Имперец. Том 1 и Том 2 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 70

— Где же ты-ы-ы? — провыл княжич, разнося ближайшее корявенькое дерево в щепки.

Я понятия не имел, как биться на магии с парнем, у которого сорвало тормоза. Но бегать от него в любом случае долго бы не получилось — рано или поздно он выровняет всю площадку полигона, и тогда у меня точно не останется вариантов, кроме как бездарно и глупо помереть от рук охреневшего пацана. А сейчас еще есть шанс навязать ему бой по своим правилам.

Чувствуя, что выхожу против танка с пистолетом, я шагнул из своего укрытия.

— Глаза разуй, — посоветовал я, стоя четко напротив парня.

Долгоруков вперился в меня своим безумным взглядом. Только слюна не капает, а так по всем показателям псину надо пристрелить.

— Ты труп, — процедил парень.

— Пока нет, — заметил я.

Он снова швырнул в меня свои подручные средства, а я возвел перед собой ледяную стену в два кулака толщиной. Техники столкнулись, моя защита пошла трещинами, но устояла.

— Это ненадолго, — рассмеялся Долгоруков, продолжая таранить мою стену всяким подручным говнищем. — У тебя никаких шансов, Мирный. Но-о-о! Если ты сейчас немного поумоляешь меня…

Честно сказать, в этот момент уже меня закоротило. Какая-то гнида с золотой ложечкой в жопе думает, что весь мир будет ползать перед ним на коленях просто по праву рождения?

Я — офицер русской армии, и этого ни одна реинкарнация не изменит.

Ледяная стена пошла трещинами и начала осыпаться, но бешенство буквально горело в моей крови. Пальцы защекотало от избытка магии, я вскинул руки, и лед стены обратился трехгранными штыками. Взмах — и на Долгорукова обрушился шквал ледяных стрел.

Пацан такого явно не ожидал и щит поднял запоздало. Да и то какой-то хлипкий он у него вышел — часть моих стрел прошила его насквозь по краям, задев Долгорукова. Несильно, правда, даже, можно сказать, чисто символически поцарапала, но пацан по-настоящему растерялся.

Думал, будет легкая прогулка? Ага, как же.

Разумовский говорил, что наш разум — наша сила. Я не знал ни одной техники, ни одного боевого приема. У меня было только клокочущее в груди бешенство и сила, рвущаяся наружу. И моя фантазия.

Из-под ног у Долгорукова в небо устремились ледяные шпили, заставив его бестолково прыгать. Не давая противнику времени для передышки, я обратил ледяные шпили в раскаленный пар, ударивший парня по глазам.

Княжич взвыл.

— Угомонись, — проговорил я, медленно подходя к слепо крутящемуся вокруг своей оси Долгорукову. — Или мне придется угомонить тебя насильно.

— Да пошел ты! — прошипел Долгоруков в пустоту и скопировал мою технику.

Земля под моими ногами затанцевала и пошла волной. Я попытался сковать стихию водой, но ловкости не хватило. Меня отшвырнуло и протащило по земле. Со всех сторон сыпались каменная крошка и ошметки деревьев. Я успевал собирать куски ледяного щита, защищая лишь живот и голову, как меня снова прикладывало о землю.

А потом техника Долгорукова иссякла.

В ушах звенело, как будто рядом рванула граната, а перед глазами закружились звездочки. На миг я потерялся: то ли я сирота на тренировочном полигоне академии магии, то ли мы снова берем штурмом очередную высоту.

—…придется убить!

Чужой голос эхом отразился в собственных мыслях.

Да. Придется убить. Хорошее решение.

Я повернул голову в сторону парня, ковыляющего ко мне. Он шел слепо, на ощупь.

Какая-то стихия позволяла ему идти. Может быть, воздух. Может быть, земля. А у меня только вода, которой я не умею толком пользоваться.

Но человек на 60% состоит из воды.

— Из Сибири с любовью, — прошептал я, посылая силу вперед себя.

Магия змеей поползла по земле, набирая и набирая скорость, оставляя после себя красивую изморозь. А затем вцепилась в ноги парня, мгновенно остановив его.

Долгоруков дернулся, не понимая, что происходит, а лед поднимался все выше и выше. А в следующую секунду он уже заорал. Истошно, испуганно. Не человеческий, звериный полувизг-полувопль оборвался на самой высокой ноте.

