Последняя Арена 7 (СИ) - Греков Сергей - Страница 40

Меня не нужно было просить дважды — я включил ликвидатора. Мог бы и постоянно с ним ходить — все в группе были выше меня по уровню, так что навык никакого воздействия на них не оказывал. Но всё же я предпочитал находиться под арканумом, защищающим меня от обнаружения, что уже раз пять спасало мне жизнь.

На коре монстров появились отверстия, из которых выпрыснула жижа. Любая псионическая аура по непонятным для нас причинам обезвреживала струящуюся из мобов смолу.

Тягучая субстанция представлялась в двух видах. Первая — нечто черное липучее и скользкое, будто разогретый мазут. Стоило подошвам коснуться вещества и всё: нормально и одного шага не сделаешь. Оттереть тоже никак не получится, и даже если спрятать поножи в пространственный карман, эта странная смесь всё равно сохранится. Помогало только разрушение доспехов.

Вторая — клей (иначе не назовешь), скрепляющий всё, на что попадает. Застывает мгновенно и обладает небывалой прочностью. Кухонную утварь и некоторые другие полезные предметы мы вытесали именно из неё. Системное оружие с легкостью брало это вещество, но при этом материя не поддавалась ни магическому, ни физическому воздействую. Я как-то высек полоску, диаметр которой не превышал миллиметра, а длина составляла целых полметра. И сколько бы мы ни пытались, никому не удалось не то что сломать, а даже погнуть её, хотя у всех нас были не самые маленькие числа в параметре мощи. Даже ногами били, приставив спицу к постаменту — всё бесполезно.

Ко всему прочему удавалось убирать смолу в баул — это говорило о том, что вещество применяется в крафте, но ученики Огюста не знали его свойств, а описания мы так и не увидели. Пару килограммов лежало у меня в рюкзаке. Когда выйду из провала, выставлю на аукцион. Уверен, цена достигнет несколько десятков миллионов. Также у меня имелись и пучки дорогущих трав. В общем, опытом я обеспечен на очень долгий срок.

Среди нас не было полноценных ремесленников, но всё же нам удалось приспособить жижу под свои нужны. Мы подставляли под атаки щиты. Клей застывал и образовывал рифлёную поверхность, которая гасила инерцию и физические атаки дендритов. В описании предметов, кстати, появилось новое слово: укрепленный.

Как-то раз жижа попала Лике на руки, и девушка автоматически попыталась оттереться, проведя ладонями в районе груди. Всё моментально слиплось, оставляя хаоситку с торчащими локтями, которые делали её похожей на курицу. Ох и отыгрался же я тогда в лагере за Шреков, Халков и Царевен-Лягушек! Заноза после этого со мной не разговаривала целую неделю и демонстративно обращалась ко мне только через третьих лиц. Хотя в моменты отдыха, когда на аллоде появлялась аномалия в виде урагана и нам приходилось пережидать это ненастье, всё равно приходила спать именно ко мне, приваливаясь спиной к животу, будто котёнок.

В один из дней после длительного рейда группа провалилась в объятия морфея, а Лику пробило на разговор. Она поделилась переживаниями, излила душу и рассказала такие вещи, которые другим знать точно не следовало. Я изредка задавал уточняющие вопросы, но в основном просто слушал, не перебивая и не навязывая своего мнения. Неожиданно девушка потянулась ко мне для поцелуя, но в тот же миг её глаза наполнились ужасом, и она отскочила от меня, оглашая округу отборным матом. Я с улыбкой поинтересовался, что случилось. Такая реакция меня никак не уязвила, да и где-то глубоко в душе ожидал чего-то подобного.

Нет, естественно, отвечать девушке взаимностью в планы не входило. Да, кто-то назовёт меня моралистом, высоконравственным идиотом или попросту трусливых дебилом, но своей женщине я изменять не собирался. И сам не потерпел бы никакой измены.

К Лике я относился, скорее, как к дочери, которой у меня никогда не будет: Кейре не до этого — ей нужно спасать три сотни миров, а выходить на девять месяцев (или какой там срок беременности у её ветви человечества?) из игры она точно не станет. Шансы же, что мы вместе переживём последнюю Арену, сводились к нулю.

