Клер. — Вот… вот… он опять пошевелился.

— Вы берете из камина щипцы…

— Мне нужно не пустить его… Не дать ему добраться до меня…

— Итак, вы не думали, что убили мужа, леди Рейнсборо. Вы не намеревались совершать это, а лишь хотели, чтобы он не убил вас и не пошел к лорду Уиттону.

— Что мне оставалось делать? — прошептала Клер, очнувшись от сна наяву и вновь возвращаясь к действительности. — Никто не пришел бы мне на помощь. Кроме Марты…

— Какой Марты?

— Марты Бартон. Когда я вышла замуж, она была моей горничной.

— И вы уволили ее, леди Рейнсборо?

— Нет. Ее уволил Джастин.

— А вам известна причина ее увольнения? Вы можете рассказать об этом коронеру и членам суда?

Клер глубоко вздохнула:

— Она видела последствия одного из избиений… На следующее утро ей пришлось защищать меня.

— Вы сказали, одного из избиений? Так это продолжалось, я имею в виду подобные случаи, в течение всего вашего брака?

Клер кивнула.

— С самого начала?

— Почти. Вначале мы были очень счастливы. Но когда Джастин начинал пить, он становился ужасно ревнивым.

— Наверное, находились причины для этого? — холодно спросил Эндрю.

— Под причиной вы подразумеваете мою заинтересованность кем-нибудь другим? Оставалась ли я верна ему? Нет, мистер Мор. Простая улыбка, разговор с мужчиной, приглашение на танец — все это настолько выводило его из себя, что он начинал пить.

— Тогда почему же вы не ушли от него? Не вернулись к родителям?

— Я вышла замуж за Джастина, чтобы делить с ним и радости, и горести, мистер Мор. Быть с ним в болезни и здравии… В его склонности к спиртному мне виделось что-то очень похожее на болезнь. Я ждала, когда пройдет это тяжелое для меня время и он вернется ко мне таким же добрым и любящим человеком, за которого выходила замуж.

— Итак, вы очень любили вашего мужа, леди Рейнсборо?

— О, да. Очень сильно… Но сначала он наносил мне один-два удара, от которых оставались синяки под глазами и разбитые губы, а потом снова превращался в другого Джастина, который делал все, чтобы развеять воспоминания о плохом… После этого муж всегда плакал и клялся, что больше не будет таким.

— И вы верили ему? — с сомнением спросил Эндрю.

— Сложно объяснить, мистер Мор. Наш брак напоминал мне жизнь с двумя разными людьми. Как только я начинала думать, что пьяный мужчина и есть мой истинный муж, а все надежды потеряны, сразу же появлялся Джастин добрый и любящий. Временами мне казалось, что я схожу с ума.

— Была ли Марта свидетельницей его нападений на вас?

— Нет. Хотя она всегда видела последствия. Я всегда пыталась придумать что-нибудь правдоподобное, объясняющее мои синяки, распухшие губы и лицо. Но понимала, что она догадывается об истинной причине их возникновения.

— Что же наконец заставило, Марту рискнуть своим местом?

— Мои дела шли все хуже. Промежутки, когда Джастин находился в нормальном состоянии, становились все короче. Теперь он уже начал пинать и бить меня ногами… — голос Клер зазвенел.

— А потом?

— У меня… Мы узнали, что скоро станем родителями, отцом и матерью. Я была так счастлива! Джастин пообещал… Я поверила, что в это время он не посмеет… Что не будет пить. Муж стал таким заботливым, даже слишком, — с усмешкой, более похожей на рыдание, произнесла она.

— И ваши отношения опять стали прежними?

— Я тоже так подумала. Но однажды мы поехали на бал к соседям. Джастин выпил глоток, потом другой. На следующий день он закрылся в библиотеке с бутылкой бренди. А когда вышел оттуда, то больше не владел собой. Таким я его еще не видела никогда! Джастин бросал мне в лицо дикие обвинения… — голос Клер прервался.

— Продолжайте, — ободряющим тоном произнес Эндрю.

— Он назвал меня…

— Как он вас назвал?

— Он назвал меня дрянью и дешевой шлюхой и сказал, что это не его ребенок, а ублюдок, которого я заимела от кого-то из соседей.

— Где вы находились, когда это произошло?

— Он пришел в мою спальню.

— Граф ударил вас?

— Да. Потом он поднял меня и стал бить, распаляясь все больше. Затем отшвырнул меня на туалетный столик, а когда я, соскользнув, упала ни пол, принялся наносить удары ногами.

— Куда он бил вас?

Голос Эндрю звучал теперь очень мягко и ободряюще.

— В живот. Джастин поклялся, что убьет ребенка, прежде чем он появится на свет и будет признан его наследником. И он сделал это!

Клер уронила голову на руки и зарыдала.

— И это видела Марта?

— Она пришла в конце этой сцены. Марта находилась со мной, когда я потеряла ребенка.

— После этого вы долго болели…

— Да.

— А что делал лорд Рейнсборо?

— Он словно обезумел. Муж унижал и ругал себя, говорил, что больше никогда не подойдет ко мне, пока я сама не позову его. Джастин умолял все забыть и поклялся на Библии, что больше никогда не сделает ни одного глотка.

— И вы снова простили его?

— Не сразу. Это происходило постепенно. Трудно объяснить. Джастин так искренне хотел измениться, что я не смогла оттолкнуть его.

— И все же он не менялся. В действительности мужчина, который издевался над вашим еще нерожденным ребенком, а потом убил его, в конце концов, издевался и над вами. Вы согласны со мной, леди Рейнсборо?

— Да, — проговорила Клер. Ее залитое слезами лицо застыло подобно трагической маске.

— Знаю, как это было мучительно для вас, леди Рейнсборо. Спасибо за то, что вы сумели рассказать нам всю вашу историю.

— У меня к леди Рейнсборо один вопрос, только один, — произнес коронер.

— Конечно, милорд.

— Вы нарисовали нам яркую картину вашего брака. Но у нас есть только ваш рассказ… Отбросив все рассуждения в сторону, скажите, вы когда-нибудь пытались защитить себя каким-либо способом… Словесно или еще как-нибудь? Вы когда-нибудь пробовали остановить лорда Рейнсборо, протестовать против его издевательств, опровергать его обвинения? Хотя бы предотвратить многие из них, особенно самые нелепые, постоять за себя?

Клер улыбнулась и покачала головой.

— Сначала я пыталась убедить Джастина, что он ошибается, милорд. Пробовала ссориться с ним. Однажды даже попыталась, чтобы защитить себя, оттолкнуть его. Но стало еще хуже… Знаю, что могу вам показаться довольно слабым человеком, милорд, но я очень скоро поняла: нельзя протестовать, когда он избивает меня. Если ему не мешать, все заканчивалось очень скоро. Лучшее мужество в этом деле — это собственная дискредитация, в любом смысле этого слова. Да, я перестала уважать себя, но именно это позволило мне выжить и не умереть, — усмехаясь, произнесла она.

— Спасибо, леди Рейнсборо. Вы можете сойти вниз… Мистер Мор, есть еще свидетели?

— Я бы хотел вызвать еще двух, ваша честь. И первой — Марту Бартон.

• Предыдущая
• 43/79
• Следующая