Российские спецслужбы. От Рюрика до Екатерины Второй - Телицын Вадим Леонидович - Страница 31

P.S. Особо. Фелтьмаршал Агилвий своею рукою пишет: Всемилостивейший государь. Чрез особливое призрение Божие зело шкотливую корешпо-денцыю проведали, в каторой многие Немецкие афицеры, лекари и иные люди, особливо от двора Александра Даниловича и полку ево, обретаются, и те, отменяя одежду, сказывались иной фелтьмар-шалком, иной генералом Реном и протчее, писма к королю Швецкому в палате супротив, где ваше царское величество обретался, отпускали, против допросу, каторой заключенно здесь посыпаю. Чего ради вашего царского величества советую всех в женской и мужеской одежде пребывающих Шведов, также и камордимера Францышка и всех прочих у князя Александра за арест взять и опасение от них иметь. Ламберх такоже из глаз пропал. Прошу верно вашего царского величества, дабы Фран-цуским и Шведцким обоево народа людем не столь много верить и оных при себе не держать, инозем-цов же лутче трактовать и заплату давать, дабы оным в отчаяние не приттить, ибо много зла с того может происходить. Еще не можем подлинно ведать, ежели женщина оная всех помянутых людей правдою обносила, или нет, понеже она блятка и з досады много говорити может; а то правда, что пятью в Гродню от короля Швецкого прислана, что она признала, и для того ее для обрасца казнить велю»[184]

Огильви решил, что женщину надо казнить, ибо это — просто-напросто проститутка, которая оговаривает людей.

Царя Петра Алексеевича такое примитивное решение, похоже, возмутило. Кратко, ясно, в предельно разумной форме это отразилось в следующем его указании — ответе на письмо Огильви:

«Бабу шпионку, которая обличилась и разыскиваете, то зело изрядно, а что тут же пишете, что хоще-те оную казнить, то зело противно, ибо пишите, чтоб Францышку и прочих арестовать, а когда она казнена будет, то в ту пору что с ними делать будете и кто будет прав или виноват?

Також может быть, что еще и иные есть, которые все покроются ея смертью, и у нас враги внутрь останутся, которая тем ворам ослаба яко нарочно от вас им учинена будет. Чего для отнюдь не казнить, но пытать и держать еще ради лутчего розыску да указуя» [185].

Еще несколько интересных историй, связанных с российскими внешней и военной разведками времен Петра Великого.

При осаде шведским королем Карлом XII Полтавы, ее комендант А. С. Келин за неделю до Полтавского сражения регулярно сообщал сведения о противнике Петру в шифрованных письмах, спрятанных в полых бомбах, методически перебрасываемых из-за крепостных стен в русский военный лагерь. Так, например, 21 июня А. С. Келин дал знать А. Д. Меншикову о наблюдавшейся из Полтавы тревоге в шведском лагере и перегруппировке войск противника. Кроме того, уже в то время появляется условная сигнализация, подтверждающая получение А. С. Келиным шифровок:

«Когда сии писма получите, то дайте в наши шанцы сегодня знак, не мешкав, однем великим огнем и пятью пушечными выстрелами… что вы те писма получили».

Петр Алексеевич занимался не только составлением и обработкой шифров, но и уделял должное внимание средствам осуществления тайной переписки. Например, в апреле 1714 года император писал русскому послу в Швеции И. Ю. Трубецкому:

«Посылаю к вам три скляницы для тайнова писма: чем перво писат под А. которая войдет в бумагу и ничево знат не будет; потом под В. — теми черни-лы потом писат, что хочешь явъново; а третье пог С. — то, когда от нас получишь писма, оною помазат, то чернилы сойдут, а первое выступит». При создании шифрованных посланий Петр I не забывал о мерах предосторожности, переправляя секретные записки в особых, специально для того приготовленных «контейнерах».

17 февраля 1706 года он пишет одному из адресатов: «замешкались за тем, что азбуку переписывали и в пуговицу вделывали».

