Обжигающий лёд (СИ) - Леонова Светлана - Страница 26

Маша и не заметила сама, как ее ладонь оказалась в руке Ярослава. Непринужденный жест, значивший слишком многое, слишком личное. Ей было хорошо с ним. Подумать только, она и он! Вместе, на льду, почти что ночью, когда никто не мог их потревожить. Наверно и Ярослав не верил во все происходящее, так как в его взгляде, обращенном сейчас к ней, читалось изумление.

— Вечером завтра, на этом же месте. Придешь?

Маша улыбнулась. Какой знакомый вопрос. Только сейчас она, не раздумывая, ответила:

— Приду.

Ярослав снова подвез ее до дома, и в этот раз Маша могла поклясться, что видела в его глазах борьбу с желанием поцеловать на прощание, но даже если б он проиграл своему «я», она сама не была к этому готова. В последнее время в их отношениях все слишком стремительно менялось, и это ее пугало. Ей нужно было время, чтобы разобраться в самой себе, понять, нужно ли все это ей.

На другой и последующие два дня они неизменно виделись. Ярослав приезжал к ней на лед, уставший после своих тренировок, но с поразительно позитивным настроением. И в эти минуты больше не было никого. Только он и она, даже музыка им не мешала. И уж тут Яр не смог отказать себе в удовольствии поддразнить ее, вызывая на шуточную дуэль. Смеляков нарочно провоцировал, и, надо отдать должное самой Маше, она соглашалась на его правила игры, хитро сощурив глаза и предостерегающе улыбаясь, мол, не стоило списывать ее со счетов. Они разгонялись и неслись наперегонки, потом делали робкие попытки подрезать друг друга. Маша оказывалась ловчее. Ее миниатюрность и профессиональные навыки позволяли совершать немыслимые кульбиты прямо на ходу, а сам Ярослав при этом казался неповоротливым тюленем на суше. Зато в вопросе скорости перевес был на его стороне.

— Слушай, а кто такая лабэндка? — поинтересовалась Маша, когда они сидели на лавке, вытянув уставшие ноги вперед и не имея сил даже переобуться.

— Что? — брови Ярослава взметнулись вверх от столь неожиданного вопроса.

— Лабэндка. Ты меня так назвал при нашей первой встрече.

Ярослав откинулся назад и рассмеялся, звонко и заразительно, так, что даже Маша поддалась этому веселью.

— Мой дед по материнской линии был наполовину поляком, поэтому в их семье часто присутствовали всякие такие словечки… Ну производные и обрусевшие. Уж я не знаю, что это обозначает на самом деле, но моя бабушка всегда так называла танцовщиц и балерин.

— О! — вновь рассмеялась Маша. — Значит, я должна воспринимать это как комплимент! Хотя в твоем исполнении звучало как ругательство.

— Ну ты недалека от истины. Для дедов моих лабэндка — это вертихвостка и прожигательница жизни.

— Ну, спасибо! — шутливо насупилась Маша.

— Не злись, Льдинка. — Яр взял ее руку в свою и поднес к губам. — Я беру свои слова обратно. Теперь-то я знаю, какой титанический труд это ваше фигурное катание.

— Льдинка, — мечтательно улыбнулась Маша, вновь услышав знакомое обращение. — Вроде бы и холодное слово… А у тебя так тепло получается. Почему?

Ярослав только лишь пожал плечами, опустив их руки, но не разжимая ладоней, и их пальцы были все еще переплетены.

— Как ты пришла в спорт? — сменил он щекотливую тему.

— Да совершенно неожиданно для себя. И для всех, — Маша не могла не рассмеяться, вспомнив, как заявила семье о своем решении стать фигуристкой. — Увидела выступление на каком-то ледовом шоу-спектакле, и дома заявила, что стану такой же чемпионкой. Взрослые головами покивали, подумали, что вскоре ребенок передумает. А ребенок не передумал. А потом была школа фигурного катания. Знаешь, я как сейчас помню, как мы с мамой шли на первое занятие. Было тепло. И впервые каток показался мне местом, где создается волшебство. Это потом были первые неумелые попытки прыжков, вращений, преодоление себя. Забавно вспомнить, смотришь свои видеозаписи и видишь на первых кадрах черепаху на льду. А тогда по ощущениям это было полетом, вихрем. А если повезло поймать момент, когда на катке почти никого не было, можно было разогнаться до скорости света. Ну, так тогда казалось. А выступления! По телевизору каждое выступление фигуристов мне казалось просто фантастикой в плане мастерства и зрелищности. То, что они делали… Это же волшебство какое-то. Хотя я и сейчас думаю так же. И я старалась, мне нужно было встать с ними на одну ступень, а то и на одну выше. У меня всегда была цель, и я к ней долго и упорно шла.

