Под тихое мурчание...(СИ) - Титова Яна - Страница 3

А потом он особенно громко всхлипнул, резко вздохнул — и усилившаяся боль в сломанных ребрах отрезвила его. Молодой человек огляделся, увидел, что фары его машины погасли и вокруг теперь царит почти полная темнота, и попытался дышать медленно и неглубоко, чтобы боль не отвлекала его от попыток найти выход из ситуации. О том, что выхода из нее, скорее всего, не было, он в тот момент старался не думать.

Оставаться в машине смысла не было — в ней уже стоял точно такой же холод, как и снаружи. Надо было выбраться из нее и попробовать дойти до дороги. А потом надеяться, что именно в этот момент или хотя бы чуть позже по ней проедет еще один автомобиль. Проезжал же там совсем недавно сам Егор, так почему бы еще кому-нибудь тоже не понадобилось зачем-нибудь отправиться этой ночью в Туруханск? Да, вероятность этого стремилась к нулю, но могло же ему хоть в чем-то сегодня повезти!

Именно эта мысль занимала почти все его сознание, когда он выбирался из кабины на заваленный глубокими сугробами склон — мысль о том, что после всего случившегося ему должно повезти хотя бы в одном. Хотя бы в том, чтобы он смог добраться до шоссе и чтобы к этому моменту там оказалась какая-нибудь машина.

С этой мыслью Грушев, вскрикивая при каждом движении, искал завалившиеся под сиденье перчатки, выбивал треснувшее, но не сразу поддавшееся его ударам лобовое стекло и, опираясь на руль, выползал в открывшуюся перед ним дыру с острыми краями. С этой же мыслью он брел потом вверх по склону, к невидимой дороге, то и дело спотыкаясь и вставая на четвереньки, после чего цеплялся за примятые фурой маленькие елочки и заставлял себя снова выпрямиться и идти дальше. И с нею же он, уже не чувствуя ни рук, ни ног и вообще непонятно каким чудом продолжая идти, дотащился до ровной земли, увидел освещенную лунным светом дорогу и, сделав еще пару шагов, на мгновение замер, не веря, что ему удалось сделать невозможное.

Через секунду он сделал еще один шаг к дороге, и внезапно мир вокруг него завертелся с бешеной скоростью. Пышный сугроб на обочине рванулся к нему навстречу, и его последняя мысль была о том, что ему все-таки не повезло. Над дорогой стояла полная, звенящая тишина, не нарушаемая ни единым звуком — в том числе и звуком мотора приближающейся машины. В ближайшие минуты мимо него никто бы не проехал — если какой-нибудь автомобиль и мчался сейчас по ночной трассе, он был слишком далеко от Егора и к тому времени, как машина доехала бы до него, помощь ему была бы уже не нужна.

Глава II

Вокруг Егора творилось что-то странное… Он не знал, видит ли происходящее во сне, или это галлюцинации, возникающие в его замерзающем мозгу, или рядом с ним действительно находятся какие-то невидимые в темноте необычные существа. В какой-то момент он приоткрыл глаза, и ему показалось, что где-то вдалеке мерцают маленькие светло-зеленые огоньки. Потом они как будто бы стали ближе, и молодой человек даже заметил, что все огоньки держатся парами, словно чьи-то светящиеся глаза. «Волки за мной пришли… Или рыси…» — успел подумать Грушев, прежде чем мир вокруг него опять погрузился в черную ледяную пустоту.

Потом он еще раз вернулся в реальность и с удивлением почувствовал, что ему словно бы стало не так холодно. Где-то совсем на периферии сознания мелькнула мысль, что он уже начал окончательно замерзать, и именно поэтому ощущает тепло, и Егор попытался пошевелиться, чтобы полностью прийти в себя и попробовать хоть как-то согреться. Но ему не удалось шевельнуть даже пальцем. Руки и ноги не слушались, глаза не открывались, и он мог только прислушиваться к окружающей его тишине, тщетно пытаясь уловить хоть какой-то звук. Но вокруг стало, кажется, еще тише, чем раньше — даже шум ветра в верхушках елок теперь не был слышен. А тепло, между тем, ощущалось все сильнее, причем оно почему-то охватывало дальнобойщика не со всех сторон, как, по идее, должно было ему казаться, а только спереди, сзади и сверху. Тот бок, на которой он лежал, оставался онемевшим от холода, идущего от заледеневшей земли, словно Егора накрыли каким-то большим теплым одеялом. Он собрался было удивиться этой странности, но внезапно снова начал куда-то «уплывать», постепенно переставая чувствовать и тепло, и идущий снизу холод.