«Российские „цифирные азбуки" и „ключи" начала XVIII века представляют собой простые шифры замены, при которой отдельные элементы текста замещаются на условные обозначения. Подлежащие шифровке тексты писались на русском, французском, немецком и греческом (или других) языках. В качестве условных знаков вырабатывалась целая система цифр, идеограмм, специальных знаков, специально для того составленных алфавитов. Так, в шифровках Петр изображал имя украинского гетмана Мазепы (после его открытого перехода на сторону шведского короля Карла XII в октябре 1708 года) в виде топора и виселицы, предводителя восстания в 1707–1709 года Кондратия Булавина — виселицы.

Однако простота тайнописи, изображаемая как легкодоступная для дешифровки того времени, совсем не то, что было на самом деле: один из русских шифров петровской эпохи англичане сумели прочитать лишь через 25 лет»[186].

Раз уж речь пошла об Англии, стоит вспомнить об интересном случае в истории русской разведки, когда в 1713 году последняя провела крупную вербовку в Англии. В тот года объектами вербовки являлись английский посол в Нидерландах лорд Страффорд и некто Витворт. Русским послом в то время в Гааге был князь Куракин, встречавшийся со Страффордом и достаточно его изучивший. Страффорд, по мнению русских, вел «антирусскую пропаганду», доказывая, что появление российских войск на Балтийском море означает «упадок внешней торговли для всех западноевропейских стран».

В середине года Страффорд сообщил, что английская сторона настаивает на том, чтобы союзники приняли сторону англичан и голландцев в переговорах о мире со Швецией. «Датские и саксонские министры заявили Куракину, что они вынуждены согласиться и по указанию своих королей готовы дать Стаффорду взятку в сорок тысяч червонных. Они предложили Куракину взять на себя часть расходов и внести двадцать тысяч.

Куракин сообщил об этом царю и получил указание: на медиацию не соглашаться, но принять «Вола Officia» (ни к чему не обязывающее посредничество). При этом ему дали инструкцию обещать Страффорду двадцать тысяч ефимков, «если он к интересам царского величества покажет себя достаточно склонным».

Одновременно предложено было вербовать и Витворта, который был назначен английским уполномоченным для мирных переговоров. По сведениям русских дипломатов, он относился доброжелательно к России и северным союзникам. Интересно при этом, что в русской разведке тщательно изучали намеченных к подкупу лиц, следили за их политической эволюцией. Так, в директивах, касающихся этой вербовки, указано, что он, вероятно, согласится сотрудничать, в частности, еще и потому, что «хотя и ласкается к нынешнему торийскому министру, но сердцем виг; обещать ему тайно 50 000 ефимков, если он поможет заключению мира на желаемых условиях».

На всю же разработку ассигновано было 100 000 ефимков. Из «Bona Officia» англичан ничего не вышло. Jia и сам Петр не особенно стремился теперь воспользоваться услугами Англии, ибо он получил информацию о том, что положение шведов ухудшилось.

В 1715 году вновь последовало указание Петра вербовать английских министров. «Он был заинтересован в том, чтобы англичане не настаивали на передаче Польше Лифляндии и Риги. Петр в самом начале войны обещал Августу эти земли. Царь до времени не хотел отказываться от этих обещаний, но и не собирался их выполнять. Поэтому было предложено князю Куракину, ведшему переговоры с англичанами, сообщить по секрету тем английским министрам, которые склонны к стороне царского величества, что царь не может уступить эти территории полякам, ибо они не выполнили договор и оставили русские войска без помощи во время турецкой кампании, в результате чего русские проиграли войну и потеряли Азов».

Если же посол «увидит в министрах склонность, то должен предложить в конфиденции, чтобы рассудили, какая польза будет королю Великобританскому и обеим морским державам принуждать царское величество Ригу и Ливонию уступить польскому королю и Речи Посполитой»[187].