Разведись со мной - Корр Катрин - Страница 10

До закрытия остается пятнадцать минут. Решаю закрыть кассу, ведь покупателей всё равно уже точно не будет. Складываю чек за сегодняшний день в красную папку, прячу её в столе. Подхожу к горчичному оттенка дивану в центре зала, поправляю разноцветные подушки, убираю с деревянного столика цветные карандаши и альбом для рисования. Если бы мне удалось завладеть соседним помещением, то у нас появился бы детский уголок.

Сложив каталоги с нашей продукцией в специальную корзину, захожу за деревянные рейки, где располагается кофейная зона. Милана готовит здесь кофе посетителям, которым необходимо время, чтобы определиться с выбором свечи и ароматом. А ещё детские коктейли, а однажды ей пришлось замешивать детскую смесь, пока бедная мамочка пыталась справиться со своей шумной тройней в огромной коляске. Мне нравится, что в галлерее собираются люди самых разных профессий, образа жизни, статуса и положения. Именно так я себе и представляла это место.

Наклоняюсь к маленькому холодильнику, чтобы проверить запасы молока, как по залу разносится звонкий колокольчик, оповещающий о заглянувшем посетителе. Ну, вот. А я уже закрыла кассу!

Поправив фартук и выпавшие из пучка волосы, захожу за прилавок, облицованный настоящим темным деревом, и удивленно таращусь на позднего гостя.

Расставив ноги на ширине плеч, Влас Хартманн заводит руки за спину и проходится по залу прохладным и оценивающим взглядом. Узкие черные джинсы удлиняют и без того его длинные ноги. Под кожаной осенней косухой прячется молочного оттенка свитер с высоким и плотным воротником. У его стилиста есть вкус.

– Привет, Саванна. – Мое приветствие заключено в удивленном взгляде. – Нам нужно с тобой кое-что обсудить.

– Правда? – делаю вид, что удивлена ещё больше. – Неужели существует что-то, что нуждается в нашем обсуждении? – Мрачный взгляд ударяет меня невидимым кнутом. В ответ я усмехаюсь с той же наглостью, что и Хартманн у барной стойки позавчера. – Располагайся, – киваю на диван. – Кофе, чай, молочный коктейль?

– Ничего, спасибо, – отвечает холодно и направляется к дивану.

Бросив скептический взгляд на разноцветные подушки, Влас садится подальше от них, свободно откидывается на мягкую спинку и по-хозяйски опускает руку на деревянный подлокотник.

– Что такое? У тебя проблемы с декоративными подушками? – снимаю фартук через голову и сажусь в узкое, но мягкое кресло цвета яркой детской неожиданности, как говорит Кристина. Вообще-то очень даже роскошный оттенок.

– Я думаю, есть проблемы со вкусом у дизайнера, который работал над этим ансамблем красок. Давай ближе к делу, – отрезает резко, чтобы я не смела ответить ему на грубость. – Как тебе удалось это провернуть? Кому заплатила?

– Вот оно что. В таком случае, у меня к тебе те же вопросы. И ещё один дополнительный: почему я, а не какая-нибудь наследница огромной ювелирной империи?

– Я серьезно, – смотрит на меня отнюдь недружелюбно. – Ты в курсе, что это подсудное дело?

– А ты в курсе? – поднимаю бровь. – Понимаю, твое воображение убеждает тебя в собственном превосходстве и неповторимости, что каждая женщина на этом свете желает только одного – связать свою жизнь с тобой. Но вот тебе жестокая правда: есть те, кому ты даром не нужен. Как мне, например. Я могу подать на тебя в суд за принуждение к браку. Плюс ко всему, я об этой твоей махинации узнала спустя семь лет, что дает мне право считать тебя мошенником-ждуном, который, провернув эту гадкую схему, терпеливо ждал случая, когда же я сама узнаю правду, ведь так я возможно не догадаюсь, что ты к этому причастен.

– То же самое я могу сказать о тебе. Молодость уходит, отчаялась надеяться на случай и пришла ко мне сама, чтобы сообщить о том, как ты возмущена «случившемся».