— А почему одиночное катание?

— Потому что ужасно боюсь поддержек, — призналась она. — Так как я с детства была очень миниатюрной, меня попробовали поставить в пару, но при первой же отработке вертикальной поддержки мой партнер меня не удержал. Падать было не высоко, но очень больно. С тех самых пор я подсознательно боюсь. Не доверяю. Тренер пробовала поменять партнера, но и с новым я не смогла преодолеть свой страх. Так что одиночное катание. Хотя я до сих пор смотрю на парное катание как на прекрасную сказку. В этом есть что-то нереальное. Не просто танец, а взаимопонимание, синхронность, доверие.

— Удивительно. Моя история банальна: папа был детским тренером, поэтому даже и вопросов не было, куда же девать меня, чтобы укротить всю мою неуемную энергию. — Ярослав натянуто улыбнулся, затронув больные воспоминания. Он чуть наклонился вперед, чтобы лучше видеть собеседницу. — Теперь, немного зная о твоей семье, мне еще удивительнее слушать тебя. Тебе повезло. Не каждому детдомовцу в жизни дается такой шанс.

— Знаешь, я с детства все время стараюсь, куда-то стремлюсь, ищу себе какие-то высокие цели, чтобы доказать… Мне всего-то восемнадцать… А я так устала. Устала доказывать… Устала задавать планку, чтобы мною гордились… И ведь знаю, что меня и без этого любят. Мама — она мой самый лучший друг, вместе с Аней, конечно же, а папа… Он задал такую планку в стандарте мужчин, что, боюсь, не каждому под силу будет ее взять. Они моя семья. Они взяли меня к себе, когда я была никем, простой сиротой. Уже тогда любили. А я все им что-то доказываю…

Маша всхлипнула, не стесняясь своих эмоций. Впервые в жизни она была так откровенна в своих переживаниях, и впервые делилась ими с кем-то посторонним. Она подняла голову вверх и задумчиво смотрела в потолок, а мысли ее при этом уже были далеко отсюда. Перед глазами стали мелькать события жизни, семья… Какая-то теплая грусть охватила ее, вводя в ностальгические воспоминания.

— А ты знаешь, я попробую.

— Что?

— Взять эту планку. — Под ее непонимающим взглядом Ярослав дотянулся ладонью до ее щеки и мягко провел вниз к шее. — Знаешь, мне предложили контракт в НХЛ. Вопрос, в принципе, уже решенный… Поехали со мной?

— Что? — пораженно прошептала Маша. — Зачем?

— Я тебя люблю.

И пока она осознавала смысл сказанного, Ярослав склонился к ней, притянул к себе и завладел ее губами, мягко и нежно доказывая правдивость своих слов.

Глава 20. Отношения строят люди, все остальное просто ерунда

Это был совершенно иной поцелуй, не такой, как прежде. Не было в нем ни холодности, ни отчужденности. Поцелуй, в котором теперь чувствовалось тепло и нерешительность, боязнь сделать решительный шаг, но было понимание необратимости. Их тянуло друг к другу, это было очевидно, это чувствовалось на подсознательном уровне.

— Ярик, ты слишком торопишь события, — с досадой прошептала она, прижавшись лбом к его виску, нежно обхватив ладонями его лицо, а Яр только крепче прижал ее к себе, не желая разрывать их близость и в тайне боясь, что Маша ускользнет, испугается. — Ты же меня совсем не знаешь.

— Мне кажется, мы знакомы целую вечность. Так легко мне еще никогда не было ни с кем. Долго думать не привык, так уж воспитан. Решение принимаю тщательно, взвесив все возможности. Льдинка…

— Ярик, — прервала она его, закрыв пальцами губы, — у тебя работа, мечта. А как же моя мечта? Я еще не готова ставить точку в своей спортивной карьере. Ты же сам понимаешь, как много значит для нас, спортсменов, карьера. Я стремилась к этому всю свою жизнь. Да, я не попала на олимпийские игры, но могу еще побороться за иные награды. И оставлять все это вот так… Ты ставишь меня перед нелегким выбором.