В третий раз он очнулся, потому что ему стало трудно дышать. Что-то мягкое и теплое прижималось к его лицу, щекотало ему нос и не давало как следует вдохнуть ледяной воздух, так что он опять попытался открыть глаза, чтобы понять, что это. Новая попытка оказалась частично удачной — Егор сумел приподнять веки, но ничего толком не увидел. Лишь почувствовал, что к его лицу прижимается какой-то огромный мохнатый ком, что-то вроде куска меха, и тут же снова закрыл глаза, чтобы в них не попал пух с этого странного предмета. Ему было все так же холодно снизу и тепло со всех остальных сторон, а кроме того, теперь вместе с теплом он чувствовал какую-то легкую, почти незаметную вибрацию. Причем эта вибрация очень напоминала ему какое-то другое ощущение, давно забытое, и он даже попытался вспомнить, что же это такое, но его мысли опять начали путаться, и вскоре он вновь отключился от реальности.

Дальше он еще несколько раз то приходил в себя и чувствовал, как замерзает его левый бок и как в лицо ему тычется что-то пушистое, то проваливался в сон, и зимняя ночь на дороге сменялась красочными видениями каких-то экзотических южных стран с ярким солнцем, зеленью и жарой. Хотя Егор не был уверен, что зимний лес и холодная дорога тоже не были сном — слишком уж необычно он чувствовал себя, когда, как ему думалось, просыпался на краю этой дороги.

В какой-то момент он снова стал слышать звуки — тихие, еле ощутимые шорохи, чуть более громкое, но все равно едва слышное постукивание, похожее на чьи-то очень легкие шаги, и скрип смерзшегося снега, словно по нему и правда кто-то шел. На какое-то мгновение у Егора появилась надежда, что его все-таки нашли и что к нему приближаются какие-то люди, но «шаги» не становились громче, и он отогнал эту последнюю радостную мысль. К нему никто не шел, на дороге никого больше не было, и в лесу по-прежнему стояла мертвая тишина, а звуки, которые он слышал, создавали косточки в его ушах — он уже так сильно замерз, что они начали деформироваться, а то и вовсе трескаться от холода. Если бы даже его теперь нашли, спасти его, скорее всего, уже было бы невозможно.

С этой мыслью Грушев приготовился снова провалиться в беспамятство, надеясь, что больше он уже не очнется, но внезапно шорохи рядом с ним стихли, и вместо них послышалось более громкое и совершенно неожиданное фырканье. Оно тоже показалось Егору отдаленно знакомым, и он собрал все оставшиеся силы, чтобы еще раз, теперь уже точно последний, открыть глаза. Меховое нечто, лежавшее раньше рядом с его лицом, немного отодвинулось в сторону, и молодой человек смог увидеть кусочек белой дороги, залитой лунным светом, и такой же небольшой кусочек черного леса за ней. А еще сбоку виднелась какая-то мутная, расплывчатая тень, и он, как мог, скосил глаза в эту сторону, чтобы рассмотреть ее получше…

Тень оказалась огромным, как разбившаяся фура Егора, мохнатым силуэтом какого-то зверя. Было слишком темно, чтобы можно было понять, что это за животное, или даже просто увидеть, как оно выглядит — Грушев заметил лишь, что оно было очень пушистым и что у него были мощные толстые лапы.

А еще у этого зверя были огромные и горящие ярким изумрудным огнем глаза — они внезапно вспыхнули на фоне его лохматой головы, словно два зеленых сигнала светофора, и это было последним, что увидел Егор в ту бесконечно долгую зимнюю ночь.

…Дальше в его памяти сохранилось еще несколько совсем отрывочных фрагментов. Сначала он почувствовал, что согревавшие его существа исчезли, и снова погрузился в ледяную тьму. Потом ему показалось, что его куда-то тащат, волокут по снежному насту, и неровности дороги больно задевают его спину — он открыл глаза, увидел над собой черное звездное небо и убегающие назад верхушки елей, и снова отключился. На этот раз, по всей видимости, надолго, потому что когда его глаза открылись в следующий раз, вокруг стало светлее и он «ехал» не по дороге, а по узкой тропинке среди деревьев, время от времени натыкаясь на их стволы. Где-то сбоку, на периферии зрения Грушева, мелькнули, как ему показалось, какие-то сероватые тени — они скользили по снегу, обегая с разных сторон деревья, и то обгоняли его, то слегка отставали. Молодой человек попытался скосить глаза, чтобы рассмотреть их получше и понять, что это — но даже это крошечное усилие оказалось для него слишком тяжелым, и он опять погрузился в полную темноту.