– Ты меня за дуру держишь? – сощуриваюсь. – Хотел бы подать в суд, уже бы сделал это, а не сидел здесь, осыпая пустыми обвинениями. Мы оба знаем, что никто из нас не имеет к этому никакого отношения. Но, если ты не хочешь решать всё по-хорошему, тихо и без огласки, окей. В понедельник с утра принесу заявление, в котором подробно распишу, как небезызвестный бизнесмен Влас Хартманн принудил меня к браку при этом без моего ведома! Номер этого заявления обязательно появится в базе, за которой следит специальный человечек из какой-нибудь паршивой газетенки. Вот тогда начнется скандал, который изрядно подпортит твою безупречную репутацию и, наверняка, повлияет на стоимость акций твоей охренеть какой огромной компании. Ну, как тебе расклад? Веселый, согласись?

– Ну, да, – усмехается он, задумчиво почесав подбородок. – А что, если моя защита будет настаивать на бедственном положении твоей семьи в тот злополучный 2016 год?

Мой взгляд замирает на его ядовитой ухмылке победителя.

– У твоего отца был процветающий строительный бизнес, а потом он связался не с теми людьми и в одночасье остался ни с чем. Имелась, конечно, какая-то недвижимость на твое имя, но он, как кормилец и главный мужчина в семье, потерпел сокрушительное поражение. Что, если вы вдвоем нашли способ исправить ситуацию? Не потому ли я сейчас нахожусь здесь?

– Глупо было надеяться на твое понимание и здравый ум, – поднимаюсь на ноги, желая немедленно прекратить этот разговор. – Ты слишком испорчен своим положением, чтобы поступить правильно и человечно. Уходи.

– Я «слишком испорчен своим положением»? – усмехается он, склонил на бок голову. – А ты родилась ангелочком, да? Никогда ничего плохого не делала, слова грубого не говорила? Я лишь хочу защитить себя и всё, что мне принадлежит, – заявляет тоном серьезным и мрачным.

– В таком случае, не на меня и мою семью досье собирай! – смотрю на него озлобленно. – Ищи того, кто связал нас друг с другом! Далеко ходить не нужно. Вероятнее всего, этот человек находится у тебя под носом.

– Какие детали! – поднимается на ноги. – Интересно, откуда бы тебе о них знать?

– Оттуда, что у тебя наверняка есть отличная команда юристов, которая ведет твои дела и тебя лично. Хочешь сказать, что за эти семь лет информация о твоем семейном положении нигде не всплывала? Ты что, ничего не продавал? Квартиры, машины? Всякая продажа движимого и недвижимого имущества, приобретенного в браке, нуждается в нотариальном согласии супруга! Не припомню, чтобы ты приходил ко мне с просьбой позволить тебе что-то продать! Удачи в поисках!

Хватаю сложенный на столике фартук и ухожу в мастерскую. Подумать только! Он решил, что это я всё придумала и организовала да ещё и на пару с отцом. Поверил нелепым сплетням, которые раздували безмозглые кретины, изображавшие из себя скорбящих друзей отца, и решил приструнить меня этой чепухой! Мерзавец. И ведь он по-настоящему гордится собой! Идиот. Я думала он умнее. Всегда неприятно ошибаться и особенно в людях.

Достаю из ящика коробку с чистыми стеклянными колбами и вынимаю пять штук. Поднимаю контейнер с легкими ароматами и выбираю баночку с хлопком, скошенной травой и розовым пионом. Я уверена, что создание уникального аромата для крупного заказчика отвлечет от воспоминаний об отце и удручающих мыслях об этом негодяе, который отказывается понимать простую истину – я очень хочу скорее отделаться от него и продолжать жить спокойной и свободной жизнью. Мне кажется, я с самого детства понимала, что брак – это оковы. Пышное белое платье, макияж, сверкающие туфли на высоком каблуке, танцы до утра, огромный вкуснейший торт и тонны подарков от гостей – вот в чем состоит радость свадебного дня. А не в том, чтобы быть вечно привязанной и зависимой от мужа. Я считала так раньше и считаю сейчас. Если девушке не терпится стать кому-то женой, значит она не уверена в себе и от характера обладает одним лишь словом. Зачем нужно узаконивать любовника? От печати в паспорте его мастерство в постели что, станет лучше?

Вынимаю несколько чистых пипеток, включаю лампы над островком и сажусь на высокий крутящийся стул. Надо бы включить расслабляющую музыку. Лучше всего подбирать аромат под звуки, внушающие спокойствие.