Не было больше княжича Долгорукова на полигоне. Лишь ледяная статуя кричащего человека.

Из последних сил я сжал кулак, и статуя разлетелась во все стороны алым льдом в мелкую крошку.

«Вот и потренировался», — подумал я, уже теряя сознание.

Москва, Лубянская площадь, Виктор Сергеевич Нарышкин

Виктор Сергеевич был в гневе. Нет, он был в полном бешенстве.

Прокручивая раз за разом запись с одной уцелевшей потайной камеры, Нарышкин чувствовал, что скоро уже не он будет задавать квадратные вопросы, а ему.

Потому что где это видано, чтобы студенты бились насмерть⁈

— Антон, — Нарышкин посмотрел на Серова тяжелым взглядом. — Я надеюсь, ты сейчас дашь какое-то внятное объяснение всему происходящему.

Особист пожал плечами:

— А что тут объяснять? — произнес он. — Денис Долгоруков давно за парня зацепился. С первого дня учебы. И чем больше цеплялся, тем больше проблем создавал. Та гоп-компания с битами — по душу Мирного. Наняты Долгоруковым-младшим.

— Что-то я не верю, что Дениска сам догадался на такое кардинальное решение проблемы, — нахмурился Нарышкин.

— Ну, понятное дело, что ему подсказали, — кивнул Серов. — Наши любимые Распутины не нарушают традиций вот уже которое поколение. Но не докажешь.

— А куда смотрел дежурный по полигону? — Нарышкин снова прокрутил запись на перемотке.

— Сложно сказать. Он к тому моменту уже пару часов как был мертв.

— Долгоруков?

— Ага. Отец парня из рода вышвырнул на днях. Вот у Дениса чеку и вырвало.

— Господи, понарожают идиотов, а нормальным людям потом расхлебывай, — вздохнул Нарышкин. — С этим понятно. А что со стрелком?

— А тут уже интереснее, — усмехнулся Серов. — Стрелок не от Кравцова. У Руслана вообще никаких снайперов в штате не имеется. Только максимально отбитая гопота. А здесь работал профессионал.

— Думаешь, за вторым пацаном? — задумчиво протянул боярин, потирая подбородок.

— Уверен, — кивнул Серов.

И это «уверен» очень не нравилось Нарышкину. Просто он-то прекрасно знал, кто скрывается за невзрачной фразой «второй пацан».

Императорский Московский Университет, Дмитрий Евгеньевич Разумовский

Разумовский распахнул дверь кабинета без стука и вошел, как к себе домой. Ольга Орлова оторвалась от компьютера и вопросительно приподняла брови.

— Ты была права, — с порога заявил мужчина, кинув доктору какой-то мелкий предмет.

Ольга рефлекторно поймала его и, разжав кулак, увидела флешку.

— Что это? — спросила она.

— Посмотри — увидишь, — Разумовский плюхнулся на диван и закинул ногу на ногу.

Женщина подключила носитель и запустила один-единственный видеофайл. Короткое видео показывало кусок боя между двумя студентами на местном полигоне.

— Он его что — убил? — растерянно проговорила Ольга.

— Да, но это уже не первый труп у Мирного, — отмахнулся Разумовский.

— Что значит «не первый»⁈ — ахнула Орлова.

— Самооборона у него на уровне, — с усмешкой пояснил тренер. — А смотря на это видео, я думаю, что ты права. Обратила внимание, какие он использует техники? Я этому не учил.

— Он мог где-то прочитать, — пожала плечами женщина.

— Много ты воспроизведешь, прочитав? — резонно заметил Разумовский.

Женщина еще раз пересмотрела видео и откинулась на спинку кресла.

— Он как ребенок, который учится ходить. У них нет понятия «невозможно» или «у тебя не получится», они мыслят другими категориями. И здесь… Вот, смотри. Изо льда в раскаленный пар, минуя воду.

— Лед тоже может испаряться, — заметил Разумовский.

— Да, но не кипятком, — покачала головой Орлова.

Ольга еще раз прокрутила запись поединка и задумчиво покусала губы.

— Кто его родители? Ты посмотрел?

— Я посмотрел. Ничего интересного, если честно. Отец — шесть стихий, мать — три.