Хаоситка поделилась, что ощутила угрозу, будто этот поцелуй грозил её существованию. Я же, в свою очередь, рассказал о Кейре. Рыжее чудо как-то говорила, что я могу спать с кем угодно, но после главной битвы она уничтожит конкуренток. А если учитывать, что моя женщина вытворила в Авалоне, когда увидела считывающие артефакты, то сомнений не оставалось — обнулит всех без малейшей жалости.

После таких откровений наши отношения вышли на иной уровень. Нет, заноза всё так же выносила мне мозг, цеплялась к словам, язвительно парировала замечания, но появилось ранее небывалое доверие и открытость. При этом я не забывал о словах Айгыз про предательство перед вратами.

Мобы приближались.

— Отступаем! — крикнул Херкулес.

Приказы парня — это условность. Мы и без них знали, что нужно делать. Уничтожение дендритов превратилось в рутину. Это поначалу случались ошибки, из-за которых появлялись кадавры, но уже больше двух недель никто из нас не умирал. А раз хочет покомандовать, то почему бы и нет? Нам это никак не мешает, и даже помогает. Как бы плохо я ни относился к армейской братии, но всё же стоит отдать должное, что на большой дистанции субординация выигрывает перед бесшабашной вольницей.

Херкулес показал себя грамотным руководителем в рейдах. Когда начинался бой, вся его непосредственность превращалась в рациональность, так что во время вылазок мы беспрекословно слушались его. На Графине было общее командование и планирование. Мегера же заправляла бытом.

Опыт учеников Огюста оказался несоизмеримо больше, чем у меня или Лики. Из-за ментальной ловушки в тульской аномалии я потерял полтора месяца, а девушка так и вовсе забыла почти всю свою игровую жизнь. Группа же, как оказалось, прожила в системе намного больше, чем обычные люди. Многочисленные пространственные бреши искажали время, потому по их восприятию прошло не пять месяцев, а около полутора лет. При этом Огюст не давал им отдыха, периодически гоняя так, что инструктора спецподразделений могли бы позавидовать, а новобранцы — посочувствовать.

И снова у меня появился вопрос: почему нельзя было взять на Арену, допустим, десять тысяч человек и подготовить их до уровня профессионалов. Для чего надо было набирать неумех, для которых эльфы и гномы — это персонажи фэнтезийных книг, а магия — всего лишь таинственное слово, не имеющее под собой никакой опоры? Все участники попали бы в топы, получили сотни умений, развились бы в крафтинге. А если учитывать, что в некоторых порталах время идёт неправильно, то обучение могло бы растянуться на десятилетия.

Я получил ответ всего на один вопрос, который касался разломов. Информация в нас усваивалась постепенно. Вполне возможно, если случится чудо и в настоящем мире пройдёт всего час, то я не вспомню ни про остров Крит, ни про златоглавые камневики, ни про некоторые другие места и артефакты. А в худшем случае моя психика просто не выдержит наплыва знаний. Но, повторюсь, это при том условии, что пройдёт час. Если же намного больше, то знания сохранятся в полном объеме.

Мы выдержали ещё несколько дистанционных ударов. Снаряды у монстров не были бесконечными, в чем мы убедились где-то месяц назад. Прежде чем вступать в ближний бой, требовалось лишить дендритов листьев, шипов и смолы.

— Бросай! — заорал наш рейд-лидер. — Страховка.

Лика зашвырнула руку, оставшуюся от первого уничтоженного кадавра. И да: я, как бы мерзко это ни звучало, попробовал сам себя. Вкус привычный: рыба с курицей. Потом, конечно, Лика называла меня людоедом, каннибалом и антропофагом (не знаю, где она вообще откопала это слово), но мне не привыкать.

Дендриты почуяли лакомство и отвлеклись от нас, повернув тушки к летящему обрубку. Один раз мне удалось повидать, как монстры поглощают кадавров. Зрелище, скажу я вам, отвратнейшее. А чавкающий и хлюпающий звук, с которым корни втягивали в себя плоть мертвецов, заставлял непроизвольно поморщиться. К тому же в этот момент нагревался шлем, защищая меня от псионического воздействия. В отличиеот меня у других участников группы не было защиты от псионики, так что попав под вражескую атаку, команда не могла ничего есть около двух дней.